Я ничуть не сомневался в том, что борода у Харитонова – накладная. Хотя бы потому, что в пятницу, когда мы с ним пьянствовали, типа как на рыбалке, никакой борода у Димки и в помине не было. Не было бороды и в субботу утром. Похмелье – да, было. Щетина – тоже была. Но та, субботняя, щетина, никак не могла вымахать за половину субботы, воскресенье и… ладно, пусть будет – половина понедельника, в такую косматую бороду.

Хотя в такой бороде, несомненно, есть свои плюсы – в ней пара банок пива точно спрячется. А пиво Димка любит. Даже живот специально под него отрастил, чтобы больше вмещалось.

– Снимай уже, не позорься, – попросил я.

– Кого снимать? – играл до последнего коллега.

– Бороду эту свою!

– Колян, я тебя вообще не понимаю…

Спектакль затянулся. Я уже собирался самолично дернуть Димку за бороду, чтобы оторвать эту мочалку, и, если приклеил особо сильным клеем – то сам виноват, но дверь в офис резко распахнулась и в помещение вошел Петрович.

– Это ж кто тут у нас такой? – всплеснул руками шеф. – Николай, неужто, я тебя застал? А то как ни зайду – ты то за кофе пошел, то поссать. Ей-Богу, у меня уже подозрение появилось, что ты на работу только за тем приходишь, чтобы кофе халкать, а потом выссать его.

Я бросил беглый взгляд на Харитонова, тот хитро подмигнул. Да, с фантазией у него напряженно. Как только такого в дизайнерскую студию занесло? Мог бы что-нибудь поразнообразнее наплести.

– Так у него, Сергей Петрович, воду дома выключили. И туалет сломался, – вставил друг.

Забавно… Димкину бороду начальник оставил без внимания. Они – что, вместе договорились меня разыграть? Да нет, вряд ли, на Петровича это совсем непохоже. Не стал бы он в день презентации, когда решается судьба миллионного контракта, шутки шутить.

– Хорош, – отмахнулся директор. – Давай, Николай, показывай, что наваял. Чтобы, если вдруг накосячил, если меня клиенты в дерьмо с головой окунать начнут – я, хотя бы, понимал – за что.

– Плевое дело, – заверил я. – Это я мигом.

Вот уж за что, а за проект я был спокоен. Зря, что ли, месяц почти не спал? Выверял каждую линию, каждую окружность, подбирал выгодные ракурсы, рендерил. Улитки, которые собственный дом на себе таскают, и то не так затрахиваются, как я затрахался за эти две недели.

Достав из портфеля бук, я открыл крышку, воткнул вилку в розетку и смело ткнул кнопку. Компьютер зажужжал вентилятором, замигал лампочками, загружаясь. Шеф в ожидании нервно барабанил пальцами по столу. Легким движением руки, словно фокусник, я открыл файл, преисполненный гордости за свое творение…

– Чё за ботва? – прорычал Петрович. – Николай, ты издеваешься? Или просто дебил?

– Не понял? – удивился я. – Что не так?

– Почему оранжевый?

– Кто – оранжевый? – не понял я.

– Верблюд, блин, кто еще-то? – рассвирепел начальник. – Цвет у тебя почему оранжевый?

Я покосился на Петровича, но он точно не шутил. Лицо побагровело от гнева, губы тряслись в ярости, а в расширившихся глазах горело адское пламя. Хорошо, что врачи после первого инфаркта запретили шефу поднимать тяжести, а то точно стулом огрел бы. Но, главное – я вообще не понимал, в чем проблема!

– А какой он должен быть? – пожал я плечами. – Зеленый?

– Именно! – завопил Петрович. – Именно, что зеленый!

– Стоп! Стоп! Стоп! – залепетал я. – Была поставлена задача – разработать макеты в корпоративных цветах. А корпоративный цвет "Дикси" – оранжевый! Когда он зеленым-то стать успел?

– Николай, ты – дальтоник, что ли? Нет, я – человек открытых взглядов, я понимаю, что дизайнеру нужно в чем-то черпать вдохновение. Сам в девяностые много чего пробовал… да не надо вам, дети, знать про такое. Но ты берега-то видь! За буйки не заплывай! Лучше бухай, как все приличные люди! Вон, тот же Маяковский, Есенин – как бухали! А какие стихи писали!

– Сергей Петрович, я…

– Головка ты, Николай, от часов "Заря"! Короче, Склифосовский. Мне абсолютно перпендикулярно, каким Макаром, но чтобы через полчаса, когда клиенты будут сидеть в конференц-зале, чтобы все стало зелено! Совсем зелено, вкуриваешь? Или ты пойдешь на хрен. Пойдешь на хрен и из моей фирмы, и из своей ипотечной квартиры. Потому что платить за ипотеку тебе будет нечем! Все вкурил?

– Да, – кивнул я.

– Не слышу?

– Вкурил, господин директор!

– То-то!

Резко развернувшись, шеф покинул кабинет, громко хлопнув дверью и оставив меня недоуменно почесывать затылок.

– Колян, ты это… ты того, – покачал головой Димка. – Чего это ты сегодня?

– Я? – вскричал я. – Чего это сегодня – я? Да я-то сегодня ничего, это вы все сегодня – того! И ты со своей бородой, и Петрович со своим зеленым…

– Тихо-тихо, – замахал руками коллега. – Хочешь, валерьянки тебе капну? Для успокоения?

– В жопу себе валерьянки капни, – ответил я. – И сними ты эту чертову бороду!

– В смысле – сбрей? – переспросил Харитонов.

Устав от его затянувшейся шутки, я вскочил с кресла, решительно пересек кабинет и столь же решительно ухватился за растительность на лице товарища, пытаясь отодрать ее.

– Больно! – завопил друг, отбиваясь от меня. – Ты реально больной, что ли?

Не слушая возражений, я продолжал тянуть за бороду, умудряясь при этом уворачиваться от Димкиных ударов. Наша схватка продолжалась минут пять – пять бездарно потраченных минут из получаса, дарованного мне Петровичем. Пять минут беспрестанного визга Харитонова.

На пол полетели бумаги, ручки, карандаши, сметенные в борьбе со стола. Монитор чудом устоял! Наконец, уперев колено мне в грудь, товарищ изловчился и оттолкнул меня. Теперь, тяжело дыша, мы смотрели друг на друга. Я – с азартом охотника, Димка – с неподдельным испугом в глазах и клавиатурой в руках, готовый отбиваться.

– Ошалел, что ли? – пробубнил он.

Подняв руку, чтобы вытереть пот, проступивший на лбу, я заметил вырванный клок волос, зажатый в кулаке. Кажется – настоящие!

– Она чего… настоящая? – нахмурился я.

– Колян, я тебе в десятый раз говорю – настоящая! Самая, что ни на есть, настоящая борода!

– Вашу Машу… – тряхнул я головой. – Ты когда отрастить-то ее успел?

– Блин… Колян, тебе повторить все это – про детство, как она вымахала?

– Нет, не надо, – мотнул я головой. – А "Дикси" когда зеленой стать успела?

– Да всю жизнь зеленой она была, – заверил Харитонов. – Тебе точно валерьянки не капнуть?

– Нет, – повторил я. – Сгоняй лучше вниз, возьми мне кофе. С ореховым вкусом!

– Ага, сейчас… это я мигом, – заверил Дима.

Сторонясь меня, прижимаясь к стенке, не выпуская клавиатуру, готовый дать отпор в любую секунду при повторении приступа, коллега просеменил к двери и пулей вылетел из офиса. Кажется, он и сам рад был свалить подальше.

Все еще сидя на полу, я закрыл лицо руками. Что за бардак? Что за бред творится? Может, это все мне снится? Не могла у Димки за двое суток вырасти такая борода! Не могла – хоть тресни! И "Дикси", опять же… как она из оранжевой в зеленую превратилась? Не стал бы Петрович так шутить со мной, тем более, когда до приезда заказчика осталось меньше часа. Он с деньгами вообще не шутит! Да и выбесился шеф вполне реалистично.

Не могли ж сегодня все одновременно посходить с ума! Я, вообще, не любитель спорить, но сейчас я был готов спорить на что угодно, что "Дикси", сколько я себя помню, была оранжевой! Белая буква "Д" в оранжевом круге. Я миллион раз проезжал мимо "Дикси". Тысячу раз заходил в "Дикси". А уж сколько их буклетов выбрасывал из почтового ящика, когда возле дома магазин открылся – не перечесть. И всегда все было оранжевым! И, вдруг, нате вам – позеленело.

Вытерев лицо рукавом Димкиного пиджака, забытого им на стуле, я сел за свой ноут. Похоже, придется переделывать. Но полчаса! За полчаса проделать такой объем работы – совершенно нереально! В лучшем случае это – часов восемь, не меньше. Похоже, сегодня мне реально кранты…