— Извините, девушка, не можете ли нам сказать, что тут написано? — На плохом английском языке обращается ко мне какой-то мужчина. Сразу видно, турист! Указывает на виньетку Центрального парка, которую держит в руке его спутница, девушка лет двадцати. Смотрю, что там у них. А, план парка с надписями на корейском и английском языках. Начинаю объяснять, но пара понимает с пятого на десятое.
— Аня, я уже стар для этого, а ты ведь должна знать, хотя бы этот проклятый английский! — Начинает ругаться по русски мужчина.
— Ну, папа, тут у местных какой-то свой английский, я половину не понимаю!
— И за что я столько денег ухлопал на этих репетиторов! — Ругается мужчина.
— Стоп! Прекратили панику! — Рявкая на родном для парочки языке. — Я вам помогу, но вначале давайте знакомиться!
Туристы застывают, а потом девушка почему-то пищит:
— Вы русская?
— Нет, я чистая кореянка, хотя нет, вру, наполовину тайка. Можете называть меня Лена. А вас как зовут?
— Василий Иванович Чапаев, комиссар Уральской губернии! — Зависаю от сказанного этим мужиком. — А это моя дочь, Анна Васильевна Чапаева!
— Папа, мама мне мороженое не купила! — Подскакивает белобрысый пацан. За ним идёт высокая, худая женщина.
— Это Петька, мой сын, и моя жена, Мария Николаевна Чапаева, владелица завода «Титановые сплавы» в городе Верхняя Салда! — Гордо сообщает мне Василий Иванович.
Женщина брезгливо смотрит мою сторону. Ах, так! Думает, что она одна такая фифа с толстым кошельком! Тогда представимся по всей форме:
— Елена Пранприя Чанкрабонгс, княжна, учусь в Сеульском университете на врача.
— Ен Лин! Что хотят от тебя эти вегугины? — Интересуется Джен Ни. Она уже и этих туристов щёлкнула на свой фотоаппарат.
— Онни! Они русские, читать по-корейски и английски не умеют, спрашивают, как куда пройти. Идите сюда с Аллис, я вас им представлю.
Девчонки подходят.
— Вот, Василий Иванович! Это моя старшая сестра, Джен Ни, она владелица небольшой компании, совместно со мной. А эта наша американская подруга Аллис. Русского языка они не знают, зато английский и корейский у них, естественно, на высоте!
Продолжаем путь уже с семейством Чапаева. Показываем и сами смотрим, что и где находится в Центральном парке.
— Извините, Лена, а почему этот мужчина всё время идёт позади нас? — Внезапно спрашивает комиссар.
— Это один из моих личных охранников. По статусу мне положено, я ведь внучка губернатора одной из провинций Таиланда.
Жена Чапаева фыркает. Не нравлюсь я ей! Ничего, потерпит! Недолго осталось.
Внезапно звонит телефон. Смотрю на экран — Лиса. Вроде в Калифорнии должна быть ночь? Или нет? Ладно, послушаем:
— Лена! Тут так нас встретили! Мы такой концерт откатали!
— Онни Лисуни, во-первых, аньён! Во вторых, поздравляем! Вот, Аллис отсюда Розэ привет передаёт! Надеюсь она попала в кадр вместе со мной. Тут и моя онни, Джен Ни, она вас тоже поздравляет.
— Аньён, аньён! А что вы сейчас там делаете?
— Гуляем по Центральному парку, помогаем вегугинам разобраться с нашими закорючками, а то, бедняги, даже английского не знают!
На экране видна вся четвёрка «Блэкпинк», которая вовсю смеётся над незадачливыми вегугинами.
— Ой, повеселила ты нас, Лена, ладно, аньён! — Айдолы отключаются.
— Извините, а можно поинтересоваться, кто это был на экране? Вроде одна из девушек была похожа на Лису Манобан. — Интересуется дочь Чапаева.
— Это она и была, и весь «Блэкпинк» в придачу. Они хвалились, что первый концерт успешно провели.
— Но они ведь в Америке, в Калифорнии! — Изумляется Анна.
— Дочка, если ты можешь мне позвонить из Европы на Урал, то почему они не смогут позвонить из Америки в Корею? — Раздражённый тупостью дочери бурчит Чапаев.
— А вы фанатка этой группы? Или сассенка? А почему Лиса позвонила именно вам? — Зачастила Анна.
— Я не только фанатка «Блэкпинка», но и работаю в том же музыкальном агентстве, что и Лиса, и, по совместительству, являюсь её двоюродной сестрой! — Чеканю каждое слово, чтобы оно дошло до мозгов этой дурёхи.
— Не обманывайте, вы не можете там работать, вы для этого маленькая!
— Да? Если знаете, что такое пропуск, я вам его покажу. Надеюсь, знак лэйбла знаете? — Достаю документ.
Мужчина с трудом читает, там ведь и по-английски, под хангылем написано. Его жена нетерпеливо вырывает из рук Василия Ивановича мой пропуск, а потом быстро читает надписи на английском языке. Затем возвращает пропуск мне:
— Вроде верно, пропуск настоящий, так что, Анна, прекрати молоть чепуху.
Вот стерва! Что она тут цирк устроила, если могла прочесть всё, что написано на виньетке Центрального парка? Зачем мучила мужа и дочь?
— Но у Лисы нет двоюродной сестры! — Решает оставить за собой последнее слово дочь Чапаева.
— Угу, а если я сниму очки и бейсболку, что ты тогда скажешь? — Выполняю угрозу, и Анна застывает с открытым ртом.
— Ну, что, убедилась, что мы с ней похожи, потому что, родственники!
Наконец, добираемся до выхода из парка. Звоню, вызываю туристам такси…
Идём к стоянке, где оставили машину. О! Кого мы видим! Сам Ким Ви Чан, собственной персоной, естественно, с охранником. Так, а это кто? Наверное, тонсен, по возрасту больше похожа на школьницу.
— Аньен, чеболям! — Громко здороваюсь с одногруппникорм. Краем глаза замечаю, как встрепенулась онни.
— Сиамка, а ты что здесь делаешь?
— Гуляю. Что я ещё могу делать?
— Познакомишь со своими спутницами?
— Сейчас! Это моя онни, Пак Джен Ни, она всех щёлкает фотоаппаратом, вот и вас тоже сфотографировала!
Поворачиваюсь к ней, говорю:
— Онни! Это Ким Ви Чан, чеболь. У его папы огромная медицинская компания.
Ребята кланяются друг другу. В отличие от других чеболей, которые со всеми говорят сквозь зубы, за Ви Чаном такого не замечала. Переключаюсь на мою сонбэ:
— Это…
Аллис сняла уже платок с головы, и убрала очки в сумку.
— Розэ! — Тонсен Ви Чана бросается к американке. Та смеётся.
— А тебя как зовут, хубэ, реактивная ты наша! — Спрашиваю у школьницы.
— Ким Да Бин, — Девочка прячется за брата.
— Это не Розе, а Аллис Шин, моя подруга. Она из Лос-Анджелеса.
— У-у-у! — Недовольно ноет тонсен Ви Чана.
Мы делаем второй круг по Центральному парку, а потом приземляемся в кафе. После уничтожения кофе и пирожных, Ви Чан спрашивает у меня:
— Ты где научилась всем тем медицинским премудростям, которые показала на неделе?
— Как где, в Сиаме! — Решаю не отходить от рабочей версии.
— Но ты ведь, онни там была всего один раз! — Влезает в разговор Да Бин. — Брат звонил другу в Бангкок, тот ему всё и узнал! — Ехидно продолжает эта мелкая колючка.
— Может, ещё скажете, что я — княжна не настоящая?!
— Нет, то, что ты внучка губернатора Бурирама, нам подтвердили. — Ви Чан успокаивающе кладёт свою ладонь поверх моей. От меня не укрылось, как по лицу Джен Ни быстро пробежала тень. Она, что, ревнует? Ну и дура!
Осторожно убираю ладонь со стола. Мне, только, телячьих нежностей от едва знакомого чеболя не хватало! Ви Чан вздыхает, и тоже убирает руку. Он что, влюбился в меня? Вроде, не похоже…
Дальнейший разговор происходит между чеболем и американкой. Из него узнаём, что в Штатах у Ви Чана харабоджи. Чеболя интересует, как там и что в Америке, ведь после окончания института его отправят работать врачом в госпиталь деда…
Наконец, расстаёмся с чеболями, едем на мост с замочками, прицепленными на перила влюблёнными. Да, красивая традиция. Но она омрачена самоубийствами покинутых девушек. Только в прошлом году с моста на камни прыгнуло и разбилось шесть молодых девушек, самой юной из них было пятнадцать лет…
По-моему, в Корее из моего старого мира именно с этого моста никто не прыгал. Там, вроде, топились в реке Ханган, прыгая с других мостов. Ещё мы успели побывать в паре музеев и заглянули в большой торговый центр Хюндэ. К сожалению, за день Сеул не объедешь. Возвратились домой под вечер, полные впечатлений. Когда американка ушла в свою комнату, Джен Ни спросила у меня:
