Странное для детей и подростков обязательство ходить в школу закончилось, и, казалось, что свободная жизнь буквально за поворотом.

– Не спешите уходить, – скомандовал низкорослый историк, – хочу сообщить, что я буду в комиссии по проверке ваших экзаменационных работ, которые вы обязаны сдать по окончанию летних каникул. В этом году вашей задачей будет найти и выбрать по одному примеру успешной и провалившейся рекламной кампании. Совершенно неважно, что вы выберете – главное, чтобы вы объяснили ваш выбор и пояснили, почему одна реклама успешная, а вторая – нет, ну и предоставьте пути решения по улучшению каждой из них. Вопросы есть?

Среди всех находившихся двадцати шести человек, тишину посмел прервать звонкий голос полного, совершенно не следящего за собой Луки Гранта, который удобно разместился ближе всех к учителю:

– Извините, а какие требования к оформлению работы? – спросил он.

– Очень хороший вопрос! Вы уже люди взрослые и требования будут соответствующие: работа не должна быть меньшее ста и не больше двухста двух слов.

Ему ответили недовольные вздохи.

Негодование быстро заполняло всё пространство в скудных черепных коробках учеников. С каждым мгновением это чувство становилось всё навязчивее и крепче, и вот уже совсем скоро настолько окрепло, что начало походить на металл, но в связи с тем, что никто не смел возразить, металл этот был не крепче ртути.

2

Вытирая руки о фиолетовые штаны в чёрный крестик, филигранно подчёркивающие его тонкий вкус в моде, светловолосый парень с приятным лицом и горящими зелёными глазами покинул кабинет. Это был Лари Брайан. Он всё это время спал на последней парте, а теперь направлялся к лифту и что-то выискивая. И вдруг его внимание остановилось на жадных расспросах Луки, докучавшим Алекса, который не находил этот разговор хоть интересным, но и сказать об этом не мог:

– Уже знаешь, о чём писать будешь? А сколько планируешь? А начнёшь когда? – нервно засыпал вопросами Лука своего безразличного собеседника.

Не успел Алекс сообразить, что ответить, как за него это сделал подоспевший к ним Лари:

– Хорош грузить этой никому не нужной чепухой. Погнали лучше по пиву вжарим!

– Что сделаем?

– Выпьем, я полагаю – пояснил Алекс.

– Ч-что!?

– Ах да, тебе ещё нет восемнадцати. Эх ладно, всё равно тебя звать не хотел. Алекс, ты как?

– Да это самая важная работа в жизни! Она определяет, всю твою дальнейшую судьбу! – опешил от такого пренебрежения Лука.

– Пфф, говори за себя, умник, – задорно отмахнулся Лари. – Я не настолько отсаженный, чтобы доверить цифрам определять своё будущее. Свою судьбу определю я сам, и никто другой! – Лари сделал на шаг приблизился к Луке.

– Это немыслимо! Ведь каждая мелочь важна: от стиля написания и количества слов, до выбранной темы, – ответил он и немного шагнул назад.

– А я уже выбрал тему, – в эти слова Лари вложил всю серьёзность, какую только смог найти.

– Ну и что же ты выбрал? – высокомерно спросил Лука.

– Всё просто, – он немного нагнулся вперёд, чтобы поравняться лицом к лицу, и со всей серьёзностью продолжил: – радикальных бодипозитивщиков как пример неудачной рекламы средств контрацепции, а вопящих фемок как отличную рекламу аборта, – улыбаясь сообщил он, и, заметив одобрительную улыбку на хмуром лице Алекса, начал смеяться ещё громче.

– Что?! Да как ты смеешь! Тело – это личное дело каждого и…

– Воу-воу, я ничего против не имею и с пониманием отношусь к здоровым проявлением данного феномена, но есть определённая каста дегенератов.

– Да ты сам в десять раз хуже тех, кого осуждаешь! У тебя просто ума не хватает понять…

– Пускай. Просто не надо мне своей волоснёй в морду тыкать и с апломбом доказывать, что ожирение – это нормально. Нет, это болезнь.

– Посмотрим, как ты заговоришь, когда это с тобой случится.

– С лозунгом «Я уродлив, и горжусь этим» пойду покорять публичные дома.

– Ах так? То есть тоже будешь кричать о своей полноте? Ну и чем ты тогда отличаешься от…

– Тем, что я не буду делать вид, что это нормально и меня нужно уважать за это. К тому же я сильно сомневаюсь, что быть толстым – это жесть как удобно и что это осознанный и взвешенный выбор. Болезни не в счёт.

– А ты хочешь, чтобы тебя оскорбляли? Я сильно в этом сомневаюсь. Ты заблуждаешься, потому что совершенно не разбираешься в том, что сам же и говоришь.

– Нет, я просто буду работать над собой, пока не стану интересным и обаятельным, вот тогда ко мне и худые приползут, чтобы я их харизме учил. Да, красавчикам стараться приходится меньше, и эта будет их главная ошибка. Уинстона Черчилля любили миллионы, и никто даже не заикался о том, что он жирный. А вы орёте, как умалишённые, в интернете об уважении, ничего из себя не представляя. Зуб даю, это не от большого ума. Но ты не волнуйся, от людей, которые специально доводят себя до анорексии меня воротит ещё больше, чем от любителей пожрать сверх меры. Как видишь, дебилов кругом хватает.

– Это оскорбительно! – взбунтовался Лука. – Ты не…

– Оскорбляйся дальше, олух! – перебив его Лари, схватил под руку Алекса и одним прыжком прошмыгнул в закрывающиеся двери лифта вместе с приятелем.

Мгновение спустя дверь лифта открылась, и вспышка яркого света на короткий миг ослепила товарищей. По какой-то причине свет здесь, под землёй, был куда ярче чем, где-либо ещё.

Первым лифт покинул Лари, а за ним покорно двинулся Алекс. Они уверенно зашагали по белому глянцевому полу, в котором отражались прерывистые полоски неоновых ламп. Здесь всё было белым, стерильным и неестественным, быть может, поэтому здесь никто не задерживался.

За крупными колоннами было видно, как небольшие четырёхместные поезда то и дело срываются с места. Их тут было порядка тридцати, и они по очереди увозили пассажиров, а сзади сразу же приезжали новые. Словно бусы, эти поезда бесконечно тянулись вдоль станции. Обычно все спешили сесть в первый, чтобы первым и уехать, однако все тридцать поездов обновлялись буквально за две минуты

Разглядывая один из таких поездов, Лари, положив руку на плечо своего молчаливого друга. Он намеревался задать вопрос, который мучал на протяжении всей дороги:

– Ну что, пойдём хлопнем пивка? – заметив, что Алекс не горит желанием, он мягко, с доброй улыбкой добавил: – Для души.

Алекс неодобрительно поморщился.

– Да погнали, всё равно ничего делать не будешь, а так посидим красиво, в душевной компании.

– В компании тебя и пива? – иронично подметил Алекс.

– А для счастья больше ничего и не надо, – смеясь ответил он. – Поехали! Уверяю тебя, скучать ты не будешь, а я уж тем более.

Лари был один из тех немногих людей, чей смех был весьма заразителен, а шутки брали не содержанием, а подачей. Он редко мог быть серьёзным, оттого спокойно умел обернуть любую ситуацию в позитивное русло. Правда, это не всегда было уместно и зачастую могло обидеть кого-либо, но ему это никак не мешало. Он оправдывал это тем, что над собой надо уметь посмеяться, и, справедливости ради, довольно преуспел в этом деле.

Спустя примерно минуту Лари и Алекс вышли на станции «Восторг», которая выглядела абсолютно так же, как и та, с которой они приехали, разве что отличалось названием и стороной, с которой они вышли.

По дороге к лифту Лари по обыкновению рассказывал Алексу истории, которые имели возможность приключится с ним. На этот раз это была история о том, как в бар заявился некий пожилой мужчина, выпил три литра водки за двадцать минут, включил музыку с телефона, несмотря на то, что в баре и так была, а затем и вовсе уронил стол.

– Жаль его. С беднягой обошлись как с мусором, вышвырнули и всё на этом. А ведь он никому зла не желал. За что так жёстко с ним? – выпучив глаза возмущался Лари. – Ну орал он свои песни, как сумасшедший, ну, подумаешь, разбил пару бутылок, – он негодующе развёл руками, – да разве это повод пинками опускать ему и без того опущенную печень? Я в шоке с этого быдла! Это же надо было культурного человека выгнать! Свиньи!