Annotation

Совсем скоро молодой дриал Глиркиссельт пройдёт посвящение и станет совершеннолетним. Он ждал этого дня целых пятнадцать лет, даже не догадываясь, что что-то может пойти не так, что у вождя племени на его жизнь уже есть свои планы. Обложка создана при помощи нейросети starryai.

Юлия Кудрявцева

Юлия Кудрявцева

Дитя борьбы

Глиркиссельт до своего совершеннолетия не заходил в Священную рощу — запрещено. Даже тайком, даже одним глазком нельзя посмотреть на величественное древо, несколько лет назад породившее дриала. Таковы традиции. Поэтому он с нетерпением ждал того момента, когда же всё-таки будет можно ступить под сень вековых деревьев, вдохнуть воздух, пропитанный первородной магией, и увидеть его — паригени.

О, как же долго Глир ждал этого! Уже и Клиррена, и Влареслис, и все-все его друзья побывали в Священной роще племени Вриелф, прошли посвящение, начали осваивать новые навыки исходя из предназначения… Остался только он — самый младший из компании.

Наконец, день посвящения настал. Вождь Крилелтон подозвал к себе Глира, и они молча направились к роще. О, сколько вопросов хотелось задать молодому дриалу: узнать, как всё будет проходить, почему нельзя зайти раньше, кем он может стать, — но он ни проронил ни слова. Не сейчас. Путь до Священной рощи — время для размышлений и воспоминаний, возможность прислушаться к себе и окружению, последние мгновения детства.

Когда Священная роща оказалась в зоне видимости, вождь остановился. Глир не понимал причину, однако сейчас стал пристально рассматривать деревья, думая о том, какое из деревьев — его. Больше он ни о чём не думал.

— Я должен тебе кое-что рассказать, Глиркиссельт. Слушай внимательно, ведь повторять я не буду, — строго сказал вождь.

Повернув голову, Глир широко распахнул свои большие изумрудные, как и у других дриалов, глаза, и лишь кивнул, по-прежнему не нарушая тишину.

— На самом деле твоя тайха не погибла, защищая едва появившегося тебя от врагов, которые напали на нас ранним утром. Она жива, но живёт в соседнем племени Знуирл. Она отказалась от тебя, вышвырнула, как игрушку, которая наскучила. Племя наказало её за это, но сделанного не вернёшь, ведь мы нашли тебя и воспитали, как равного родным детям, мы заботились, обучали всему, что знали сами. Сейчас я прошу лишь об одном — помоги нам покорить то племя, что отказалось от тебя. Чтобы больше никто не смел бросать хатини.

— Но… как? — Глир от шока даже говорить толком не мог, слова казались сухими, будто пожелтевшая листва.

— Доберись до их Священной рощи и объяви, что сожжёшь её, если не выслушают тебя. Остальное — уже наше дело. Тебе надо лишь выиграть время, чтобы мы смогли избежать больших жертв. Поможешь?

Думал Глир недолго, у него и сомнений не оставалось, ведь вождь Крилелтон не мог солгать. Он рассказал ужасную правду, принять которую молодой дриал пока не мог, но понимал, что придётся. Выбор между племенем, которое отказалось от него сразу после появления на свет, и тем, кто воспитал и обучил. Этот выбор был очевидным изначально.

— Помогу. — Глиркиссельт отрывисто кивнул, а после с уверенностью посмотрел на вождя.

— Хорошо, тогда я расскажу, куда тебе идти.

* * *

Молодой дриал всем сердцем желал помочь родному племени. Даже двум родным племенам, ведь что, как не заблуждения заставили бросить вавла? Да, его тайха поступила плохо, но ведь Глир выжил, его воспитали в любви и уважении, так что он не держал зла, а искренне хотел помочь.

С заходом последнего солнца Глир пробрался на территорию племени Знуирл. Он прошёл путём, о котором ему рассказал вождь, и остался незамеченным. Что удивительно, Глиркиссельт, вопреки всем своим мыслям, почувствовал себя дома. Ощущение было необычным и не связанным ни с радостными детскими воспоминаниями, ни с благодарностью за обучение, как было в племени Вриелф. Оно казалось настолько естественным и всеобъемлющим, что Глир остановился, глубоко дыша и впитывая воздух, саму атмосферу каждой клеточкой своего тела.

— Мирт? Ты вернулся? — К Глиру подбежала какая-то женщина.

От неё веяло теплом и какой-то невыразимой грустью. Волосы выглядели серо-зелёными, кожа — пепельного цвета, а глаза — тусклыми, но с проблесками надежды. Глиркиссельт ни разу не видел настолько бледную дриалу.

— Я думала, что навсегда потеряла тебя, хотя и чувствовала, что ты жив! — Она обняла Глира, а он замер, боясь спугнуть удивительное ощущение.

— Тайха… — Осознание пришло само собой и стало таким естественным, будто он всегда знал, что его тайха жива, скучает и ждет, когда же вавл вернется домой.

И как он мог поверить в то, что она его бросила? Вот эта искренняя осунувшаяся дриала добровольно оставила его на произвол судьбы сразу после появления на свет? Нет, это невозможно!

— Мне сказали, что ты меня бросила, — тихо прошептал Глир, но спешно добавил: — Но я не верю! Теперь — не верю, ты не могла так поступить со мной. И с собой…

— Конечно, не могла. — На глазах дриалы выступили слезы. — Тебя похитили, едва прошёл месяц с того дня, как я забрала тебя от паригени. Племя Вриелф тогда похитило пятерых вавлов. Троих удалось вернуть, один погиб вдали от своего паригени, но ты… Ты оказался очень сильным и выжил. Поэтому они тебя и выкрали тогда, наверное.

Глир ничего не ответил. В нём боролись две силы: одна из них призывала остаться верным долгу, племени, которое его воспитало, вторая тихо напоминала, что здесь — его дом, что его похитили и воспитывали как вавчи при живой тайхе. Простить их, как простил своё родное племя за то, что «бросили»? Нет! Он ведь так верил им…

— Где вождь? Нам надо торопиться, скоро здесь будут воины Вриелфа! — решился он.

— Откуда? — тайха нахмурилась, взяв Глира за руки.

— Они отправили меня отвлечь всех, а сами, наверное, хотели ещё кого-нибудь похитить.

— Я… Я верю тебе, Мирт. Ты не предашь родное племя.

— Благодарю тебя, тайха. И… — Глир никак не мог решиться поправить её, представиться так, как привык. Может быть, это сочтут предательством? — Моё имя — Глиркиссельт. Так меня назвали в племени Вриелф, так я привык.

Тайха отпустила его руки, поморщилась, будто от боли, но после неохотно кивнула.

— Хорошо, Глир. Идём к вождю.

Она взяла своего вавла за руку и повела к домику в центре поселения. То хоть и выглядело так же, как и у Вриелфа, казалось стократ роднее. Глир почувствовал, что он дома, что он обязан защитить этот дом от врагов. Конечно, в том племени остались друзья, но сейчас ему казалось, что те всегда смотрели на него свысока.

* * *

План Крилелтона провалился. Он понял, что приёмыш предал его, едва они подошли к поселению Знуирла. Там горели огни, там собрались воины, готовые защищать свой дом.

— Отступаем, — произнес он тихо, а шёпот командиров эхом прокатился за спиной.

Лишь раздосадованный крик вождя, когда все воины покинули границу территории племени Знуирл, услышали защитники. Они до последнего сомневались в Глиркиссельте, ожидали какого-то подвоха, того, что он специально их отвлекает, исполняя план вражеского вождя. Сейчас это сомнение пропало, а на зеленоватых лицах появились улыбки.

Сомнения оставались ещё и потому, что сам Глир предпочел остаться в тени, не выходить на передовую. Никто не спрашивал, почему. А ведь он просто боялся: мести, презрения со стороны бывших соратников и друзей, чувства вины, которое, несмотря ни на что, не отпускало его.

— Ты молодец, Глиркиссельт! — задумчивое состояние Глира нарушил вождь племени Знуирл Млиркиссем. Каким-то чудом он умел передвигаться бесшумно. — Неизвестно, что опять задумал Крилелтон, но мы ему помешали. Ты помешал.

— Я рад… — с горечью в голосе ответил дриал. Он был дома, по-настоящему дома, но это возвращение, увы, омрачало вынужденное предательство.