Ровно в полдень, 25 августа 1968 г. у Лобного места на Красной площади в Москве эти мужественные люди развернули плакаты с лозунгами «Мы теряем лучших друзей!», «Да здравствует свободная и независимая Чехословакия!», «Позор оккупантам!», «Руки прочь от ЧССР!», «За вашу и нашу свободу!», «Свободу Дубчеку!». В течение нескольких минут они были буквально сметены сотрудниками милиции и КГБ СССР. После ареста Горбаневская и Файнберг были направлены на психиатрическую экспертизу, признаны невменяемыми и подвергнуты принудительному лечению (к той роли, которую в те годы играла «карательная психиатрия» мы ещё вернемся в разделе 5 настоящей книги). В отношении остальных участников демонстрации Московским городским судом был вынесен обвинительный приговор от 11 октября 1968 г. по статьям 190-1 и 190-3 УК РСФСР, то есть соответственно за «распространение клеветнических измышлений, порочащих советский общественный и государственный строй» и «групповые действия, грубо нарушающие общественный порядок». Поступив по совести, эти люди сразу стали совестью нации. Правда, поступать таким образом в советской империи было равнозначно заведомому обречению себя на бесконечные унижения, измывательства и преследования со стороны бессердечного и мстительного государства. Может быть, всеми своими последующими невзгодами и мытарствами эти люди искупали вину остального советского народа, который в своём подавляющем большинстве очередной раз постыдно промолчал по поводу преступного поведения своего правительства. Впрочем, советский народ как-то умудрился разминуться с совестью в истории. Как заметил по сему поводу в полной мере познавший на себе нравы своих соотечественников писатель В.К. Буковский: «Ну, нет у советского человека совести, что тут поделаешь? Даже ткани такой в мозгу не осталось, которая бы сохранила следы моральных норм». Ему как бы вторит писатель Войнович: «У человека, у общества, у страны должно быть и чувство стыда хотя бы за что-нибудь — вот этого у нас нет совершенно». Точно такие же размышления не давали покоя писателю Гранину: «Стыд был первым чувством, которое отличило человека от животных. Человек, иными словами, животное «стыдящееся», так вот, я не помню такого состояния нашего общества с подобным разгулом бесстыдства и бессовестности, как теперь… отсутствие стыда стало нормальностью жизни». Довольно-таки печальная констатация фактов, с которой и не поспоришь.
Справедливости ради, надо, однако, признать, что на территории Российской (большевистской) империи ответственное перед своей совестью отношение к людским судьбам было всегда сопряжено с большой опасностью, как правило, влекущим за собой неимоверные страдания и лишения. В первую очередь по этой причине люди и снимались с насиженных мест, подаваясь в неизведанные ими доселе края и заморские дали. В былые времена это был путь полный неизвестности и опасностей; бежали от невыносимой жизни, не зная толком, куда забросит судьба. Поэтому многие из них пускались в дальние вояжи, влекомые, как известно, вовсе не контрактами, гарантирующими высокооплачиваемую работу, комфортабельное жильё и престижные автомобили. Ими двигала надежда обрести для себя и своих потомков цивилизованную среду, в которой к ним относились бы по совести, справедливо, уважительно, в которой они могли бы, в конце концов, почувствовать себя полноценными людьми. И лишь в век информационных технологий многие стали отдавать себе отчёт, где их может поджидать более человечная среда обитания. Именно поэтому такое значение в надеждах людей, вне конкуренции, стали занимать некоторые страны западной цивилизации. Видимо, в связи с этим появилась на свет горькая статья «Мы-татары, а не русские», автор которой заметила: «Проект по созданию советско-русского сверхчеловека с треском провалился, гены подвели. Природа оказалась сильнее идеологического воспитания. Дурная наследственность бывших крепостных крестьян то и дело проявляла себя, часто в буйной форме, в так называемых миротворческих миссиях — в Праге, Венгрии, Афганистане. Народы восточной Европы быстро смекнули, что кроется под таинственной «русской душой» и из какого набора качеств состоит эта система ценностей» («АПН», 17.03.2011 г.).
Конечно, всё в этом мире относительно. Идеальных государств, как мы знаем, не бывает. Но по отношению к жизни в тех державах, где людей унижают, оскорбляют, убивают из-за их идеологических и религиозных предпочтений, этнического происхождения и языка общения, один из президентов США вполне имел право утверждать: «Американский идеал свободы, общественное благо зависят от характера человека — его честности, толерантности по отношению к другим, способности руководствоваться совестью в собственной жизни». Поэтому люди обретают свою вторую родину там, где без риска для жизни, здоровья и свободы могут смело руководствоваться в своей жизни совестью. Некоторые аспекты этой проблемы были проанализированы в книге известного российско-американского психолога Владимира Александровича Лефевра «Алгебра совести».
Совесть человека — основа и гарантия человеческого достоинства. Посему совесть и только совесть — подлинный путь к формированию, развитию и сохранению человека, народа, государства и всей западной цивилизации, наконец. Культ совести человека в державе — гарантия достоинства соответствующего народа. Говорят, что мудрость человека — это ум, настоянный на совести. С этим утверждением нельзя не согласиться. Потому вполне логично предположить, что мудрость народа — это менталитет, национальный характер, настоянный на совести. Именно поэтому судьба населения страны, в системе ценностей которого отсутствует совесть, представляется весьма проблематичной. Такое население лишено перспективы стать единым народом. Отсутствие совести в отношениях правящего класса к своим согражданам и последних друг к другу обрекает любую державу на распад при первом же испытании на прочность.
В связи с этим утверждением хотелось бы привести весьма характерный эпизод из воспоминаний генерала П.Г. Григоренко, когда советские диссиденты обратились непосредственно к жителям СССР, взывая к их людской совести. В частности, генерал писал: «И мы, правозащитники, до сего дня обращались только к властям. И вдруг во весь голос называется советская общественность — как главная сила. При этом дается точное определение той общественности, на которую мы рассчитываем: «Мы обращаемся ко всем, в ком жива совесть и достаточно смелости». Как показала жизнь, это был глас вопиющего в пустыне, поскольку тех, кого до последних дней не покидала смелость иметь совесть, очень быстро покидали эту бренную землю: их без всякого зазрения совести всем миром преследовали политически, травили психологически, убивали физически. Советское общество не терпело в своих рядах людей с развитым чувством собственного достоинства. Как свидетельствовал всё тот же Григоренко: «Если же человек искалеченный, еле живой, сохранил гордую душу человеческую и защищает свое достоинство, его стремятся физически уничтожить». Многолетние последовательные и настойчивые усилия правящего класса СССР, направленные на физическое, психологическое и идеологическое вытравливание достоинства из душ населения империи не прошло бесследно. В итоге и произошёл тот естественный интеллектуальный и нравственный отбор среди обитателей страны, горькие плоды которого были очевидны в процессе существования СССР, но стали особенно нестерпимыми после его распада. По тонкому замечанию одного российского публициста крах последнего ознаменовался резким усилением «десовестизации» под знаменем «десоветизации». Например, как уже упоминалось, в Украине сей процесс ознаменовался, буквально, всплеском крайней формы ксенофобии в обличье украинского интегрального национализма, вирус которого до поры до времени тихо обитал в порах советского общества, поскольку на поверку его самыми ярыми носителями оказались наиболее успешные представители советской номенклатуры.
