Это была сухощавая женщина средних лет, неожиданно кащ. Почему-то Люсе казалось, что эти умники заняты только необыкновенно полезными делами, а не морочат людям головы.
Люся просочилась внутрь и опустилась на стул.
— Людмила Осокина? Меня зовут Анна, — Румянцева защелкала мышкой, видимо заполняя анкету, — кого ищем, на что рассчитываем?
Люсе захотелось ответить, что ищут они красивого и смелого яга с голубыми глазами и развитой мускулатурой.
Но она решила не отвлекаться.
— У меня проблемы во взаимоотношениях с мареном, — призналась честно.
— Милая моя, проблем с маренами нет только у ярил, — улыбнулась Румянцева, отвела глаза от монитора и посмотрела наконец на свою клиентку. — А вы у нас кто? Киморка?
Скрывать уже было нечего, про ее архаичную форму знали видовики, витязи, маньяк и вся его команда.
— Арх-лягушка, — ответила Люся.
Тут Румянцева вдруг отбросила мышку и закрыла ноутбук.
— Я предупрежу на ресепшене, чтобы с вас не брали плату, — сказала она. — Очень жаль, но наше агентство ничем не может вам помочь.
— Вот так на, — возмутилась Люся. — И чем это я вам не угодила?
— У марена и нижнего арха не может быть нормальных отношений, потому что не может быть никогда, — категорически объявила сваха. — Тут никакая великая любовь не поможет — абсолютная несовместимость.
— Ого, — Люся устроилась поудобнее, — и отчего так?
— Сверхчувствительность вашего вида носит компенсаторную функцию, — обстоятельно ответила Румянцева. — Вы слишком слабы и не выжили бы без обостренной интуиции и чересчур развитой эмпатии. Не умея защитить себя физически, вы считываете эмоции окружающих лучше всех остальных видов. А марены… они несдержанны, эгоистичны, чрезмерны. Их колдовство направлено исключительно на их собственную выгоду. Они используют его, чтобы угрожать кому-либо, запугивать или заставить подчиниться их желаниям. В редких случаях — ради соблазнения. И совсем уж в редких случаях вы сможете уловить нечто вроде тепла — это добрые эмоции. Впрочем, я о таких примерах только читала, да и то в не слишком достоверных источниках.
— Да что вы говорите, — заерзала Люся.
— Вот почему отношения марена и нижнего арха деструктивны. Там, где другие виды даже не заметят давления, вы ощутите тошноту, головную боль и сильный дискомфорт. Марен же не сможет скрывать от вас своих настоящих эмоций, что тоже будет изрядно давить на его психику. Все это приведет к тому, что любые светлые чувства рано или поздно сменятся злостью и взаимной агрессией. Мой вам совет: найдите себе другого возлюбленного.
Возлюбленного-то Люся, конечно, найдет, но вот где раздобыть нового защитника?
Она уже привыкла к Ветрову на своем диване.
— Может, все-таки есть какие-то варианты? Ну там, терапия или еще что-то похожее? — спросила она.
— В одну телегу впрячь неможно коня и трепетную лань, — пожала плечами Румянцева. — Чем быстрее вы избавитесь от иллюзий, тем вам проще будет выбраться без потерь. Хотите, мы подберем вам более подходящую партию?
— А вы знаете, хочу, — согласилась любопытная Люся. — И кто же, по-вашему, моя идеальная пара?
— Одну минуту, — воодушевилась Румянцева и снова открыла ноутбук. — В таком случае мне надо задать вам еще ряд вопросов. Кофе? Чай? Шампанского?
По дороге в контору Люся напевала себе под нос веселую мелодию.
Сваха подобрала ей бояна по имени Антон Вешников — из числа клиентов своего агентства. Листочек с его контактными данными и студийным снимком перекочевал из рук в руки за неприлично большую сумму денег. Можно было пару зимних сапог купить и куртку на сдачу.
Люсиной идеальной паре было тридцать шесть лет, и он зарабатывал на жизнь тем, что сочинял эротические романы.
Что уже предвещало нескучное свидание.
На ее вкус Антон был немного полноват и лысоват, по крайней мере, если судить по фото. Не хватало сочинителю некоторой резкости в облике, он весь состоял из плавных линий. Но надо будет посмотреть на него в деле, частенько фото не передавали личного обаяния.
Подумав, Люся позвонила Нине Петровне:
— Ласточка моя, — заговорила она, — мне очень-очень нужна ваша помощь.
— Ты еще замурлычь, как утром, — ехидно отозвалась старушка. — Пашенька-пашенька, мяу-мяу, — передразнила она. — И не стыдно?
— Неа, — весело призналась Люся, — я же не могу вашему внуку подзатыльники раздавать, как вы. Куда деваться бедной девушке? Только и остается жалобно мяукать.
— Ни стыда у тебя ни совести, — засмеялась Нина Петровна, — говори уже, чего надо.
— Купите, пожалуйста, в интернете роман Антона Вешникова, пробегитесь по нему и расскажите, что думаете.
— Почитать книжку? Это я могу, — обрадовалась старушка. — Надеюсь, там будет тройня от босса и ректор-дракон.
— И девственница, которой придется грехопасть за долги непутевой семьи. Сначала она будет страдать, а потом обязательно втюрится в абьюзера и мудака. Потому что он окажется ранимым и с детской травмой. Надеюсь, вы хорошо проведете время.
— Я буду очень стараться, — заверила ее Нина Петровна.
Люся отправила интервью с дедом-коркором на вычитку еще утром, попросив корректора раньше времени не раскрывать интригу перед журналистами.
Впечатлительная Синичка прибежала в ее кабинет сразу после того, как Люся появилась в редакции.
— Ну надо же, — возбужденно сказала она, — такой славный дед, как будто домовик или лад! Удивительно просто, насколько шаблонно мы все мыслим! Говоришь «ярил» — и представляешь себе стриптизера, говоришь «коркор» — и какое-то чудище. А тут фигурки, жёны, музей. И все такое мирное, уютное. Тебе не страшно было записывать интервью?
— Ну вряд ли он начал бы плеваться огнем на старости лет, — ответила Люся, улыбаясь.
Она любила Синичку и ее обостренное чувство справедливости. Не раз и не два редакция превращалась в зрительный зал, а Синичка выходила на метафорическую сцену, выдавая пламенные тирады в защиту умертвий или беззаботных дамочек, отдавших все деньги мошенникам, или разя острием своих словесных атак провинившихся, по ее мнению, мужчин, которых в целом считала не слишком полноценными существами.
Люсю забавляли эти стихийные выступления, напоминающие ей о тех временах, когда она сама еще не успела покрыться коркой цинизма.
Ветров написал ей ближе к обеду, подтвердив всю информацию, которую рассказал о себе дед-коркор. К этому времени Люся уже лично сверстала материал и десять раз похвалила Носова за прекрасные фото.
Осталось только нажать на кнопку «опубликовать», но она все медлила, не решаясь сделать это.
Жизнь мастера керамики после этого изменится навсегда — и, скорее всего, к худшему.
Она позвонила Январскому и еще раз спросила, уверен ли он, что готов к публичности.
— Пали из всех орудий, дочка, — благословил он ее, — я был рожден для славы.
И она опубликовала материал.
Спустя несколько секунд из редакции раздался пронзительный вопль Носова.
Понеслось.
Люся так стремительно рванула из конторы, что одеваться пришлось на лестнице.
Ну уж нет, товарищ Носов, фонтанируйте своими эмоциями в кого-нибудь другого.
Остаток дня Люся провела в музее, решив составить деду-коркору компанию на тот случай, если горожане припрутся с вилами.
Однако бои полыхали исключительно на интернет-страницах. Поглазеть на чудо-юдо прибежала только стайка школьниц, отчаянно хихикающих и, как им казалось, незаметно фоткающих деда. В конце концов он вдруг зарычал — вполне профессионально, — девицы взвизгнули и бросились врассыпную, а Январский рассмеялся, довольный собой.
Вечером позвонил Великий Морж и скупо похвалил Люсю. Неожиданно спросил, не хочется ли ей чем-то побаловать себя, а то они давно не виделись и вообще в последнее время очень отдалились.
Шубы-брильянты Люсю не вдохновляли. Не вообще, а именно сейчас. Отпуск ей пока не светил. Машина нравилась.
