Она вскрикнула — тонким, вполне человеческим криком, схватилась за плечи, скрестив руки, словно её обожгло чем-то, отступила.

— Тише, тише, — сказал я и забормотал. — Факел живой по арене метнулся, бурая кровь пузырится в огне…

Я вовсе не пытался продемонстрировать пирокинез, но почему-то инстинктивно показалось, что это будет уместно

Белая женщина отступила назад, недоумённо наклонила голову. Только тут я заметил, что из будки в углу огороженного дворика разрывается что-то вроде будильника. Оттуда выскочило двое — быстро, настолько, что я не успел даже сориентироваться — меня припечатали шокером, а также каким-то парализующим заклятьем.

Я помню, что волокли в полубесувственном состоянии через сад, что очнулся в какой-то каморке, в которую вошёл статный мужчина в ночном халате, в котором я узнал камердинера князя Голицына-Трефилова.

По счастью, он меня тоже узнал.

— Эльдар Матвеич, — покачал он головой. — И вы туда же… Зов почуяли, да?

— Вероятно, — я поджал губы.

Он обернулся к охранникам и дал ближайшему из них знатный подзатыльник.

— А вы! Бестолочи, недоглядели! И чего вы его шокером, он же гость Спартака Кирилловича!

— Тот самый⁈ Из японского плену? — осведомился охранник.

— Угу. На вахту, живо! Весь расчёт на уши поставили, сменщику тоже спать надо. Эльдар Матевич, простите нас, непутёвых, вам завтра всё князь объяснит и расскажет. Идите спать.

— Кто она? Откуда?

Камердинер дождался, пока они уйдут.

— Да, это та самая женщина орангутана аустралийского. Сиречь человека лесного, лесовика. Коих по предположению не больше пары тысяч в Великом Лесу. Где, как поймали, зачем, куда потом — для меня неизвестно. Но зная князя и его участие в неких тайных обществах — предположу, что в целях сугубо научных, силознания.

— Не очень-то похожа на орангутана. Просто я вёз эту клетку. Мы, точнее, с Самирой и убитым Янко. Пока нас не схватили.

Сказал — а потом подумал, что не стоит. Степень осведомлённости камердинера о делах члена Общества мне была неизвестна.

— А! О… — камердинер удивился. — Я как-то не сопоставил… Всё верно, её перевели сюда неделю назад. По новостям, конечно, говорили, что вы из Курьерской Службы, и о том, что вы живы, тоже все узнали, найдя ваш груз. Но что груз — и есть клетка… Эльдар Матвеич, вы меня, конечно, извините, но я, возможно, не должен был знать. А когда я что-то не должен знать… В общем, Спартак Кириллович завтра всё расскажет.

Спал я после ночного променада под боком у Самиры — крепче некуда.

Утром же после общего завтрака, который едва не затянулся от наших рассказов, нас пригласили в соседний флигель, в гостиную к князю. Гостиная располагалась на третьем этаже, а флигель стоял на возвышении, и через панорамные окна открывался чудесный вид на город и базу ракетных катеров в бухте.

Глядя на моменты и взаимоотношения людей во дворце, управляющий колонией всё больше казался мне похожим на средневекового царька-феодала. Впрочем, что-то в князе было и от нормального кадрового вояки, которому вверили в управление отдалённый блокпост.

Вчерашний камердинер попросил наши мобильные телефоны и закрыл двери, оставив нас втроём. Князь прожурчал чайником над тремя кружками, спросил.

— Вы как, молодые люди, предпочитаете сперва поговорить о погоде, осведомиться о мировой политике, или сразу к делам насущным, так сказать, общественной важности.

— Я предпочту второе, — сказал я.

Самира кивнула.

Князь потянулся к какой-то статуэтке на тумбочке, коснулся, и в воздухе повисла еле слышная высокая нота. Глушилка, понял я — причём не только от аудио-перехвата, но и ментально-телепатическая.

— Итак, мне донесли, что вы, Эльдар Матвеевич, ночью уже наведались к нашему объекту.

— Куда? — не поняла Самира.

— Мы её назвали Снегурочка. Знаете, может, в Зеленогорье старая сказка про Деда Мороза и Снегурочку?

— Слышал что-то подобное, — усмехнулся я.

— Клетка для неё. Клетка особенная. Во-первых, все лесовики, как вы уже поняли, сенс-существа, причём способные стихиной управлять силой. Во-вторых — они циклоиды, причём женщины-циклоиды сильно меняют процент сечения ещё и под воздействием, ну, знаете, луны. Сейчас у неё как раз овуляция, или как там это всё у вас называется…

Он сделал непонятный жест почему-то в сторону Самиры. Она сдержанно кивнула.

— В общем, она одновременно ищет партнёра — потому что возраст уже немаленький, двадцать пять лет.

— Немаленький⁈ — нахмурилась Самира.

— Для женщины-лесовички. И она, судя по всему, ещё нерожавшая, а возможно, и девственница. Нам не до конца понятно устройство их общества, если их и можно назвать обществом. Мы и язык их только едва-едва начали распознавать…

— Они говорят?

— Бителепатически. В языке около тысячи слов… К сожалению, бителепатом, причём знакомым с их языком, был Янко, который ехал вместе с вами, но он погиб. Навык анималистической бителепатии указан в профиле вашего внезапного беглеца, господина Дробышевского. Следующая моя аудиенция — с ним. В общем… к делу. Как вы знаете, доставка клетки сюда — была вашим заданием. Заданием курьерской службы, и не только. Янко специально повёл вас опасным маршрутом, к тому же, перемещение через иностранное государство оставило бы — при благополучном стечении обстоятельств — меньше следов. Увы… Месяц потерян.

— Это да, — вздохнул я.

Признаться, Янко теперь было даже немного жалко.

— Я ходатайствовал о возобновлении заказа о доставке, чтобы вы могли закрыть его задним числом и получить премиальные. Ну, когда вся бюрократия с вашей ошибочной смертью уляжется. Что касается задания, прямо скажем, Общества — мне станет понятно, выполнили ли вы его, если вы расскажете мне максимум подробностей про ваше вызволение из этой базы. Про базу, про то, кто вас спас…

Что ж, пришлось рассказать. Разумеется я толкнул уже привычную теорию о сверхсекретном подразделении телепортаторов из Тайной Полиции, которых можно привлечь кровью. Я играл с огнём, но только подобная полуправда могла сейчас прозвучать более-менее логично. На удивление — это сработало не совсем так, как я хотел.

— Это не Тайная Полиция, — покачал князь головой, глядя в окно. — Это нечто совсем другое. То, что нашей государственной и тайной власти неподвластно. Как неподвластно оно и власти Лиги и Клики. Мы зовём это…

— Центром Треугольника? — продолжила Самира.

Глава 16

Признаться, тут удивился и я. Правда, только сначала — на самом деле, любой знакомый с теорией систем и со строением различных организаций понимает, что у треугольника во власти часто случается какой-то центр. Или официальный, или формальный, или тайный. Те странные личности — Светозар Михайлович, Иннокентий, с которым мы заключили сделку, вождь аборигенов, вышедший из столовой в городке работорговцев — все они были частью какой-то мощной организации, пустившей корни в этой реальности.

Глупо было бы предположить, что Общество не интересовалось их поисками.

Князь неожиданно нахмурился и поднял голос.

— Вы необычайно проницательны и осведомлены на тему тайных знаний, Самира Омеровна. Для интерна-кандидата. Знаете, какой у меня навык?

— Н-нет, — слегка заикнувшись, сказала Самира.

— Умолекарь, то бишь сенситивный психолог. Стирать память могу. А знаете, почему я в этой дыре уже восемнадцать лет⁈

— Потому что стёрли не тому, кому можно и позволительно, — предположил я.

Голицын-Трефилов неожиданно замолчал, затем снова вернулся к привычному тону беседы.

— Ну, да. Логичный вывод. Как и логичный вывод о том, что у любого Треугольников может быть пересечение этих… гипотенуз.

— Биссектрис, Спартак Кириллович,— зачем-то поправил его я.

— Я… ничего не знаю, правда! — залепетала Самира. — Мне никто ничего не говорил, просто когда сказали про Треугольник…

Голицын-Трефилов встал, подошёл к окну, отхлебнув из кружечки и посмотрев куда-то очень далеко.