Я старалась не слишком откровенно глазеть по сторонам, но время от времени все же осматривала зал.
Милая, уютная обстановка, интеллигентного вида посетители. Никого и ничего подозрительного.
Еще час и я все же заметила одного мужчину и семейного вида пару, которые сидели в разных концах зала. В их облике, на первый взгляд, ничего примечательного все же не было. Но на второй… то ли потому, что они упорно не встречались со мной глазами, смотря будто мимо, то ли пресловутая осанка – стоило им только чуть расслабится, спина тут выравнивалась, а потом все по новой. Будто люди пытались выглядеть непринужденно, но вбитые привычки мешали. В упор разглядывать я их не могла, но боковым зрением все же сумела заметить смущающие меня моменты. А если заметила я, то что мешает и бандитам? Впрочем, возможно тут дело в моей излишне в последнее время развитой наблюдательности. В любом случае, Падуану придется предупредить.
Я просидела еще пару часов. Выпила две чашки шоколада, чашку чая, слопала парочку пирожных – а что, за казенный счет можно было и не мелочиться. И все же ушла – персонал начал на меня коситься с подозрением. Не сказать, что меня это смущало, но дополнительное внимание ко мне сейчас точно ни к чему.
После вчерашнего срыва сегодня я была словно в легком оцепенении. Чуть заторможенная реакция, безразличие к происходящему. Я не беспокоилась об исходе, просто выполняла заранее продуманные действия, отмечала то, что должна была. Что с этим делать дальше – не мои уже проблемы. И поэтому даже никакой скуки за все то время, что была вынуждена просидеть в кофейне, не испытывала. Хотя, конечно, жаль, что не договорились о конкретном времени.
Пока шла обратно в квартиру, на морозном воздухе сознание все же несколько прочистилось. А когда уже приблизилась к дому, добавилась капелька раздражения – я стукнулась ногой о ледяную глыбу, да и усталость резко дала о себе знать. Этого оказалось достаточно, чтобы в недовольном тоне выплеснуть свое мнение об увиденном рано явившемуся Падуану. Видимо, у него тоже было не слишком продуктивный день. Хотя, возможно это было затишье перед бурей. Шербан благоразумно предпочел скрыться в своей комнате. Даже без ужина. Видимо, выглядела я действительно грозно.
– Все высказали? – флегматично спросил Падуану.
Я резко выдохнула, справившись с эмоциями. Надо же, вчера промолчала, сегодня полдня ходила ни рыба, ни мясо. А сейчас – поди ж ты, прорвало. Видимо, иногда стоит спускать пар, чтобы крышечка не слетала с чайника.
В основном я ворчала, что затея глупая. Бегать по общественным местам в поисках неведомо кого – ну что за ерунда? Будто неудачный розыгрыш, выдумка. Хотя погибший Сандор был вполне себе настоящим.
– Нет, не все, – выдала я уже спокойнее. – Не могли бы вы приставить следить за мной кого-то менее заметного?
Есть! Я наконец-то пробила маску то ли вежливого участия, то ли попросту равнодушия.
Он не стал спрашивать, как я вычислила соглядатаев. Лишь в удивлении приподнял брови, а после криво усмехнулся, вероятно, не веря в мою наблюдательность.
– Учтем, – только и произнес Падуану.
Я кивнула и заключила:
– Вот теперь все.
И ушла к себе. Голодной я себя не чувствовала – десерты вполне и даже излишне сытная еда.
Вытряхнула из сумки купленный на днях томик приключенческого романа и собралась его почитать. Но быстро отложила – можно подумать, мне теперь в жизни мало приключений. Да и приглушенные голоса из гостиной отвлекли.
Я взяла стакан и тихонько прилипла к двери. Слышно было плохо, разобрать что-либо получалось с трудом, да и не разобрать даже, а отчасти догадаться.
Было ли мне стыдно, что подслушиваю? Нет! Было лишь досадно, что не все расслышала.
Самой отчетливой оказалась реплика Ионита: «Нас ждет срыв».
И почему-то подумалось, что это обо мне.
Падуану буркнул что-то вроде: «Не должна. Справится».
Надо же, как верит в меня.
«Лучше бы ты ей все рассказал.»
«Лучше бы тебе свое мнение оставить при себе. Когда будет нужно, обязательно спрошу.»
Ишь какой едкий!
Однако Ионит… рассмеялся. Легко, непринужденно, насколько я могла судить.
Я на всякий случай поковыряла в ухе пальцем. Ничего не застряло.
Шербан никогда при мне в обществе своего начальника так вольно себя не вел.
«Боюсь, я до этого момента попросту не доживу. Поэтому, дядюшка, лучше бы тебе это делать, когда еще есть возможность.»
Дядюшка?
Я аккуратно отняла стакан от двери. Понюхала его. Алкоголем не пах, и утром я из него точно пила только воду, никакого спиртного. Тогда какого нечистого сейчас я услышала? Может, тут двери из особой древесины – так причудливо искажают звуки?
Новость о родстве Падуану и помощника перекрыла даже осознание того, что племянничек уговаривал дядюшку мне все рассказать. Неужели правду про ритуал и мое участие в нем?
Впрочем, может, никакого родства и нет, а это просто прозвище.
Стакан чуть не выскользнул из рук, когда я в задумчивости перекладывала его из одной ладони в другую. От греха подальше решила все-таки свернуть шпионскую деятельность. Вернулась к столу, взяла книгу и окунулась в выдуманную историю, чтобы меньше думать о загадках в реальности.
На следующее утро я дождалась, когда соседи покинут квартиру, и только тогда вышла из своей комнаты. В каком-то лихорадочном предвкушении выпила кофе, даже ни разу не скривившись от горечи, закинула в себя скудный завтрак – есть хотелось слабо, как ни странно. И выскочила на улицу.
Погода меня обманула. Если вечером было довольно морозно, и ясное небо сверкало первыми звездами, то ночью пошел снег. И теперь улицы застыли в снежном безмолвии. Дороги не чищены, тротуары заметены по колено. Ни дворников, ни просто прохожих.
Ничего себе стихия разгулялась за такой короткий срок. А вот стихийники, судя по всему, гулять точно не собирались. Вспомнилась разгромная статья в проправительственной газете, которую я на днях позаимствовала у Ионита и только вчера наконец-то полистала. Книга оказалась на редкость скучной, приключения не увлекательными, пришлось довольствоваться местными сводками.
Стихийники ранее брали подработки – помогали городу справляться с сильными ливнями, снегопадами. Работа не постоянная, да и всегда было достаточно пары человек. Уж не знаю, как они между собой распределяли чья очередь, но судя по всему такую работенку брали самые неприхотливые – денег за нее давали немного. Власти города те еще экономные жуки, где не надо в основном. А не так давно стихийники устроили забастовку. Дескать это ниже их одаренного достоинства так низко оценивать свою работу, почти на уровне обычных дворников. Журналист в той статье едко прошелся по ним: ишь чего захотели, презренного золота, вместо того, чтобы честно и почти безвозмездно служить на благо общества.
Действительно, негодники какие – захотели справедливой оплаты своих трудов.
Помнится, тот стихийник, который помогал в том числе в поместье Драголичей под Брышевым, упоминал, что на частных заказах зарабатывает вполне достаточно, чтобы его семья ни в чем не нуждалась. А стоило только ради крох связаться с государством, так потом не отвяжешься, еще и должен останешься.
Хотя радовало уже то, что хоть школьное, хоть высшее образование у нас в стране было бесплатным. В школу обязаны были ходить все дети – между детьми с Искрой и без нее разницы не делали. Правда, первые еще и должны были учиться обуздать свою Искру, чтобы никому не причинить вреда. А учеба в университетах, которых было три на всю страну, давалась можно сказать авансом и компенсировалась лишь в том случае, если выпускник уезжал за границу. Считалось, оставаясь внутри страны, обученный человек в любом случае принесет ей пользу. Хоть делом, хоть налогами. Видимо, выгода в этом стране действительно была, раз за сто лет, как ввели правило, его не изменили. Но вот место работы выпускник искал уже сам. Кому-то везло – его замечали и тут, в столице. Можно было устроиться в хорошее место с неплохими перспективами. Кто-то ради этих перспектив разъезжал по стране. Я же должна была остаться под руководством мэтра Матея, набирать материал для квалификационной работы. По судебной медицине, разумеется.
