Jassica Brown — Gooseberry Pie

© 2016 by Jessica Brown — Gooseberry Pie

© Константин Хотимченко, перевод с англ., 2023

 https://vk.com/litskit

Эдна присела пониже, потянувшись к крыжовнику, который, как она знала, прятался среди ярких листочков. Она почувствовала, как затекла спина: стареющее тело мешало ей, но она продолжала собирать пушистые плоды с ностальгическим блеском в глазах. Кулинария и выпечка были ее страстью. Они были неизменными на протяжении всей ее жизни, на них можно было опереться, они отвлекали и придавали уверенности, когда возникали неизбежные жизненные препятствия и невзгоды.

Люди приходили и уходили, ее дети уехали и эмигрировали вместе с внуками, но приманка домашнего пастушьего пирога или вишневого торта всегда возвращала их к ней в гости. Ей нравилось, что, несмотря на то, что они жили за тысячу миль от нее, она могла заставить своих родных мгновенно почувствовать себя как дома. Никто так не любил ее кухню, как ее муж Чарльз, и Эдна гордилась этим. Когда он входил в их причудливую кухню и доставал из духовки пирог с золотистой корочкой, уголки его рта увлажнялись, адамово яблоко выпячивалось, когда он с навязчивым желанием сглатывал. Это было интимно. Он хотел чего-то такого, что только она могла предложить ему в точном соответствии с его вкусом. Ничто не могло удовлетворить его так, как ее выпечка, даже та сука, которая предлагала ему свое тело, словно сырой кусок мяса. Она застала своего мужа в спущенных штанах, нависшего над кухонной столешницей и навалившегося на, казалось бы, самую лучшую разделочную доску, пока не увидела красные ногти и бледные ноги, обхватившие его. И все же Эдна смотрела на это событие — событие, которое могло бы проверить здравомыслие любой жены, — с чувством собственного достоинства. Это была их заслуга. Эдна знала, что он не уйдет от нее к этой грубой женщине, которая, наверное, даже готовить не умеет! Он любил поесть, а Эдна умела его накормить. Они были так преданы друг другу, как никогда раньше, и ее выпечка совершенствовалась с каждым днем в соответствии с их отношениями. Пирог с крыжовником. "Мармит" в выпечке — любимый рецепт Эдны, и она была уверена, что никто не сможет перехитрить ее в сочетание сахара, фруктов и специй. Любой, кто вежливо заявлял, что предпочитает яблочный или сливовый, скромно просил второй кусочек после дегустации. Она всегда была неравнодушна к отстающим и чувствовала определенную симпатию к этим кислым, сосудистым ягодам цвета мокроты.

Эдна старательно выпрямилась, с нежностью улыбаясь семейству фруктовых деревьев, стоящих перед ней. Она по-матерински погладила один из листьев, затем повернулась и зашагала обратно по дорожке внутреннего дворика к французским окнам, из которых доносился аромат сладкого печеного пирога. Все было готово! Эдна ускорила шаг, насколько позволял ее возраст. Чарльз уже сидел во главе стола в ожидании. Она надела перчатки для духовки и подскочила к дверце духовки, заглядывая внутрь. Совершенство. Положив пирог на коврик для охлаждения у подоконника, Эдна глубоко вздохнула.

— Что ты думаешь, Чарльз?

Чарльз умоляюще перевел взгляд на нее. Ей нравилась власть, которую она имела над ним, независимо от того, в каком возрасте они находились.

— Мы должны подождать, пока он остынет. Потянуло на горяченькое! Ты обожжешь себе рот! — поддразнила она. Она принялась мыть крыжовник, собранный в саду.

Соседка часто говорила, что надо сделать большую партию начинки и заморозить то, что не понадобится, но она считала эту идею смехотворной. Ей нравился сам процесс, почему бы не повторять и совершенствовать его как можно чаще? Когда один пирог выходил, другой мог войти. Он никогда не заканчивался, у Чарльза всегда было место для новых. Пока фрукты в сиропе кипели на плите, Эдна осторожно провела рукой по свежеиспеченному пирогу.

— Это будет замечательно со сливками, Чарльз.

Она подошла к холодильнику и достала оттуда колбочку со сливками, а затем открыла кухонный ящик и достала большую воронку. Положив ее на стол, она подключила блендер, открыла крышку и высыпала туда всю заготовку для пирога. Она разлетелась на несколько мелких кусков, ударившись о дно. Она вылила всю колбочку сливок поверх дымящихся глыб, закрепила крышку и нажала на кнопку, чтобы пирог и сливки превратились в однородную кашу.

Чарльз наблюдал за происходящим, и белки его глаз выпучились. Он не знал, сколько еще сможет выдержать. Эдна выключила блендер. Подняв воронку, она поднесла тяжелое содержимое к Чарльзу.

— Вот так.

Чарльз начал извиваться, когда Эдна сорвала клейкую ленту с его рта.

— Нет, нет, — вяло пробормотал он. — умоляю, остановись!

Эдна откинула назад вздувшуюся, покрытую рвотой голову своего тучного мужа.

— Ты еще не насытился, дорогой.

Зажав ему нос, пока он задыхался, она ввела трубку в его раскрытый в ужасе рот. Он откашливался, брызгаю слюной, пока она ловко проталкивала трубку в его пищевод и заклеивала ее липкой лентой вокруг губ. Убедившись что импровизированная воронка в горле, он взяв лопаточку, постепенно выскребла содержимое блендера в воронку, выдавливая кремообразный осадок в трубку. Чарльз полусидел-полустоял, напрягая все силы, босыми ногами ступая по скользкому полу, брюки хлюпали от экскрементов.

ГУЛЬП. ГУЛЬП. ГУЛЬП.

Он непроизвольно сглотнул.

— Я думаю, что это моя лучшая работа, Чарльз. Не так ли?