Глава 1
Настоящее. Ноябрь
POV Полина
- Проклятый дьявол! Сатана! Ненавижу! – бормотала я, вытирая слезы на бегу.
Постоянно оглядывалась нет ли его за спиной, но пока, слава Богу, не видела. А впрочем, зная насколько он хитер и коварен, не удивлюсь, если этот демон уже ждет за ближайшим углом.
Форма сбилась от моего бега, твидовый серый пиджак расстегнулся, или я просто потеряла опять где-то пуговицу. Галстук съехал и болтался на левом плече, как язык убегающей собаки. Таковой я себя и ощущала. Пес, поджавший хвост. Плиссированная клетчатая юбка сбилась на бедрах и неприлично задралась. Волосы растрепались от позорного побега и вообще весь вид был какой-то расхристанный.
Звук черных лакированных туфель отдавался эхом от мраморного пола и высоких сводов амфитеатра. Я забежала в такой знакомый родной закуток и отдышалась. Кажется погоня закончилась, и дьявол остался позади.
Сразу подошла к инструменту, и не мешкая, открыла крышки мануалов и села на стул. Легко пробежала по клавишам, начиная с «Фантазии» Гродберга. Звук органной музыки наполнил зал, унося меня ввысь до высоких обертоновых регистров, сочетание которых порождало новый тембр, совсем не похожий на исходный.
Пока играла на органе, наслаждаясь ярчайшими динамическими контрастами, слезы высохли, потому что эта духовная святая музыка всегда очищает, проникает до глубины души и позволяет почувствовать себя по-настоящему свободной.
Я была целым симфоническим оркестром, который из одного единственного инструмента вытягивал столько звуков. После игры мне всегда становится легче, несмотря на мои проблемы и невзгоды. Во время игры я испытываю бурю эмоций, чувств, с головой ухожу в особую атмосферу и чувствую каждый звук всем сердцем.
Не даром орган выбран самой церковью. Происходит глубокое очищение, катарсис, уход в иные миры. И это именно то, что мне сейчас нужно.
Руки упали с мануала, я прекратила играть, но еще пару секунд звук доносился из труб.
Учитель не позволял называть регаль органом, но для меня, честно, не было разницы. Что в церкви играть, что в амфитеатре – все одно наслаждение, хотя звук действительно разный. Но чаще всего я садилась именно за регаль, потому что он позволял скрыться от глаз, сидеть в темноте и практически на ощупь касаться клавиш. Он позволял спрятаться в своей хрупкой скорлупке от всего напирающего мира, который не щадил мои чувства.
- Так и знала, что найду тебя здесь, - произнес за спиной знакомый голос, и я обернулась, зная, что Кристина снова недовольна. – Что опять случилось?
- Т-ты… Ты видела? – я снова задрожала от непрошенных слез, почувствовав комок в горле. – Этот дьявол снова издевался надо мной. Как будто на прошлой неделе ему было мало.
Кристина вздохнула.
- Он, конечно, придурок полный, хоть и симпатичный, - с сожалением произнесла подруга, присаживаясь рядом на бархатную скамейку. – Но не на столько уж все и плохо.
- Не на столько? – поразилась я. – А когда будет достаточно? Надо мной смеется вся школа! Я стала изгоем. И всего за каких-то три месяца!
Кристина отвела глаза, не опровергая констатацию факта.
- Просто забей, рано или поздно его выходки дойдут до директора, и его вышвырнут с позорным треском.
- Ага, - сильно сомневаясь, ответила я. – Пока что позорный треск – это вечно сопровождающая МЕНЯ музыка.
Только что он прилюдно меня унизил, снова втоптал грязь.
- Полин, а что он там говорил про твой грязный секрет? – с любопытством спросила Крис. – Что случилось в летнем лагере?
От ее вопроса я вся похолодела и резко встала, закрывая крышки мануалов.
- Ничего, он все выдумал.
Она разочарованно смотрела на меня, видимо ожидая лихо закрученную историю, но я не собиралась об этом даже вспоминать, не то чтобы рассказывать своей весьма болтливой подруге.
- Пойдем, у нас сейчас церковное пение, - позвала я ее, и Кристина скривилась.
- Блин, засыпаю я на этом уроке, - протянула она, отряхивая невидимые пылинки с юбки. – Такая нудятина.
- Нельзя так говорить, - укоризненно посмотрела на подругу, но она лишь закатила глаза на мое замечание.
Я шла по коридору, прячась за Кристиной, но зная, что встреча с НИМ все равно неизбежна. Он в моем классе, никуда мне от него не спрятаться.
Ненавижу его! Может если буду чаще молиться, его правда отсюда выгонят?
Церковное пение проходило не в классе, как обычные уроки, а в церкви. Меня часто просили аккомпанировать хору и сыграть на главном органе нашей школы, и раньше я делала это с удовольствием, потому что петь в хоре, тянуть голос в высоких нотах у меня не получалось. Тем более, что в церкви не было видно самого играющего, только сам инструмент, что возвышался горделиво под высокими сводами церкви.
Но при нем мне не хотелось играть, потому что пальцы предательски дрожали, и я постоянно оглядывалась, сбиваясь и фальшивя нотами.
Сейчас я бы предпочла встать за его спиной, в самом дальнем ряду и тихо открывать рот, делая вид, что пою.
Мое желание практически сбылось, только вот поставили меня не в последний ряд, а в силу небольшого роста в первый, прямо перед ним. Это будут чудовищные пятьдесят минут!
Он тут же широко оскалился и подмигнул, я поспешила отвернутся от противного лица. Но его это не остановило, потому что он слегка наклонился к моему уху и прошептал:
- Ты сейчас так же стоишь, как и тогда?
От его вопроса оцепенела. Не думать об этом! Забыть как страшный сон!
- Итак, «Да исполнятся уста»! – провозгласила учитель пения Вера Иосифовна, которую все за глаза называли «Йося». После взмаха ее руки мы запели а капелла.
Краем уха слышала позади себя неровное дыхание и ужаснулась, краска стыда хлынула на мое лицо: дьявол пел совершенно другую песню, совсем тихо, так, что его могла слышать только я. Я вздрогнула, а его тон изменился, как будто он улыбался, пока пел такие знакомые до боли строки. Как же ненавижу!
- Агафонова, витаешь в облаках! – сверкнула глазами учитель и я поспешила исправиться, старательно подпевая хору.
Неужели она не видит, что его рот открывается совершенно не в такт, что он поет не то, что остальные? От досады хотелось выть, а не петь.
Внезапно почувствовала, как своим ботинком он уперся в мою пятку, и я покачнулась. Ощущение было, будто меня подталкивают к краю пропасти. Ох, как же он был близок к этому. Мне хотелось сорваться и заорать на него, но, Боже упаси! Я же не могла это сделать в церкви? Я и в принципе свой голос не повышала до недопустимых децибел, но рядом с ним хотелось порвать связки от крика.
Только как всегда я промолчала, решив вытерпеть, как в прошлый раз, и в позапрошлый, и все другие разы. Да, он выбрал правильную жертву, я слабая, безропотная, и совсем не умею за себя постоять, и он это прекрасно выяснил еще летом, в том ужасном лагере.
Глава 2
Полина. Полгода назад.
- Ах ты! Ненавижу! – отбивалась я от сильных рук, что вцепились в мои плечи, не давая вылезти из-под тяжелого тела. – Мерзкий гоблин!
- Вот тебе малинки, Чиполино, ешь сколько влезет, - сбивчиво дышал он надо мной от дикой борьбы, его ненавистное лицо нависло, и я завизжала, потому что этот ненормальный схватил горсть малины из нашего ведерка и принялся размазывать по моему лицу.
- Т-ты…Ты! – чуть ли не выла я, в бешенстве извиваясь под ним, но он сидел верхом на моем животе, отчего мне не то, чтобы бороться, но и дышать было трудно.
- Вот тебе, - приговаривал он, прижав руку к моей щеке, потом намазал вторую, не оставил даже уши.
Мы были спрятаны от посторонних глаз колючими кустами малины, поблизости никого не было, и кроме нашего рваного дыхания и возни, был слышен только стрекот насекомых, спрятавшихся от полуденного солнца в высокой зеленой траве.
Я уже отчаянно выла, проклиная все на свете, не зная, как избавиться от этого сатаны. Вырвав руки из его стальной хватки, вцепилась в его глаза ногтями, которые успели отрасти за это время, и дернула вниз.
