— Готовьтесь, — вставая, приказал Лыков. — Скоро пойдем к Хомчику…
Глава 3
Выйдя из метро, Саша сразу увидел дом, где размещалось учреждение Котенева — современный небоскреб из стекла и бетона. Поднявшись на лифте, Бондарев прошел длинным коридором, неслышно ступая по ворсистым паласам, затягивавшим пол. Отыскав на дверях нужную табличку, поправил галстук и вошел в приемную.
Подложив под себя стопку книг, неумело печатала на машинке ярко накрашенная девица.
— Вы к Михаилу Павловичу? Нельзя без доклада.
— Вот как? — улыбнулся Саша. — Тогда скажите, что пришел Александр Алексеевич.
— Подождите, — секретарша исчезла за дверью.
Потоптавшись, Бондарев подошел к столику и взглянул на лист, вставленный в машинку, — девица перепечатывала сонник.
— Пройдите, — секретарша вышла из кабинета и предупредительно придержала дверь, пропуская посетителя.
Котенев оказался моложавым мужчиной приятной наружности. Он вышел из-за стола и подал крепкую руку:
— Александр Алексеевич? — Не смущаясь, сверил имя-отчество по заранее приготовленной бумажке. — Очень приятно…
Он подвел Бондарева к стоявшим около журнального столика креслам, отодвинул одно из них, ухаживая за гостем. Лицо Котенева сохраняло радушно-равнодушное выражение, и Саша подумал, что разговаривать с этим человеком будет непросто.
— Чем могу? — возвращаясь к своему столу и собирая разложенные на нем бумаги, поинтересовался Михаил Павлович.
— Не хотелось вас приглашать к себе, — негромко начал Саша. — Я полагаю, мы вполне свободно можем поговорить здесь?
— Несомненно, — тут же согласился Котенев и, нажав клавишу селектора, наклонился к нему: — Люся! Меня нет на месте, ни с кем не соединяй и… Чай, кофе? — Он вопросительно поглядел на Бондарева, но тот в ответ лишь пожал плечами. — … И два кофе, — закончил Котенев.
— У вас хороший кабинет, — не желая начинать серьезный разговор до того, как секретарша подаст кофе, заметил Саша.
— Министерство! — многозначительно поднял палец Михаил Павлович. — Что ни говорите, а министерства сыграли свою положительную роль, особенно в годы индустриализации, войны и при восстановлении народного хозяйства. Думаю, и сейчас они сумеют обеспечить слаженную работу отраслей, стимулиррвать рост и качество продукции, чтобы выйти на мировой рынок.
«Чешет, как по писанному, — наблюдая за ним, отметил Бондарев. — Поднаторел, видно, на докладах. Скользкий тип».
Открылась дверь. Секретарша внесла поднос с кофейником, маленькими чашечками и вазочкой печенья. Ко-тенев достал коньяк.
— Вы знакомы с Александром Петровичем Лушиным? — задал вопрос Саша. Рука Михаила Павловича, державшая чашечку с кофе, не дрогнула.
— Не только с ним, но и с его семьей, — отпив из чашки, спокойно ответил Котенев. — Вы, наверное, пришли в связи с постигшим их несчастьем? Кошмарный случай.
— Когда вы узнали о том, что у них произошло?
— Трудно сказать, — Котенев, раздумывая над ответом, кусал нижнюю губу. Затем легко поднялся и подошел к столу. Наклонившись, перелистал настольный календарь. — Кажется, через день или два? А от кого, право, не припомню.
Михаил Павлович вернулся к журнальному столику и опустился в кресло. Пригубил рюмочку с коньяком и закурил сигарету. Бондарев тоже достал свои сигареты. У него возникло ощущение, что Котенев опутывает его словами, как паук муху в паутине.
— Боюсь, дорогой Александр Алексеевич, мало чем смогу быть вам полезным, — развел руками Михаил Павлович.
— У нас есть данные, что подобная история произошла и с вами, — поглядел ему в глаза Саша.
— Что? Фантасмагория! — засмеялся Котенев. — Вас просто мистифицируют или умышленно вводят в заблуждение. Что вы?!
— А все-таки? — решил не отставать Саша.
— Серьезно, я даже не представляю, кто вам мог подобное сморозить, чтобы не сказать более резко, — откинулся на спинку кресла Котенев, всем своим видом показывая, как он возмущен. — Впрочем, когда имеешь много знакомых и волей-неволей обсуждаешь с каждым случившееся у Лушиных, может, и скажешь что-нибудь такое, что превратно истолкуют.
— Значит, ничего ни с вами лично, ни с членами вашей семьи, не случалось? — поднялся Бондарев. Застегивая пиджак, он подумал, что в следующий раз, если конечно он будет, с этим человеком надо говорить по другому.
— Что вы! — вскочил Михаил Павлович. — Просто вы поневоле стали жертвой слухов. Впрочем, первая жертва я сам.
— Всего доброго, — пожав на прощание руку хозяину, откланялся гость, а Михаил Павлович любезно проводил его до дверей…
Внизу в вестибюле, Бондарев увидел телефон-автомат.
— Иван? Это я… Котенев молчит. Говорлив, но не по делу. Понял? По моему, редкий хитрован. Я сейчас в местное отделение, а потом в контору…
Проводив визитера с Петровки, Котенев вернулся за свой стол и, выдвинув ящик, достал диктофон. Выключив его, поглядел на счетчик: прилично наболтали. Разговор с сыщиком напугал и обеспокоил — если они и вцепятся, добра не жди. Ладно бы, если только по поводу Лушина, но прямо задает вопросы о нем самом. Кто им мог сболтнуть, не сам же Сашка Лушин? Сняв трубку телефона, он набрал номер Александриди. Дождавшись ответа, негромко сказал:
— Есть новости. Хотелось бы повидаться…
* * *
Купцов шел на работу к жене Котенева. Нырнув в тень подворотни, он прошел мимо сладко посапывающей над вязанием бабки-вахтерши и поднялся по скрипучей деревянной лестнице на второй этаж. Отыскав десятый кабинет, Иван постучал и, не услышав ответа, вошел. Сидевшая за столом женщина средних лет — крашеная блондинка, одетая подчеркнуто модно и ярко, — сделала жест рукой, показав ему на свободные стулья.
— Я, как увидела, обомлела, — кричала она в телефонную трубку, одновременно разглядывая вошедшего. — Где, говорю, брала? Такая вещь в валютном не меньше шестисот тянула. Да, «Березки» вырубили, зато «Калинки» выросли…
Иван присел к свободному столу и осмотрелся — стеллажи с канцелярскими папками, пять столов.
— Осуждаете? — Дама положила трубку и повернулась к Ивану.
— Разве можно осуждать женщину? — улыбнулся он в ответ.
— Конечно. — Блондинка встала и, не спрашивая согласия Ивана, поставила перед ним стакан с чаем, — Пейте, — предложила она. — Вам кто нужен?
— Лида Котенева, — не стал скрывать Иван.
— А-а… — многозначительно усмехнулась дама, прищурив подкрашенные глаза. — Лидочка скоро придет. Подождете?
— Обязательно, — заверил Купцов и решил перевести разговор на более интересовавшую его тему: — Вы вместе работаете?
— Скорее отсиживаем. Разве это работа? И постоянно треплют нервы обещаниями сократить, слить, упразднить. Хотя Лидке что, ее муж всегда обеспечит, а вот нам грешным как?
— Такой состоятельный? — живо заинтересовался Иван.
— Ну, я чужих денег не считала, но все у нее есть. Даже то, чего в магазинах никогда нет. Одних шапок!.. Из ондатры, пыжика, норки, песца. Машина, стерео да видео, а уж про сапоги, дубленки, кофты, юбки и золотые побрякушки и говорить нечего.
— Бог мой, да разве в этом счастье? — стряхивая пепел в щербатое блюдечко, примирительно заметил Купцов.
— Вы тысячу раз правы. Не в этом. К тому же детей нет. — Она закатила глаза. — Вот у меня двое. А Лида бесится: все у нее есть, а детей нет. Брата своего холила и лелеяла, а тот взял да и сел.
— А за что?
— За что? Лидку послушать, так он, бедняжка, ни в чем не виноват. Уж так распишет, что слезами умоешься над несчастненьким, — ехидно усмехнулась блондинка, — а на самом деле он валютой торговал.
Это было нечто новенькое — родной братец жены Котенева находился в заключении?
— И давно это было? Когда посадили ее брата?
— Да года два, наверное. Я здесь тогда еще не работала, мне девочки рассказывали. А что вы ею интересуетесь?
— Скоро она придет? — Иван сделал вид, что не слышал вопроса. — У вас что, обеденный перерыв?
