— Где? — Дима тоже сосредоточился на записи.

— Крестьянин Антип Васильев Шипицын, семьдесят четыре года. Дата и место погребения указаны, а вот в графе «дата смерти» стоит какой-то неизвестный мне символ.

Илона указала на мелкий значок, напоминавший букву Y латинского алфавита. Вверху над расширенной частью буквы помещался ромб. Никогда в жизни она не встречала это изображение! Что бы оно ни означало, в метрической книге ему не место! Все записи в ней велись довольно четко, никакие вольности в оформлении не допускались. Тогда что это такое?

— А что значит причина смерти «от замёрзнутия»? — тем временем спросил блогер. — Я ведь правильно прочитал?

Илона посмотрела на запись и кивнула:

— Да, именно так здесь и написано. Полагаю, что человек замерз. Дата смерти неизвестна, так как нашли его, по всей видимости, не сразу. Кстати, в то время существовала практика хранения трупов умерших зимой в колокольне церкви. Они там лежали до весны, потому что зимой закапывать в стылый грунт под слой снега довольно проблематично. Видите? Написано, что человек замерз, но дата погребения — апрель.

— В принципе, и в апреле еще можно замерзнуть, — Даник поежился. — Смотря где и как.

— Ага, — Никита тоже с любопытством заглянул в книгу. — Никогда не забуду заброшку под Владимиром. Помнишь, Диман? Кажется, это было как раз в начале апреля.

Масленников в ответ промычал что-то нечленораздельное. Похоже, книга его сейчас интересовала куда больше воспоминаний приятелей. Устроившись рядом с Илоной, он внимательно наблюдал за тем, как она медленно листает страницы.

— Есть! Смотри, вот еще такой же знак! — он указал на крошечный символ возле записи.

Да, действительно. Илона тоже его увидела, но почерк в этой графе был совершенно нечитабельный. Она вздохнула.

— Вот что… Думаю, дождь уже закончился, и мне пора ехать. Находка — моя, поэтому беру ее с собой. Хочу сначала сама рассмотреть ее дома, — она обвела взглядом блогеров, чуть задержавшись на Диме. — Желаю вам удачных съемок! Всего хорошего. И… Остерегайтесь диких кабанов.

— Стоп! — воскликнул блогер. — Погоди, дай мне хотя бы щелкнуть это для инсты! Напишу, что кто-то много лет назад надежно спрятал метрическую книгу в стене церкви, а доцент Полянская Илона Сергеевна ее обнаружила и забрала себе.

— Я собираюсь сдать ее в архив сразу после того, как немного ознакомлюсь с ней. На самом деле, я давно собиралась такие книги поизучать. Начну с этой!

Илона дождалась, пока он сделает фотографии, затем решительно захлопнула фолиант и направилась к выходу из церкви, осторожно ступая по усыпанному обломками кирпичей неровному полу.

— Подожди, я провожу, — сделав знак помощникам пока прекратить съемку, Дима устремился за ней и, нагнав, чуть коснулся ее локтя. — Здесь нужно внимательно смотреть под ноги, а то мало ли что.

— Спасибо за заботу, — Илона хмыкнула, шагая вперед и крепко прижимая к груди книгу. — А вы еще долго планируете здесь находиться?

— Пока все не отснимем, — неопределенно ответил Масленников. — Впрочем, хотелось бы побыстрее, потому что дел очень много в Москве. Думаю, еще пару дней максимум… А что? — он посмотрел на нее, хитро прищурившись. — Хочешь продолжить охотиться с нами на призраков?

— Нет уж, увольте! — рассмеялась Илона. — Я и так заняла слишком много эфирного времени. Но если что, обращайтесь.

«Я правда это только что сказала?» — очутившись возле машины, Илона посмотрела на Диму, а он, в свою очередь, не сводил с нее выразительных серо-голубых глаз.

— Спасибо, — на его губах заиграла загадочная улыбка. — Ты тоже будь осторожна с этим, — он кивнул на книгу, которую девушка по-прежнему прижимала к себе. — Вдруг на нее наложено проклятие! И если какая-то чертовщина, с ней связанная, начнет тебя беспокоить — звони Диме Масленникову, охотнику за привидениями! — он крепко обнял ее.

На этой веселой ноте они попрощались, теперь уже точно навсегда — как подумала Илона. Сев в машину и положив свое сокровище на переднее сиденье, доцент Полянская отправилась домой, снедаемая любопытством вперемешку с другим, новым, пока не до конца понятным, но очень приятным чувством.

***

Квартира встретила непривычной тишиной. Обычно в это время Кристина уже приходит из школы, включает компьютер и вместе с ним — музыку. Надо бы позвонить ей или хотя бы написать, узнать, как доехала и устроилась. Аккуратно положив находку на рабочий стол возле ноутбука, Илона прошла на кухню с мыслью, что неплохо бы перекусить для начала, а затем заняться книгой.

— Привет, дочь! Как дела? Ну, рассказывай, как там Обнинск?

Илона, прижимая телефон к уху, налила себе борщ и уселась за стол. Несмотря на то, что есть одной ей приходилось довольно часто, она все же предпочитала компанию. Вот с Кристиной хотя бы поболтать.

— Привет, мам! — голос девочки звучал немного грустно. — Все хорошо. Нас заселили в гостиницу. Со мной приехала Ольга Николаевна и еще несколько ребят из нашего города. Сегодня просто свободное время, а завтра начнутся выступления. Правда, мой доклад в программе лишь послезавтра.

— Ясно. А чего так невесело? Все переживаешь из-за Димы?

— Ну, мам… Разумеется! Он снимает у нас в Старославле, а я здесь торчу! — Кристина печально вздохнула.

«Сказать ей, что я видела его сегодня, или не стоит расстраивать? Если они общаются, то пусть он сам ей все расскажет. Если посчитает нужным», — подумала Илона.

— Каждый занимается своим делом, милая. Не стоит так переживать! Настройся на конференцию. Это же так важно для тебя!

— Эх… Ладно, мам, нас зовут кушать. Я вечером позвоню!

Наскоро расправившись с обедом, Илона вернулась к книге. Удобно устроившись в рабочем кресле и вооружившись лупой, она решила начать с внешнего осмотра. Поразительно! Насколько хорошо все сохранилось, а ведь бумага — не самый прочный материал. Но, похоже, место хранения уберегло ее и от влаги, и от плесени, и от других возможных разрушительных воздействий. Обложка плотная, тяжелая, обтянутая черной тканью. Снаружи никаких обозначений. И на форзаце — тоже. А далее следуют записи о смерти начиная с 1904 года. Судя по тому, как от страницы к странице менялся почерк, учет вели разные люди. Кто-то писал так, что Илона разбирала лишь отдельные буквы, другие — более понятно.

А вот и первая запись с неизвестным значком. Для начала нужно выяснить, что он означает, решила Илона и включила компьютер. Интуиция подсказывала ей, что искать следует среди славянских языческих символов. Сколько же здесь всего! Да, язычники были весьма изобретательны в плане символики!

— Так-так… Кажется, вот этот очень похож! Посмотрим, что про него пишут…

«Символ Зима — древний славянский ведический символ холодной Зимы. Зима, как известно, одно из перевоплощений Богини Марены. Зимой Марена чаще всего выходит к людям в своих снежных, новых и свежих одеждах для того, чтобы опять собирать урожай Смерти. Символ Зима покровительствует людям, оказавшимся один на один с суровым и беспощадным Морозом. Владельцы этого символа отличаются умом и точной расчетливостью, они постоянно чувствуют заботу и поддержку самой Богини Марены! Этот символ представляет Мару-Марену не только как Богиню смерти и тлена, но и как повелительницу зимней стихии льдов и морозов…»

Откинувшись на спинку кресла, Илона задумалась. Символ Богини Марены, символ зимы. Морозы, холод… Она снова заглянула в книгу:

— Умер от замёрзнутия, — прочитала она в графе «причина смерти». — Хм. Посмотрим, что дальше.

Она отыскала следующую запись с аналогичным символом. И вновь причина смерти — «от замёрзнутия». Илона вернулась к началу и принялась подробно просматривать все списки. От оспы, от поноса — в основном, дети. Убит, угорел в бане, от одышки, в родах, замерз… Стоп! Илона принялась вчитываться в мелкий убористый почерк.

— Николай Белов, сорок лет, замерз. А Антип Васильев Шипицын, семьдесят четыре года — от замёрзнутия! Ладно, допустим, разные попы формулировали по-разному, — рассуждала Илона. — Но возле Николая, который просто замерз, нет этого значка! А у Антипа есть! И вот следующий товарищ с символом богини, Петр Акимов, восемьдесят лет — тоже от замёрзнутия… Любопытно! Нужно будет спросить в архиве. Наверняка, они лучше знают, что все это значит.