Историю, которую я хочу рассказать, случилась со мной, когда мне было шесть лет. Началась она со спора, а закончилась заключением пари суть, которого была в том, что я смогу съесть арбуз одна, если же этого не сделаю, то буду мыть за собой посуду в течение недели. На следующий день, папа принёс арбуз. Я помню это хорошо, так как на следующий день мне не надо было идти в садик. Арбуз был не большим. Мама помыла его и нарезала долями. Я принялась есть.

За один вечер я одолела чуть более половины арбуза, но за один вечер не удалось его съесть.

Проснулась я рано утром от того, что мне стало плохо. Меня тошнило. Я встала, у меня закружилась голова, покачиваясь подошла к маме, растолкала её, сказала, что меня тошнит и меня тут же вырвало. Мама моментально проснулась и разбудила папу. Мне дали тазик, так как меня рвало без остановки.

Вскоре мне стало чуть полегче, и я вроде уснула, но сквозь сон услышала, как мама пошла к соседям, а папа остался со мной. Он сидел рядом, я чувствовала, как он медленно гладил меня по спине. От этого мне было не так страшно.

Вернувшись, мама сказала, что вызвала врачей. Мне вновь стало плохо. Родители кружились, я едва могла разлепить глаза, было очень плохи и от каждого прикосновения или толчка тошнило, но чувствовала, что они рядом со мной и пытаются сделать всё, чтобы помочь мне. Я начала жалеть о споре и проклинала оставшийся кусок арбуза в холодильнике.

Спустя какое-то время приехали врачи от чего я проснулась и продолжала лежать с закрытыми глазами, слушая разговор и периодически мычала. Я чувствовала, как они меня смотрят, трогают живот от чего мне стало только хуже. Я услышала, слово «госпитализация» и мама всхлипнула, папа что-то промычал. Она согласилась и начала собирать вещи. Я вновь уснула.

Помню проснулась от того, как меня подняли на руки. Это был папа, только он мог так аккуратно меня поднять и нести. Я почувствовала, как меня положили на что-то не твёрдое. Повернули голову на бок. Я услышала, как мама поднялась. Она взяла меня за руку. Я провалилась в небытие.

Я проснулась от того, что машина остановилась. Меня кто-то затряс, сказа, что мы приехали. Я попыталась открыть глаза, далось это с трудом. Я огляделась. В машине были два странных доктора в серых халатах, их лица были какие-то странные, незапоминающиеся, обычные. Я привстала, чтобы найти маму, была уверена, что она поехала со мной. Может мне показалось, подумала я. У ног я заметила, что стояли пакеты с одеждой.

–Вставай, давай, -сказал второй доктор. Я села на носилках, это далось мне это достаточно легко, но слабость ещё была. Открылась со скрипом дверь и предо мной предстала старая медсестра, одетая в серый потрёпанный халат, а на голове у неё был колпак. Взгляд уставший, она смотрела больше сквозь меня, чем на меня.

–Ну, чего сидишь? –обратилась она ко мне, -Выходи, давай, -голос у неё был сиплый, грубый. Я насторожилась. Насколько мне позволял обзор машины, я осмотрела улицу. Было видно только здание, старое, кирпичное, обшарпанное и немного двор. Я проглотила слюну, меня немного тошнило, но не так сильно, как дома. Я попыталась слезть с носилок в машине, но получилась у меня плохо, из-за слабости и меня ещё продолжало потряхивать от страха. Я пару раз выкарабкиваясь, раскачалась и падала на спину. Кое-как выбравшись из ловушки, я взяла два пакета с вещами и думала, как бы спуститься –прыгать высоко, а ступенек не было.

–У меня нет времени с тобой тут играть! Прыгай! –она подала мне руку. – Ну, давай, живее! –Я протянула ладонь и взяла её за морщинистую и шершавую руку. Она была холодной, хотя на дворе стояло жаркое лето. Видимо, почувствовав мою неуверенность, она потянула меня на себя, я сделала шаг вперёд и спрыгнула. Не очень удачно приземлилась, подвернула правую ногу, едва удержав равновесие, выпрямилась. Один из докторов спрыгнул за мной и пошёл внутрь здания с бумагами, второй захлопнул двери буханки. Машина уехала. Я проводила машину взглядом, увидела, как ворота закрылись. Забор был из тонких и высоких прутьев, но ширина между ними была такая узкая, что не пролезть даже ребёнку.

–Чего рот раззявила? Идём, –медсестра схватила меня за руку и потащила внутрь здания. Я была обескуражена, не знала, что делать и что говорить. Но всё решили за меня, она схватила за руку и повела внутрь. Я спотыкалась на каждой кочке, она меня больше тащила, чем я шла сама.

Она затащила меня внутрь. Пол кафельный из мелкой плитки, которая местами была расколота или совсем отсутствовала. Стены, когда-то крашенные синей краской, облезли, кое-где было видно кирпич. Побелка сыпалась, с потолка. Да и сам потолок не внушал доверия, куски штукатурки отсутствовали и был страх, что вот-вот отвалится кусок и упадёт на тебя. Внутри пахло белизной и водой из туалета. Ещё был запах какой-то стерильности, чистоты, трудно объяснить, его надо один раз услышать, чтобы понять о чём говорю.

Меня потащили в бокс. В маленькую комнатку с побеленными стенами и одним окном с решёткой, которое выходило во двор. Потолок был высокий, часть штукатурки здесь тоже отсутствовала, по углам блестела паутина. Справа, почти у самой двери, стояла кушетка, слева столы, на которых лежали трубки, медные тазы и маленькие скляночки. Я тяжело сглотнула. Затошнило. Медсестра указала, чтобы я садилась на кушетку, покрытой клеёнкой. Я села, как она и велела. Она обернулась ко мне с металлическим тазом в руках.

–Ты чего пакеты прижала, словно там твоя душа, а? Положи рядом.

Я растерялась, когда она ко мне обратилась. Поставила пакеты на пол рядом с кушеткой, приняла таз. Затем она подала мне в железной кружке какой-то странный слабо-розовый раствор. Он ничем не пах. Я посмотрела на неё, она была ко мне спиной. Думала куда вылить это, мне не хотелось это пить.

Она обернулась, нахмурилась.

–Ты чего не пьёшь?

–Что это? –тихо спросила.

–Это для желудка.

–Оно поможет?

Она отвернулась, взяла банку и резиновую трубочку.

–Нет. Но ты проблюёшься.

–Но меня и так тошнит.

–Вот, выпьешь его и тебя не будет тошнить. Пей!

Она подошла ко мне ближе, и держа в одной руке трубку со склянкой, другой пододвинула к моему рту кружку, чтобы я выпила.

–Да хоть глоток сделай!

Я поджала губы, отказываясь пить.

–Можно мне домой?

–Пей, я сказала!

–Мне лучше! Можно мне домой? -заплакала я.

–Выпьешь и сразу пойдёшь к ним домой!

–Нет! –я отодвинула кружку подальше ото рта. –Ворота закрыты, меня не выпустят. –мне почему-то врезалось в память эти ворота. Они были высокие, выше, чем в детском саду, и какие-то не приступные.

–Я попрошу, чтобы открыли! –терпение медсестры заканчивалось. Мне даже показалось, что ещё секунда и она выбьет кружку у меня из рук на пол и уйдёт.

Я перевела взгляд на колпак. Он стоял, а из-под него выбилось пара седых прядей. Мне отчего-то стало её жаль, я решила сдаться и выпить жидкость. Она положила руки на бока.

–Так, -тон голоса был тихим, но ультимативным, – или ты сейчас пьёшь это сама, либо я тебя заставлю это выпить.

Я поджала губы, мысленно готовясь пить.

–Хорошо.

Мне понадобилось сделать усилие над собой, чтобы выпить всю кружку за один раз. На вкус было горько и мерзко. Как только я допила, отбросила кружку в сторону, и меня тут же вырвало в таз. Немного попало на одежду, я расстроилась. Ведь это была одежда из дома. Она пахла домом, а не хлоркой и какой-то стерильностью. Придётся её стирать и она потеряет запах дома, мамы и папы.

–Молодец, -медсестра похлопала меня по голове и забрала таз, переливая его содержимое в склянку.

Я почувствовала, как меня вновь начало тошнить. Подкатило к горлу. Я не сдержалась и выплюнула всё на пол. Она обернулась. Милость сменилась гневом. –А сказать не могла?! Я бы ещё один таз дала!

Но на её слова я ещё раз попыталась испачкать пол. Успела испачкать не всё, она подставила таз, и большая часть попала в него. Когда желудок был окончательно пуст, а я опустошена морально, ко мне пришло осознание, что никуда меня не выпустят. Она уложила на бок на кушетку и приказала так лежать, а сама ушла, закрыв меня в комнате. Я вновь заплакала. Мне хотелось домой. Я начала звать маму и папу, глупо полагая, что они меня услышать и сейчас же примчатся за мной и заберут домой. Но я была одна.