— Этот крик напугал его, — пояснил юноша, увидев графа.
— Я останусь тут, — проговорила Мадлен и направилась к сыну. — А ты иди, не беспокойся обо мне.
Марк кивнул и вышел. Он подошёл к лестнице и остановился, раздумывая, куда идти: вниз или наверх. И в этот момент он услышал где-то далеко вскрик и хрип. Если б не царившая вокруг мёртвая тишина и его чуткий, напряжённый до предела слух, он бы не услышал этого, но услышав, бросился туда. Он бежал по тёмным залам, едва освещённым призрачным синим светом ранней ночи, льющимся из окон. В этом свете старинные алкорские статуи и расплывчатые силуэты на драгоценных гобеленах казались призраками. На какой-то момент он замешкался, пытаясь понять, правильно ли идёт, и услышал совсем близко в глубине дома чей-то испуганный крик:
— Сюда, кто-нибудь! Помогите!
Он свернул туда и вскоре вбежал в оружейный зал, где вдоль стен мрачными стражами стояли рыцарские доспехи, на стальных поверхностях которых отражался свет одинокой свечи. Посреди зала на полу лежала женщина, а рядом стоял на коленях мужчина, который держал руки на её животе. Свеча в подсвечнике стояла рядом на каменных плитах пола.
Марк подошёл к ним и опустился рядом. Взглянув на женщину, он сразу узнал горничную Жоржетту. Из её живота торчала рукоятка необычного кинжала, а рану, из которой текла кровь, зажимал руками перепуганный Жаккар.
— Я пытался остановить кровь, но она не останавливается… — отчаянно пробормотал он. — Надо вызвать лекаря. Может, ещё не поздно.
— Поздно, мой мальчик, — ответил Марк и ласковым движением провёл по лицу девушки, закрывая ей глаза. — Она умерла.
— Как же так? — юноша всхлипнул и посмотрел на свои окровавленные руки, а потом с тревогой взглянул на графа. — Вы ведь не думаете, что это я, ваше сиятельство? Мне совсем незачем было убивать эту бедняжку! Я был неподалёку в библиотеке, читал, и услышал сперва тот страшный крик, а потом и её стон. Я побежал сюда и увидел, как она упала… Но рядом никого не было, понимаете? Совсем никого! Кто же убил её? Вы же не думаете, что это я?
— Конечно нет, мой бедный Люсьен…
— Эмиль, ваше сиятельство, — поправил юноша шёпотом и всхлипнул. — Если подозрение падёт на меня, я вернусь в Чёрную башню? Ведь так?
— Нет, потому что я знаю, что это не ты, Эмиль. Твой кинжал в ножнах на поясе. А клинок в её ране… — Марк нагнулся ниже и осмотрел рукоятку, а потом, взяв свечу, поднялся и направился к ближайшей стене. — Это старинный кинжал. Ты заметил, что у него прямая рукоятка с весьма грубой отделкой, а гарда и навершие в виде дисков? Это рондель. Он хорошо фиксируется в руке, но при этом действовать им не слишком удобно. Такие были в ходу пару веков назад, до того, как их сменили более удобные и изысканные базеларды. Я полагаю, что этот образец она взяла со стены… Вот отсюда.
Он остановился возле маленького щита в виде круга, покрытого облупившейся от времени яркой краской, с медным диском в центре. На нём были веером укреплены несколько кинжалов в ножнах. Одни ножны были пустыми.
— Она взяла? — ужаснулся Жаккар. — Не хотите же вы сказать, что она сама убила себя? Но зачем? Она была милая девушка, у неё есть семья и жених!
— А зачем себя убила Манон? — Марк вернулся и, опустившись рядом на одно колено, снова осмотрел тело девушки. — Взгляни, на обеих её руках кровь, на навершии рукоятки тоже кровь, значит, она взялась за неё, стараясь вонзить клинок глубже. Однако, не смотря на то, что лезвие длинное, узкое и до сих пор острое, ей не удалось вонзить его глубоко. Угол наклона рукояти говорит о том, что она сама могла сделать это. Скажу ещё, что мужчина, владеющий оружием, пронзил бы её этим клинком насквозь. Так что, как это ни печально… Постой-ка! — Марк наклонился к груди девушки и, отодвинув чуть в сторону косынку, завязанную вокруг корсажа, достал оттуда большой слегка помятый цветок жёлтой хризантемы.
— Что это?
— Опять этот проклятый цветок.
— Вы о проклятии маркизы? Неужели это правда?
— Не знаю, Эмиль. Будь добр, позови кого-нибудь сюда.
— Конечно, — Жаккар поднялся и поспешно вышел из зала.
Марк склонился к телу Жоржетты, чтоб ещё раз осмотреть рану, но прозвучавший рядом голос заставил его вздрогнуть.
— Что это за проклятие?
Он обернулся и увидел, как из темноты выступил Джин Хо, и его зрачки опалово светились в темноте.
— Откуда ты здесь взялся?
— Услышал этот мерзкий вопль. Он меня разбудил. У меня чуткий слух, даже когда я сплю. Я спустился, чтоб узнать, кто мешает мне спать, и почувствовал запах крови. Так что это за крик и что за проклятие?
— Если б ты был чуть более общительным, то услышал бы уже более десятка вариантов этой истории, — проворчал Марк. — Как думаешь, кто её убил?
Джин Хо опустился рядом на колени и взглянул на окровавленную рукоятку кинжала, а потом поднял и осмотрел руку девушки и следом другую.
— Она сама. На рукоятке остались кровавые отпечатки, судя по размерам, рука маленькая, женская, как у неё. Можно сравнить капиллярный рисунок, но с этим много возни, однако, если хочешь…
— Ты о чём?
— О дактилоскопии. Ты знаешь, что узоры на пальцах у людей остаются всю жизнь неизменными и не совпадают с чужими? То есть, если имеется отпечаток с таким рисунком, то можно сравнить его с узором на пальцах и узнать, кто его оставил.
— Ты шутишь?
— Нет, у нас с помощью этого метода на протяжении нескольких веков ловили преступников, потом начали делать ДНК-тесты, а теперь и вовсе измеряют параметры биополя, следы которого сохраняются на месте пребывания человека в течение нескольких суток. Потом придумают что-то ещё… Хотя зачем? У нас и преступности-то давно нет. Тебе же достаточно знать, что я не чувствую здесь запаха других людей, кроме девушки, тебя и того перепуганного мальчишки, рыдавшего над трупом. А к рукоятке… — он нагнулся к кинжалу и понюхал его, — не прикасался никто, кроме неё.
— Значит, я не ошибся.
— А это что? — Джин Хо поднял с пола мятый жёлтый цветок и понюхал его. — Странно…
— Что именно странно? — насторожился Марк.
— Эта хризантема пахнет не так, как должна пахнуть хризантема. Я чувствую аромат дурмана и полыни… И ещё… — он неожиданно чихнул и замотал головой. — Белладонна.
— Правда? — Марк попытался забрать у него цветок, но Джин Хо отпрянул и отодвинул руку подальше.
— Не нужно. Это плохие травы, которые применяются в европейской чёрной магии. Дурман наводит чары, белладонна открывает путь иным сущностям из других измерений, а полынь притягивает их. Цветок посыпан порошком, возможно, в нём содержатся и другие вещества. Могу только сказать, что с добрыми намерениями никто не станет посыпать цветок такой едкой для моего носа дрянью.
В соседних комнатах раздались голоса и вскоре в зал вбежали слуги под предводительством де Невиля и Теодор. Рассказав им о том, что произошло, Марк оставил заботу о несчастной Жоржете на управляющего и ушёл. С ним удалились Джин Хо и Теодор.
— Ещё одна? — спросил Шарбо, следуя за графом. — Я слышал какие-то туманные намёки о гибели Манон, но толком ничего не понял. Вы расскажете мне?
— Да, — Марк остановился в одной из галерей и, подойдя к балюстраде, присел на перила. — Только скажи, где Орианна и что с её служанкой?
— Орианна у себя и её горничная Ортанс там же. Они встревожены.
— Здесь все теперь встревожены. И я в том числе. Здесь происходит какая-то чертовщина и мне очень не хватает Филбертуса.
— Зачем тебе этот грубиян, если у тебя есть я? — уточнил Джин Хо.
— И то верно, — вздохнул Марк и рассказал им о том, что ему известно о гибели обеих служанок и странном проклятии, а также о жёлтых хризантемах, которые, как выяснилось, кто-то посыпает магическим порошком.
— Значит, колдун есть, и он в замке, — мрачно кивнул Теодор. — Охотится на девственниц.
— Если я и верю в какой-то мере в невинность Жоржетты, то Манон точно не девственница, — проворчал Марк. — Однако то, что кто-то убивает в моём доме девиц, — это факт.
