Насколько прочно двойной клин обеспечивает закрытие резиновых трубок, можно проверить, присоединив к артериальной канюле постоянное водяное давление и опустив венозную канюлю в сосуд с постоянным водным уровнем и, кроме того, присоединив непосредственно к артериальной канюли чувствительный манометр. Соответственно с постоянно одинаковой разницей водяного давления и отметки времени, которые наносятся аппаратом при игре электромагнитов, должны быть одинаковой длины; иначе либо с одной стороны недостаточно, значит, открывалась резиновая трубка, что мешает оттоку, либо клин на одной стороне запирался, значит, сильнее, чем на другой, так что часть притекающей воды оттекала, следовательно, в вену, не переходя в измерительный сосуд. Решающими для обеих возможностей являются показания манометра. В последнем случае его положение остается неизменным, связан ли с артерией первый или второй сосуд; если же, наоборот, в одном из обоих сосудов отток в венозную канюлю был бы заторможен, то давление в манометре повысилось бы.

Подготовка животного

В качестве оглушающих средств употреблялись морфии, кураре и одновременно атропин, поскольку необходимо было избежать замедляющего пульс действия n. vagus. В зависимости от имевшейся в виду цели опыт проводился либо с вскрытием, либо без вскрытия грудной полости. В последнем случае подготовка протекала точно по предписанию Стольникова. Коль скоро, однако, приходилось устанавливать действие отдельных, идущих к сердцу нервных стволов, необходимо было вводить искусственное дыхание и вскрывать грудную полость. При такой предварительной подготовке перевязка ограничивалась обеими art. carotis и ветвями art. subclavia dextra, так как выше начала art. subclavia sinistra на аорту удается наложить петлю, которую можно привязать к лигатурной стойке.

Во всех опытах были исключены как прямые, так и рефлекторные побочные влияния n. vagus. Обычно стволы нерва перерезались на шее и над грудобрюшной преградой и электроды прикладывались к периферическому шейному отрезку. Когда необходимо было избегнуть раздражения легочных ветвей, то нерв перерезался над их ответвлением. Если же надо было испытать функцию отдельных сердечных ветвей, поступали различно: либо некоторые идущие к сердцу ветви изолировались, перерезались у места своего ответвления и снабжались пометками, так, чтобы после смерти животного посредством расчленения можно было выяснить их анатомическое соотношение; у отрезанного конца производилось раздражение. В других случаях перерезались не все, а лишь отдельные сердечные ветви, затем раздражался п. vagus на шее; обе разновидности опыта взаимно друг друга дополняют. Если петля ansa бралась на электроды, то перед этим перерезался ее конец, обращенный к пограничному стволу n. sympathicus. Большая часть раздражений производилась на правой стороне.

Выбор сердечных ветвей для раздражения

Одинаковые по своему действию сердечные ветви обнаруживают от животного к животному многообразные различия в смысле порядка своего происхождения от n. vago-sympathicus. Поэтому при предварительном выборе, повидимому, одинаково действующих ветвей не удается избежать произвольностей. Несмотря на это, большею частью удается у различных индивидов выискать однородное. Именно, следует отметить как своеобразно функционирующие следующие ветви.

Последующее относится к правому n. vago-sympathicus.

1. Большой передний желудочковый нерв, по указанию Вулдриджа, ^[143] никогда не ответвляется выше и. recurrens; либо он выделяется из ствола одновременно в г. recurrens, либо несколько ниже него и, когда последнее имеет место, он часто еще принимает придаток от r. recurrens. Такак он обычно является наиболее толстым из многочисленных пучков волокон, которые выделяются из нервного ствола сразу под n. recurrens и идут к средней линии, то я называю его внутренней толстой ветвью - определение, которое я выбираю, дабы не могло показаться, что я каждый раз отпрепаровывал раздражаемый нерв вплоть до корней больших артерий.

2 и 3. Внутренними нижними нервами я называю две более тонкие нити, которые ответвляются ниже вышеупомянутой ветви и самостоятельно проникают в предсердия.

4. 4. Внешние ветви, идущие из той стороны нервного ствола, которая обращена от средней линии, о принадлежности которых n. sympathicus можно судить по их происхождению и связям.

Устранение свертываемости крови

Уже Стольников отметил, что свертываемость крови совершенно не является помехой при опыте. Однако причину этого не следует искать в коротком пребывании крови вне живых сосудов, ибо, хотя большая масса жидкости уже через несколько секунд после перехода в артериальную измерительную трубку возвращается в вену, все же всегда небольшие ее количества остаются на поплавке и на металлическом контакте. Если бы в этих небольших количествах происходило свертывание, то затруднились бы подвижность поплавка и числота контакта и этим нарушилось бы гладкое протекание опыта. Однако и при наблюдениях, длящихся несколько часов, ничего подобного не заметно. Наоборот, постоянно, иногда даже очень скоро, наступает свертывание, когда аппарат в уменьшенном масштабе действует между art. carotis и v. jugularis, что противоречит предположению, что кровь остается в жидком состоянии вследствие кратковременности своего отсутствия из сосудов.

Таким образом остается лишь допустить, что кровь, которая, не заходя в другие ткани, течет только через сердце и легкие, теряет свою свертываемость. Подтверждением этого служит то, что кровь, которая после длительного опыта была собрана в стеклянный сосуд из аппарата или из сердца, даже после нескольких дней, вплоть до начала загнивания, не обнаруживала ни малейшего следа сгустка. Как долго кровь, пока вина не достигла этой ступени, должна была протекать через остаток естественного пути, мне не известно; я знаю, однако, что способность становиться несвертываемой вырабатывается постепенно. Так, при продолжительности опыта в 15 минут в крови, правда, появлялись сгустки, но поздно. Лишь после 3-4 часов после удаления крови из животного начиналась коагуляция.

Несомненно, область сердечной мышцы не ответственна за изменение крови, ибо почему бы в ней кровь вела себя иначе, чем в остальных мышцах; а так как кровь, кроме сердца, проходит еще только через легкие, то следует предположить, что за счет их влияния и надо отнести потерк способности свертываться.

Было заманчиво проследить причины, обусловливающие изменения крови. Если они заключены ткани легких, то протекающий в этом органе обмен веществ предстанет нам в ином свете, чем до сих пор. И если сопоставить открытую Вулдриджем коагулирующую способность экстракта тимуса, яичек и т. д. с действующей в обратном смысле силой малого круга, можно было бы предположить, что обычно имеющееся налицо в крови состояние должно быть рассматриваемо как результат многообразных, взаимно друг друга регулирующих, исходящих из различных органов влияний. Однако на сей раз мне пришлось ограничиться лишь моей ближайшей задачей.

После того как было установлено, что отсутствие свертывания не обусловливается самим аппаратом, удаление подвижных поплавков, казалось бы, могло считаться улучшением процедуры; однако это неверно, ибо с их удалением, как я наблюдал, на поверхности кровяных масс, поднимающихся по измерительным трубкам, образуется пена, которая делает невозможным какое бы то ни было измерение.

Раздражение толстых внутренних нервов

Повторные многократные раздражения толстой внутренней ветви, проведенные на семи различных собаках, были, насколько я мог судить, выполнены безошибочно. Пока нерв оставался раздражимым, результат всегда был один и тот же: величина кровотока в аорте была повышенной, однако в различных наблюдениях не в одинаковой степени. На следующем примере, являюцемся представителем других, ему подобных, наглядно показаны различия явлений.