– Ва-а-а-с-я, – еле выдаю ответ, но потом собираюсь с силами, – Василиса.

Он ведь должен помнить! Ну, хоть что-то. Мое имя достаточно редкое, оно должно отпечататься в памяти. Сижу и жду как умалишенная реакции, а получаю в итоге лишь скупое:

– Красивое имя.

Тяжело. Все мои внутренности словно скованы в тисках и жмут так сильно, что хочется выть от неизбежности. Забарабанить кулаками по кровати и спросить: «почему не помнишь»? Зачем так со мной поступаешь…

Бросаю мимолетный взгляд на Анисью и просто понимаю, что это конец. Конец моим мечтам, будущей дружбе с девушкой. И конец надежды. Она все еще была, медленно тлела в сердце, а теперь жестокие обстоятельства мгновенно потушили ее ледяной водой.

Пытаюсь не смотреть на Илью… Или Тимура, кто он там на самом деле, но не могу. Он до сих пор притягивает меня к себе магнитом.

– Тебе что-то нужно, может, лекарства или… – заговорила вдруг Анисья, быстро перебиваю ее:

– Нет, все хорошо.

Илья в этот момент взял стул с дальнего угла и поставил для Анисьи около кровати, а сам отошел подальше. Встал у стены так, что теперь я не могу увидеть его даже боковым зрением. Придется для этого поворачивать голову! Ну и фиг с ним… Но, проблема в том, что мне теперь неловко глядеть рыжей в глаза. Отворачиваюсь и впиваюсь взглядом во фрукты на тумбочке. А мысли все продолжают атаковать…

Помнит ли меня на самом деле мужчина или просто делает вид, будто мы не знакомы? Вот только, наш секс слишком отчетливо помню я, каждую мелочь, каждый стон, содрогание наших тел. Да и к тому же, я теперь ношу под сердцем его деток!

Рыжая хоть и пытается веселить меня, рассказывая о себе забавные истории, но я не могу расслабиться в ее присутствии. Не могу довериться и открыться, понимая, что ее любимый человек – будущий отец моих девочек.

Мне настолько паршиво в душе, что никак не удается угомонить клокочущие нервы, играющие на струнах моего терпения. И уже чувствую, как беспокойно бьются малышки, причиняя мне дискомфорт. Один толчок ножкой, и меня сотрясает от мимолетной боли. Кривлюсь и резко хватаюсь за низ живота, перевожу дыхание. Это, видимо, не ускользает от внимания соседки по палате. Она буквально спасает меня с медленно тонущего корабля:

– Васька, ты помнишь, что тебе скоро на осмотр?

Отлично…

– Да, помню. Нись, спасибо, что зашла, рада была с тобой поболтать.

К счастью, рыжая не стала спорить, они ушли с Иль… с Тимуром, но легче мне не стало. Я разревелась, потому что сдерживала себя все время, пока парочка была в палате. Но теперь спокойно даю выйти эмоциям наружу, пока они не сожрали меня изнутри. Слезы быстро иссякают, но чувствую, как колотит все тело, будто оно все еще сотрясается от беззвучных рыданий. Болит и кровоточит изнутри открытой раной. Раной, которая уже никогда не затянется.

– И что это было? – уточняет соседка.

Не хочу говорить о прошлом, упорно молчу, но женщина слишком проницательна. Или может, у меня все на лице написано…

– Тот мужик имеет к тебе какое-то отношение, я ведь права?

Всхлипываю и киваю, но все еще не отвечаю. Не могу… так тяжело! Хотя даже без моих объяснений соседка складывает дважды два:

– Слушай, я бы на твоем месте не молчала. Это же твой мужик, с какого перепуга ты должна отдавать его?

Мой мужчина? Да когда он был моим… От правды на глаза снова накатывают жгучие слезы, она колет меня иголками в кожу. Отрезвляя и напоминая, что между нами с Ильей был только секс. С Ильей ли? Соврал? Хотя… я его понимаю в какой-то степени. Может, он и узнал меня, но у него теперь есть девушка. Я не имею права рушить их счастье, даже не смотря на то, что беременна.

– Они же вместе, а я… – попыталась донести женщине истину, но она перебила меня:

– А ты беременна от него двойней! Пусть платит по счетам. Ты видела, как он одет? А его часы на руке? «Роллекс»!

Одежда? Часы? Не смотрела я на эти мелочи. Я смотрела ему в глаза и… не выдержала и прикрикнула от боли, что разрывала грудь:

– Да причем тут деньги? Он сделал вид, что не узнал меня. Это больно и унизительно!

Соседка закатывает глаза, она явно не собирается проигрывать в нашем нелегком споре, сразу бьет по больному месту:

– А получать подачки от медсестер и врача – не унизительно? Этот козел детей тебе заделал и свалил. Хорошо устроился. Лучше расскажи рыжей, от кого ты беременна, и поставь вопрос ребром. А еще лучше иди сразу к тому мужику с условием: или пусть женится на тебе, или платит бабки. Иначе все расскажешь его бабе. Бабки тебе не помешают, уж поверь, второго ношу и знаю, какие заоблачные траты только на одного. А у тебя их сразу два.

Я отрицательно машу головой, у меня даже волосы на теле встали дыбом от ужаса. Никогда я так низко не поступлю! Тем более с Анисьей. Девушка мне не сделала ничего плохого. Да, мне до ломоты в костях неприятно, что Илья теперь с ней, но это жизнь. Он мне ничего не обещал, так почему я должна поступать, как стерва? Ради чего?

Зачем нужно трепать нервы, только чтобы что-то доказать? Мои малышки мне и так слишком тяжело достались, я не стану рисковать ни одной из них. Как и раньше думала – воспитаю сама. Сделаю вид, будто ничего не произошло на самом деле.

– Знаешь, я даже рада, что смогла увидеть его, – сказала, а у самой сжало грудь от протеста. – Иль… Тимур счастлив, это главное. Я тоже счастлива, правда. Ты же видела, наверняка, какими влюбленными глазами он смотрел на Анисью. Это прекрасно. Любовь – это чудо, а, как известно, на чужом несчастье, счастья не построить.

Соседка фыркнула на мое заявление и закатила глаза. Я лишь пожала плечами.

– Пожалеешь потом, да будет поздно. Еще вспомнишь мои слова.

Может, так и будет, не спорю. Но конкретно в эту минуту я уже приняла решение и не стану ничего менять. Как и оставаться в больнице. Как бы мне ни хотелось реально подружиться с рыжим солнышком, теперь это невозможно. Нам лучше оградить друг друга от общения сейчас, чтобы не страдать впоследствии, когда откроется страшная правда.

***

Встать и пройтись оказалось проще, чем я думала. Кажется, энергия била внутри ключом, или мне так казалось? Не важно. У меня есть цель, нужно к ней идти!

Марка Петровича я нашла в ординаторской. Он, увидев меня, нахмурился и сразу подошел, помог усесться на диванчик. Я растерялась на пару секунд, не ожидала резкого контраста взглядов. В глазах Марка я была такой же любимой и обожаемой, как для Ильи Анисья. Как бы мне хотелось, чтобы это было наоборот… Мечты, которым не суждено сбыться.

– Живот тянет? – спросил он, вырывая меня из задумчивости.

Качнула головой. Нет, хватит изображать из себя больную. Нужно быть сильной!

– Марк, я хочу выписаться.

Он подавился слюной от моего заявления и еще сильнее нахмурился. Опустил взгляд на живот, затем снова сфокусировался на глазах.

– Мне спокойней, когда ты под наблюдением, а дома… – пришлось перебить доктора:

– Пожалуйста, я больше не могу оставаться в больнице.

– Вась, ну что за капризы. Тебе осталось потерпеть семь-восемь недель. А дальше будем экстренно решать вопрос с кесарево. Полный срок, увы, ты не сможешь выносить малышек. Мы уже не раз обсуждали возможные исходы. Ты согласилась слушаться меня беспрекословно.

– Я это все помню, – сказала и улыбнулась ему, – но дома и стены лечат, а тут удушающая атмосфера.

Марк не купился. Отрицательно качнул головой, а во взгляде четко читалось: «хватит капризничать, ты не в том положении» Блин. Говорить ему или нет? Пока решалась, врач снова заговорил, удивив меня:

– Ладно. Давай так: я временно отпущу тебя домой, но буду приходить, как только появится свободное время. Но и ты будь любезна, звони сразу, как только почувствуешь себя неважно. Не надо геройствовать.

Я не ожидала, что он так быстро согласится, поэтому с писком кинулась к Марку и обняла за шею. Мужчина застыл, но быстро справился с первичным шоком и осторожно обнял меня в ответ.