Вот я и здесь. В доме этого монстра. Он снова забрал то, что мне дорого. Он снова разрушил мою семью. 

Мою руки, смываю с губ застывшую кровь. 

Мне нужно где-то раздобыть телефон. Ноэми.. . 

Поднимаю глаза, вверх встречаясь со своим отражением. Я давно перестала узнавать себя в зеркале. За последние два года моя жизнь превратилась в гнусное существование. В моей пустой оболочке горит лишь месть. Одно слово, несколько букв, а для меня оно как топливо. Я здесь. Пришло время сыграть по моим правилам. 

Вернувшись в комнату, замираю. Так и остаюсь стоять в дверном проёме. Он здесь. Маркус сидит на том же месте, где ранее сидел его дружок, вот только вокруг царит мрак. Погашён свет. Это так естественно. Там, где находится Маркус Бруно, нет намёка на жизнь. 

Интерлюдия

ДВА ГОДА НАЗАД.. Вердингс. Италия. Родовое поместье Баво. 

Эва закрывает кран и проводит ладонью по волосам. Проходится пушистым полотенцем по коже и надевает шёлковую рубашку. Губы увлажняет бальзамом. 

Решает дать второй шанс роману и прочитать несколько глав перед сном. 

Мажет пальцем по губам, разглядывая своё отражение. 

С днём рождения, Эва! Вот ты и стала совершеннолетней. 

Открыв дверь, первым делом видит, как клубы пара вздымают к потолку, стелясь, растворяясь. Затем краем глаза улавливает какое-то шевеление на кровати. Опускает голову и встречается с насмешливым взглядом чёрных глаз. 

Маркус. 

Парень все ещё в одном полотенце, правда, волосы успели высохнуть. 

Эву парализовало. Тело отказывалось слушаться, во рту пересохло. Какое-то странное чувство стягивает низ живота, и ощутимо начала наливаться грудь, когда парень поднялся с кровати и двинулся к ней. 

— Что ты здесь делаешь? Да ещё в таком виде? — пятится назад. Упирается позвоночником в дверной косяк. Старается не смотреть туда, где через полотенце отчетливо выпирает «что-то». Конечно, девушка знает, что таится за махровой тканью. 

— Моя одежда у ваших слуг. — Останавливается в метре от неё. — Я совсем забыл. Я так и не поздравил тебя с днем рождения. У меня для тебя подарок. 

— Ты.. мог бы мне подарить его завтра утром.. . Ничего страшного.. — смотрит за спину парня, но никакого подарка не замечает. 

Маркус подхватывает ее прядку и наматывает мокрый локон на палец, приближаясь: 

— Мой подарок — твоя девственность. — Цедит в дрожащие губы. 

Не церемонясь больше ни секунды, хватает ее за горло и проталкивает обратно в ванную. Идёт следом, громко захлопывая за собой дверь. 

— Что ты делаешь? — пищит. В глазах застыл страх. Его поведение пугает. Она боится предположить, зачем он здесь закрылся с ней? Хотя догадки так и лезут липкими мыслями, жуткими картинками. — Выпусти меня, немедленно! — почти шепотом, с застывшими в глазах слезами. 

Его это не отталкивает. Наоборот, возбуждает ещё сильнее. Так хочется сломать ее как спичку. Чтобы знала, насколько суров этот мир, чтобы ее больше не приводили в пример. Очернить, измазать в собственной грязи. 

— Я тебе делаю, можно сказать, одолжение. Кто знает, когда твой папаша разрешит тебе трахаться с мальчиками? — Дергает хрупкое тельце на себя и с силой разрывает на ней рубашку. Пуговицы звонко разлетаются по полу, и в следующий миг Эва со всей дури проходится рукой по его щеке, оставляя огненный отпечаток. 

Потемневший взгляд падает на быстро вздымающуюся, неприкрытую женскую грудь, а пальцы тянутся к пылающей щеке. 

Она его ударила? Она его ударила! 

Сучка! 

— Не трогай меня!!! — пищит, когда он заламывает ее, прижимая к себе спиной. По пути включает кран и даже дотягивается до смесителя в душевой. 

Прижимает брыкающуюся девчонку, больно сдавливая ее кисти. 

— Это не сойдёт тебе с рук! — крутит головой, откидывая прилипшие к лицу волосы. 

— А мне кажется — сойдёт. Ты такая трусиха, что не обмолвишься отцу о своём первом разе. 

— Я буду кричать! И сюда обязательно кто-нибудь прибежит!! ПОМОГИ... — остаток слова глушит прижатая к губам грубая ладонь.  

— Кричи, если хочешь, чтобы было ещё больнее. 

Мычит ему в руку, когда парень прогибает ее, впечатывая в стену. Расталкивает ноги, проводит пальцами по сухим складочкам. 

Плюет на пальцы и снова проходится, размазывая слюну по промежности. Останавливается в углублении и неглубоко проталкивается в неё. 

Шипит от острой боли. Эта сучка укусила его. 

Вот же неугомонная! Так самозабвенно борется за свою невинность. 

— Не хочешь по-хорошему?— разворачивает лицом к себе и, не рассчитав силы, девчонка ударяется затылком о стену. Ненароком. Он не хотел причинять ей боль. Не такую боль. — Будет по-плохому. 

Блокирует ее руки над головой. Стягивает полотенце и закидывает стройную ножку покрытую мурашками себе на бедро. 

Врезается в ее губы одновременно с членом, который нещадно лишает ее девственности. 

Эва рычит ему в губы, из глаз падают прозрачные бусины слёз. Низ живота пробивает болезненная вспышка. Он не останавливается. Двигается в ней и с каждым движением жжение увеличивается. Между ног становится влажно. Кровь. 

Скулит ему в губы. Кажется, сдалась. Больше не сопротивляется. От боли нечем дышать. Кружится голова. Сильно зажмуривая глаза, видит, как страницы ее любимых романов желтеют, покрываются плесенью, умирают вместе с ней. В мире нет сказок. Мир переполнен жестокостью. Даже близкий знакомый, которого, казалось, ты знаешь всю жизнь, оказывается безжалостным ублюдком. 

Ненавижу.. . 

От этого ее уберегал отец? Не уберёг. Не вышло. Ее «убил» тот, кого он считал названным сыном. 

Маркус кончает в Эву слишком быстро. Узко. Горячо и тесно. Он не насытился. Хочет ещё. 

Выходит, сперма вперемешку с кровью стекает по женскому бедру. Мерзкое ощущение. 

Сдирает с неё тряпку и тянет в душ. Эва спотыкается не в силах сделать шаг. Парень подхватывает свою игрушку на руки и, переступив невысокий бортик, закрывает стеклянную створку. На неё сразу же оседает пар, скрывая от мира их силуэты. 

Она и вправду похожа на фарфоровую куклу. Неподвижна. Ни одной эмоции. Пустая. 

— Ну же, улыбнись маленькая.. — поддевает ее подбородок, заставляя посмотреть на него тусклым взглядом. Там умер рай. — У тебя такая красивая улыбка. 

Растирает ее губы, опускается к шее. Смывает горячей водой острые мурашки. Сдавливает маленькую упругую грудь, щипает сосок. Опускается ниже, обводит изгиб талии, накрывает ладонью низ живота. Смывает своё семя вперемешку с ее кровью. Его дико возбуждают эти грязные, пошлые действия. Перехватывает дыхание, когда он прижимается к ее бледным губам. Снова сжимает грудь. Ласкает, но в этой ласке нет ни капли нежности. Внутри Эвы разливается непередаваемая горечь. Слёзы устали течь. Сердце бьется через раз. 

Истошно воет, когда он снова разворачивает ее к себе спиной и проходится по спине, сдавливает ягодицы. 

Ещё раз? 

— Пожалуйста.. — выдыхает во влажный кафель и бьет о него лбом. — А-а-а-й.. — скулит, чувствуя его в себе. 

Он будто издевается, медленно проникает в неё. 

А сам испытывает дичайший кайф. До безумия, за гранью. Такого ещё не было. 

Не жалея силы, сжимает кожу, оставляя яркие следы. Пользуется ею в своё удовольствие. 

Сколько же в нем ненависти? Под слоем желчи, есть ли там душа? Или он родился без неё? 

Второй раз кончает в неё. Глубоко насадив, задержавшись на бесконечные секунды. Ему плевать на последствия. 

Обмывшись, выходит. Оставляет ее одну. 

Кажется, девчонка не дышит. Сидит на кафельном полу, поджав ноги к подбородку. Не шевелится до тех пор, пока не начинает течь ледяная вода. 

Опускается вниз смеситель. Вытирает слёзы и ползёт по стенке вверх. Морщится от жжения в промежности. Медленно выдыхает. Она больше никогда в жизни, никому не позволит пользоваться ею. Пользоваться ее телом, пользоваться ее жизнью. Внушать ей чужие мысли и мнения.