А несколько месяцев спустя в порту Триполи высадились арагонские войска, и началась настоящая война, положившая конец всем надеждам латинян на помощь Святой земле. Новый папа Мартин IV провозгласил крестовый поход — теперь уже не против сарацин, а против братьев-католиков из Арагона. Как и ряд последующих крестовых походов XIV века против врагов Папской курии, этот призыв подорвал саму идею священной войны с неверными. И дело не только в том, что европейское общество в большинстве своем было возмущено вооруженной борьбой Папской курии со своими противниками, но и в том, что произошла явная подмена целей и понятий. Француз по национальности, папа Мартин IV поручил королю Филиппу III изъять из парижской казны тамплиеров сто тысяч турских ливров, собранных в виде налога и предназначенных для будущего крестового похода, и направить их на финансирование войны с сицилийцами и арагонцами. Все сборы церковной десятины, набранные в той же Сицилии, Сардинии, Корсике, провинции Арагон и Венгрии и составившие пятнадцать тысяч унций золотом, были переданы в распоряжение Карла Салернского, сына и наследника Карла Анжуйского. Печальные последствия, которыми обернулось это решение для Святой земли, сразу стали понятны всем папским противникам. Так, Бартоломео де Неокастро пишет в своих воспоминаниях, как рыцари-тамплиеры упрекали папу Николая IV: «Имея возможность поднять Святую землю с колен, опираясь на королевскую власть и поддержку других верных христиан… ты предпочел напасть на христианского короля и христиан-сицилийцев, настроив одного короля против другого, только чтобы отвоевать Сицилию».
В самой Святой земле известие о «сицилийской вечере» заметно ослабило позиции нового ставленника Карла Анжуйского, бальи Одона Поличена, а тамплиеры тут же переметнулись на сторону кипрского короля Генриха II, сына и наследника короля Гуго. Продемонстрировав редкое согласие, храмовники, госпитальеры и тевтоны уговорили Одона Поличена отдать главную цитадель Акры под их контроль и тут же передали ее королю. Через шесть недель после коронации юного монарха в городе Тир королевский двор возвратился в Акру, где это событие пышно отпраздновали, устроив всевозможные игрища, карнавалы и турниры под патронажем госпитальеров. Для нового правителя Заморья даже поставили инсценировку, сюжетом которой были события из романтических новелл «Рыцари Круглого стола» и «Королева Феминийская», облаченные в женское платье рыцари изображали шутливые поединки.
Палестинские латиняне старались извлечь выгоду из распрей, периодически возникавших среди сарацин в связи со смертью того или иного мусульманского правителя — например, после кончины в 1193 году Саладина. Однако после смерти Бейбарса в 1277 году его безвольных сыновей на султанском троне через три года сменил властный и опытный военачальник Келаун. Единственное, что удерживало нового султана от вооруженного выступления против франков, — страх перед Карлом Анжуйским: коли уж он оказался в 1282 году изгнанным из Сицилии, то теперь ничто не помешает ему заняться Бейбарсом и его наследниками, которые давно стремились сбросить франков в море. Дабы проверить это, в 1287 году Келаун приказал одному из своих эмиров захватить Латакию — последний франкский порт в бывшем Антиохийском княжестве. Латиняне не предприняли никаких ответных действий, и после слабого сопротивления Латакия пала. В 1288 году, воспользовавшись разногласиями в правительстве Триполи после смерти Боэмунда VII, Келаун скрытно подготовил нападение на город. Но его план выдал шпион, находившийся на содержании у тамплиеров, эмир аль-Фахри, и Гильом де Боже успел предупредить жителей Триполи. Однако, зная его своекорыстие и двуличие, те не поверили храмовнику, и армия Келауна застала латинян врасплох. Когда мамлюки ворвались в город, командор тамплиеров Пьер де Монкада остался на своем посту и был убит вместе со многими другими мужчинами; женщины и дети, как водится, были проданы в рабство. Захватив Триполи, Келаун приказал разрушить город до основания, чтобы франки никогда не могли туда вернуться.
Примечательно, что королевство Акра еще находилось под защитой соглашения о перемирии, однако вскоре Келаун нашел предлог разорвать этот договор. Группа активных, но недисциплинированных крестоносцев, недавно прибывших с севера Италии — до них дошли слухи, будто некую христианку соблазнил местный сарацин, — попыталась устроить в Акре расправу над жителями-мусульманами. Латинские бароны и рыцарские ордена предприняли усилия, чтобы остановить погром, но какое-то количество мусульман спасти не удалось. Когда до Келауна дошло известие об этой резне, он потребовал выдать ему зачинщиков, намереваясь казнить их. Власти Акры не желали выдавать неверным на расправу христианских рыцарей. Тогда Гильом де Боже предложил отправить вместо них нескольких уголовников, содержавшихся в городской тюрьме, которым был уже вынесен приговор. Но это предложение отклонили, а к султану направили эмиссаров с поручением объяснить ему, что ломбардцы просто не знали местных законов, да и сами погромы начались по вине мусульманских торговцев.
Но Келауна такие объяснения не устроили. А советники подсказали ему, что теперь он имеет право разорвать соглашение о перемирии, и султан отдал приказ готовиться к скрытному нападению на Акру. Эмир аль-Фахри снова успел предупредить Гильома де Боже, но и на этот раз Великому магистру не поверили. В отчаянии Гильом де Боже направил в Каир собственного гонца, пытаясь договориться с Келауном. Тот обещал сохранить мир, но взамен потребовал выкуп — по одному цехину (мелкая золотая монета) за каждого горожанина. Гильом передал это предложение высшему городскому совету Акры, но там его решительно отвергли. Самого магистра обвинили в предательстве, и когда он покидал палату заседаний, толпа чуть не растерзала его.
4 ноября 1290 года Келаун собирался выступить в поход на Акру, но внезапно заболел и через несколько дней скончался. Сменивший его на султанском троне сын аль-Ашраф еще у смертного одра отца поклялся, что продолжит войну против франков. Новые посланцы из Акры, прибывшие на переговоры — среди них и рыцарь-тамплиер Бартоломео Пизанский, — были брошены в темницу. А в марте 1291 года две армии аль-Ашрафа — из Сирии и Египта — устремились к Акре, имея при себе до сотни стенобитных орудий, гигантских катапульт и таранных башен. Сам аль-Ашраф появился под стенами Акры 5 апреля, после чего началась активная осада.
Христиане знали о замыслах сарацин за полгода до их похода, но никаких мер для укрепления обороны не предприняли. Лишь рыцарские ордена обратились к правителям Европы, прося прислать пополнение; король Эдуард I прислал небольшой отряд рыцарей под командой своего внука Оттона; а король Генрих — корпус кипрских ополченцев. Основу объединенных сил латинян составляли около тысячи рыцарей и четырнадцать тысяч пехотинцев, включая злополучных ломбардцев. Все население города насчитывало около сорока тысяч жителей, и каждый мужчина, способный носить оружие, занял свое место на крепостных стенах. К северу от Акры находился пригород Монмасар, защищенный двойной стеной и рвом, а между Монмасаром и самим городом был вырыт ров с водой и воздвигнута стена, соединявшая оборонительные башни.
Каждый отряд обороняющихся отвечал за конкретный участок крепостной стены. Тамплиеры во главе с Гильомом де Боже защищали северную часть, где стены Монмасара спускались прямо к морю. Рядом располагались братья-госпитальеры, а ближе к стенам самой Акры был размещен королевский корпус под командованием брата короля Амальрика, усиленный тевтонцами. Далее занимали оборону французы, англичане, венецианцы, пизанцы и солдаты городского ополчения.
Осада началась на рассвете 6 апреля с обстрела города из катапульт и баллист. Под прикрытием града стрел из луков и арбалетов, нацеленных на обороняющихся, мамлюкские саперы продвинулись вперед и заминировали башни и стены. Продовольствия и воды, поставляемых со стороны моря, латинянам вполне хватало, но вот оружия и солдат для обороны протяженных крепостных стен было явно недостаточно. В ночь на 15 апреля Гильом де Боже с группой рыцарей провел стремительную вылазку в лагерь мусульман. После начального успеха франки запутались в веревках от палаток и вынуждены были отступить, потеряв восемнадцать человек убитыми. 8 мая почти полностью разрушилась одна из башен, подорванная мусульманскими саперами. Защитники крепости подожгли ее и отступили на другую позицию.
