Следующий час бойцы только и делали, что дырявили, решетили, испепеляли, раздирали в хлам и отправляли в утиль грудные и ростовые мишени предполагаемых врагов. Ну а поскольку до сего момента ни одного документально подтвержденного факта присутствия на Земле пришельцев в распоряжении завода-изготовителя мишеней не было, то и свою продукцию они выполнили в традиционной, можно даже сказать, классической манере. То бишь, каждая из мишеней представляла из себя обычную человеческую фигуру. Ну а для того, чтобы бойцы не забывали, в кого именно они должны стрелять, Раимов загодя написал на мишенях краткое и емкое указание: «враг». А затем чуть-чуть подумал, что для майоров обычно не свойственно, и решил более конкретизировать задачу, приписав под «врагом» слово «пришелец».

Когда же автоматы, наконец, были пристреляны, Раимов погнал всю четверку в зал для пейнт-болла. Там майор разбил соратников по парам, выдал им необходимое для игры снаряжение, начиная от защитных шлемов, кончая неограниченными запасами разноцветных шариков с краской, и заставил отрабатывать всевозможные боевые ситуации, которые только могли прийти в его командирский ум.

Вот так и получилось, что сначала Шныгин с Пацуком пытались выбить американца с немцем из дота. Затем Кедман со старшиной старались незаметно проникнуть на объект, охраняемый оставшимися членами четверки… В общем, вариантов действий была масса, а закончилась эта феерическая игра командирской мысли тем, что все четверо принялись ловить в тренировочном зале танк, имея задачу непременно захватить его живьем. Бронированный агент по кличке Бобик, конечно, по своим оппонентам стрелять не мог, но вот махать манипуляторами ему запретить никто не додумался. Результатом этих действий стало то, что танк разбил Пацуку нос, и обидевшийся украинец, пока Кедман со Шныгиным удерживали Бобика, забрался на броню и, ловко вскрыв панель управления, закоротил сенсорные цепи. Танк взвыл сервомоторами и встал, беспомощно вращая башней из стороны в сторону.

– Вот так тебе, вражина, – довольно проворчал Микола, спрыгивая с брони на землю. – Будешь знать, жестянка самоходная, на кого клешнями своими махать не следует, и чего надо делать, а чего никогда! А то воно ж как бывает? Залезет мужик с пьяни да в темноте на бабу, а утром глядь, а это его жена!..

– Агент Пацук, еще два наряда вне очереди! – рявкнул Раимов по внутренней связи.

– За что, товарищ майор?! – завопил в ответ оскорбленный есаул.

– За порчу казенного имущества, – отрезал Раимов.

– Товарищ майор, так вы же сами отдали приказ захватить танк живым, – неожиданно вступился за украинца старшина. – Вот агент Пацук и выполнил поставленную задачу. Сами смотрите, танк функционирует, но двигаться не может! Разве не это вы нам приказали сделать?

– Так не таким же способом!.. – возмутился было майор, а затем горестно вздохнул. – Ладно, Пацук, вместо нарядов объявляю тебе благодарность. А с Харакири я сам разберусь, почему это любой, первый попавшийся специалист по проникновению на объекты, его защиту так легко взламывает.

– Спасибо, конечно, но я свои проблемы и без вмешательства москалей могу решить, – обращаясь к Шныгину, пробурчал Микола, едва голос Раимова в динамиках затих. Сергей в ответ лишь фыркнул и пожал плечами. Дескать, а не ради тебя и старались. Просто вопли майора слышать не хотелось!..

Следующим номером в программе обучения агентов была спецподготовка. Проходила она в актовом зале, куда вся четверка и отправилась с полигона. Сегодня зал был пуст, если, конечно, не считать присутствия профессора Зубова. Взлохмаченный гений по-прежнему занимал место в президиуме, и у Шныгина сложилось стойкое впечатление, что Зубов так со вчерашнего дня из-за стола и не вылезал. Видимо, профессору забыли сказать, что можно уходить, а он сам, поглощенный в свои сугубо научные мысли, об этом так и не догадался.

– Проходите, дети. Занимайте свои места, – бросив в сторону спецназовцев лишь мимолетный взгляд, предложил Зубов. – Что у нас сейчас по расписанию? Грамматика?

– Нет, блин, чистописание, – буркнул Пацук и посмотрел на сослуживцев. – У этого пентюха крыша, никак, едет? Воно ж как у профессоров бывает? Думает, думает себе, а потом бац… И думать нечем!

– Как это нечем? – удивленно поинтересовался Зибцих, не понявший тонкого юмора украинца. Микола открыл было рот, чтобы прокомментировать на весь актовый зал процесс функционирования головного мозга немца, но сделать этого не успел.

– Сэр. Разрешите вопрос, сэр? – вытянувшись в струнку, заорал Кедман так, что у всех остальных едва уши не заложило.

– Все зависит от того, какой именно вопрос следует разрешить. Вы, видимо, уже знаете, что во вселенной существует масса неразрешимых вопросов. К таковым, например, следует отнести доказательство теоремы Ферма, – пробормотал Зубов, а затем только соизволил посмотреть на спецназовцев. И оторопел. – Вы кто?!. А-а, да. Конечно!.. А почему я, интересно, решил, что сегодня провожу урок в начальных классах Задубеевской средней школы номер два?.. Кто-нибудь может мне на это ответить?

– Никак нет, сэр! – рявкнул в ответ Кедман в то время, когда Пацук, отвернувшись от профессора, крутил пальцем у виска Зибциха. – Так, вопрос разрешите, сэр?

– То есть, ты хочешь поставить передо мной какую-то задачу с неизвестным пока условием и требуешь, чтобы я ее разрешил? – поинтересовался Зубов и, вскочив со стула, взял в руки мелок и подбежал к обычной грифельной доске. – Каковы условия?..

Кедман оторопел. Ему из-за тягот и лишений американской воинской службы, как еще не доводилось встречаться с профессорами. Ни с обычными, ни с полоумными. Именно поэтому экс-капрал «морских котиков» абсолютно не понял реакции Зубова на обычный, казалось бы, вопрос. Шныгину, конечно, тоже с профессорами сталкиваться не приходилось, но зато он иногда книжки читал. Поэтому и вмешался в неудавшийся диалог американца с Зубовым.

– Вы не так его поняли, – проговорил старшина, обращаясь к профессору. – Никаких условий не будет, а агент Кедман просто хочет задать вам вопрос.

– А почему он сам этого не скажет? – удивленно завопил Зубов, принявшись размахивать руками. – Разве он по-русски говорить не умеет? Тогда я могу по-английски с ним обращаться. Хау ду ю ду?..

– Никак нет, сэр!.. – рявкнул Кедман и осекся. – То есть, здравия желаю, сэр. А никак нет я сказал потому… – негр задумчиво потер коротко остриженную голову. – В общем, я забыл, что именно хотел сказать. Вопросов нет, сэр. И я думаю, что больше и не будет.

– Тогда не понимаю, почему вы, солдат, отрываете меня от важного дела?! У меня через пять минут защита диссертации в Лондонской академии наук… – завопил профессор и тут же заткнулся. – Кажется, я что-то снова перепутал. Вы на занятия пришли? Так проходите и садитесь.

– Воно ж не профессор, а стоматолог какой-то, – буркнул Пацук, выполняя распоряжение Зубова.

– Это почему? – поинтересовался у украинца Зибцих, которого почему-то после полигона неудержимо потянуло к знаниям.

– А потому, что от него челюсти сводит, как от наркоза, – пояснил есаул. – И язык совсем во рту болтаться не желает.

– По тебе этого не скажешь, – буркнул в ответ Шныгин и раньше других занял место в первом ряду.

Неизвестно от чего, наверное, под впечатлением от взаимно познавательного диалога с Кедманом, Зубов, вместо того, чтобы начать занятия в присущей ему манере – то есть, не обращая внимания на слушателей, сначала дождался, пока четверка агентов усядется на места и лишь потом подскочил к стенду с наглядными пособиями. Отдернув занавеску, профессор представил на суд зрителей плакат с изображением пришельца, пойманного утром спецназовцами. Впрочем, изображением инопланетянина данное учебное пособие назвать можно было лишь с большой натяжкой. Например, если бы Зубов решил показать этот плакатик самому пришельцу из космоса, тот ни за что не догадался бы, кто именно на нем изображен.

– Ознакомьтесь, пожалуйста, с недавно открытым видом инопланетных существ, – размахивая руками, начал лекцию Зубов. – Данный вид встречается людям впервые и толком классифицировать его не удалось. Известно лишь то, что с большой долей вероятности можно предположить, будто у этого типа пришельцев тяжелая форма отравления алкоголем и классический похмельный синдром являются естественным состоянием организма. Правда, вполне возможно, что после насильственного отрезвления о пришельце может быть вынесено совершенно противоположное суждение…