— Вижу, встреча с Эфитой прошла не так, как тебе хотелось бы?
— Она не ответила ни на один мой вопрос! Рейна, пожалуйста, я очень вас прошу… помогите мне разобраться. Я уже не знаю, не понимаю, кому верить и где черпать информацию. Откуда пошло деление людей на темных и светлых? Как мне выбрать сторону и есть ли вообще право на такой выбор? И могу ли я не выбирать ничего? Что мне дает инициация в светлом сообществе, кроме святой и почетной обязанности умереть за женщину, о существовании которой я узнала пару недель назад и в глаза не видела…
— О, милая. Ты задаешь вопросы, которые требуют серьезных ответов. У меня нет на это времени. Скоро придет Кристина. Моей обязанностью было доставить тебя сюда. Сиди и жди.
Она развернулась, чтобы уйти, но светлая вцепилась в рукав василькового платья и глянула так жалобно, что, недовольно фыркнув, темная прошла в кабинет, вольготно устроилась на стуле и, закинув ногу на ногу, недовольно начала:
— Слушай. Повторять не буду. Пояснять — тоже. Пояснять — тоже. Все люди рождаются одинаковыми. Темные, светлые, с магией, без… все рождаются нейтральными и с разными дарами. Все деления — условны и зависят лишь от вида доминирующих кровяных телец. У светлых они светлые, почти белые, излучают едва заметный свет. У темных — матово-черные, иногда струятся черным туманом.
— Я свечусь? — удивленно восхитилась девушка, пытаясь разглядеть собственное свечение. Рейна расхохоталась и заметно расслабилась. Прежнее напряжение спало, и дальнейший разговор уже протекал свободно и непринужденно.
— Можешь себя хоть под лупой разглядывать — ничего не увидишь. Это дано лишь единицам. Только очень сильные маги могут разглядеть твой свет или чью-то тьму.
— А как же тогда господин Блэквел безошибочно определил, что я светлая?
— По глазам, — отмахнулась она задорно. — Дешевый трюк для впечатлительных девочек. У тебя все на лице написано. Хотя, кому-кому, а ему труда не составит разглядеть свет или тьму, определить наличие дара, который дает свету оттенок. Целительский — почти малахитовый.
— Значит, — светлая подперла подбородок ладошками и со светящимися глазами впитывала информацию. — Деление основано вовсе не на моральных качествах?
— О, это крайне сложный вопрос. Люди, как я уже говорила, рождаются равными. В них поровну всего: света, тьмы, магии. До пяти лет между тремя составляющими проходит ожесточенная борьба, повлиять на которую может все, что угодно: отношение родителей и их воспитание, окружающая среда, психотравмические ситуации, собственное мировосприятие ребенка, иммунитет, болезни, лекарства… многое. Очень многое. Кто-то специально пихает детям магические иммуносупрессанты, чтобы подавить светлую или темную составляющую и дать победить нужной стороне. Уже в песочнице можно прикинуть, кто каким будет. Одни дети — делятся игрушками и строят замки из песка, другие их ломают и отбирают игрушки, толкают других детей и обзываются.
— Одни добрые, другие злые, — понятливо кивнула светлая.
— Не совсем так. Одни — с самого детства ограничены рамками и правилами, думают о сообществе, другие — живут свободно, без правил, думают лишь о себе. Нравится — бери. Не нравится — сломай, доминируй, подавляй, отвоевывай собственное пространство.
«Какая странная логика», — подумала светлая. С этой позиции она на деление светлых и темных еще не смотрела. Не с позиции добра и зла, а с позиции рамок и правил.
— К пяти годам побеждает свет или тьма. Становится больше светлых или темных кровяных телец, которые, впоследствии, продуцируют себя и заполняют кровеносную систему лишь собой. Так решается, к какому сообществу будет принадлежать ребенок. А дар… чаще всего в процессе такой борьбы погибает. Но у некоторых остается. Сейчас все меньше людей с даром и только они нужны Эфе и Сорену. Остальные светлые, темные, да хоть фиолетовые, их особо не интересуют.
— Но как же — «наш дом — приют всех светлых», — процитировала Леа фразу из томика, покоившегося отныне в мусорке. Рейна искренне расхохоталась.
— Да, приют. Ты, конечно, можешь прийти и жить во дворце Эфы, если есть свободная гостевая комната, коих не мало. Никто и слова не скажет. Но, поверь, если дара у тебя нет, то ты и на порог дворца не попадешь.
— Лицемерие какое-то. Светлые должны быть добрыми! — настаивала девушка. — Отзывчивыми. Они должны дарить тепло, спокойствие, понимание… должны…
— Да они много чего должны. Суть светлых — в наличии строгих рамок, ограничений, правил. Ваши забивают себя в узкие границы возможного поведения, разрешенного, допустимого. Это не жизнь — это каторга. Хочешь потрахаться, а не можешь. По средам нельзя…
— Почему? — не то, чтобы Леа планировала по средам блудничать, но подобный запрет ее удивил.
— Спроси Эфу, — темная хищно сверкнула глазами. — Полагаю, это как-то связано с исторической преемственностью. Именно в среду кого-то там из ваших древних богов нещадно изнасиловали при жизни на земле, чтобы завладеть привлекательным даром. А потому, в честь солидарности, всем светлым по средам ни-ни… У нас даже ходит прибаутка «по средам я вам не дам!»
— А вед сегодня среда, — задумчиво протянула Леа, чем еще раз удивила Рейну.
— Удивительное создание! Планировала бурный вечер?
Девушка смутилась и потерла нос, по которому пробежали стеснительные мурашки. Недовольно фыркнув, она продолжила жадно смотреть на присутствующую темную, которая, заправив кудрявую прядку за ухо, с интересом разглядывала любопытного зверька перед собой.
— Хорошо. Мы остановились на… чем?
— Что темные или светлые клетки овладевают организмом. Выходит, все наше будущее определяется одной лишь физиологией и заранее предрешено?
— Не совсем так. Есть три составляющих: мозг, сердце, кровь. Порой кровь темная, сердце — светлое, а голова работает не совсем так, как надо. И мы получаем весьма любопытных персонажей, которые переводят бабушек через дороги, кормят голубей, поют в церковном хоре и при этом складируют в своем подвале отрезанные локоны убитых ими детей…
— Ой…
— Вот именно. Это рассогласованность начал. Начало светлое, а остальное — темное. Редкий, очень редкий случай.
— А я могу, например, выбрать тьму? Не то, чтобы я собиралась, просто, есть ли у меня такое право? И могу ли я вообще отказаться от выбора?
— Выбрать тьму, — задумчиво протянула женщина, с еще большим интересом глядя на Суарес. Она-то знала, что в девчонке равной силой обладают оба начала: и темное, и светлое. Отсюда и подобные мысли. Но темное начало в ней словно дремлет. Даже Блэквел не смог увидеть его в ауре, а Ирем не сразу распознал в «странных» клетках крови — дремлющую тьму. Именно дремлющую, а не спящую. — Я не представляю светлого, который добровольно сунется в логово Сорена. А именно туда стоит первым делом зайти, перед принятием столь глупого решения. Я не встречала ни одного светлого, отринувшего свет. Все, рано или поздно, приходят к Эфе. Вы не можете жить без правил и границ и руководствуетесь не собственными желаниями. В вас есть странный зов крови. Если кому-то из светлых нужна помощь, вы даже себя готовы подставить, но попытаетесь помочь. Именно поэтому ты, как идиотка, бежишь в лапы зверя, лишь бы спасти этих светлых куриц. То, что они стали жертвой Маркуса — их собственная ошибка. Ты не обязана решать чужие проблемы.
— Я… не могу иначе, — честно созналась девушка. — Мне внутри что-то не дает, вот здесь, в области сердца. Я понимаю, что попробовать им помочь — это правильно, нужно.
— Слишком светлая, — недовольно фыркнула Рейна. — Ладно, я ответила на твои вопросы, мне пора.
— Подождите! — почему-то не хотелось, чтобы Истина уходила. С ней, как ни странно, Суарес было спокойно и хорошо. Она — единственный человек, кто дал хоть какие-то объяснения. — А могу я не делать выбор? Не проходить инициацию?
— Не проходи, — хмыкнула женщина, оправляя складки на трикотажном платье. — Но в таком случае будь готова к тому, что за твоей спиной не будет толпы всего светлого сообщества, а темные все время, даже после раскрытия силы, будут облизываться на твой дар. Наказание за убийство светлой, не прошедшей инициацию меньше, чем за ту, что прошла. За последнюю будут мстить до конца, а за первую — поскандалят и успокоятся.
