Пытаюсь улыбнуться, но улыбка получается кривой.

– Дико. Но у меня получается.

Она оглядывает меня с ног до головы:

– И ты немного подтянулся… Тебе идет.

– Ну, это можно считать чудом, если учесть, что я съедаю за час упаковку ментоловых «Поло».

Пауза, и она наконец улыбается. Но улыбка выходит жалкой.

– Просто береги мою сестру, ладно, Адам? Она в диком стрессе – ребенок слишком много значит для нее. Не знаю, что она будет делать, если…

– Послушай, Нелл, я бы никогда не допустил, чтобы с Алекс что-то случилось. Ни сейчас, ни вообще. Ведь ты знаешь это, да?

Нелл поднимает голову, потом кивает. Я жду. Я знаю, что именно она хочет сказать и почему ей так сложно это сделать.

– В газетах писали, – наконец говорит она. – Его выпускают, да? Гэвина Пэрри.

– Да, выпускают, – вынуждаю ее посмотреть на меня. – Но его выпускают временно, по специальному разрешению. Будут строгие ограничения. В том, куда он может пойти и с кем видеться.

Ее губы слегка кривятся.

– И у него будет что-то типа метки, верно? Они будут знать, где он, двадцать четыре часа в сутки?

– В большинстве своем они не настолько техничны. Пока. Метка привязана к адресу преступника. Если он выходит за переделы установленного радиуса, мониторинговая служба получает оповещение.

– И, как сказал Джерри, если он хотя бы приблизится сюда, его тут же запихнут в тюрьму, он и пикнуть не успеет. Верно?

Я глубоко вздыхаю:

– Верно.

– Тогда зачем бы ему так сильно рисковать? – Ей очень хочется, чтобы я согласился с ней, чтобы преуменьшил ее страхи. – Он же не дурак. Ему есть что терять. Многое.

– Верно.

Она вздыхает:

– Прости. Ты, наверное, думаешь, что я слишком бурно реагирую. Просто не могу не думать обо всех тех угрозах, что он произносил в суде…

Едва ли Нелл знает, как трудно быть тем, кого она хочет во мне видеть. Но я стараюсь.

– Он просто давал выход своей злобе. Так бывает постоянно. И я не считаю, что ты реагируешь слишком бурно. Семьи всегда беспокоятся, когда преступника выпускают. Другие жертвы будут переживать не меньше.

– У Алекс хотя бы есть ты, – говорит Нелл с несмелой улыбкой. – Ее личный охранник.

Я плохо представляю, как ответить на это, но, к счастью, надобность отвечать отпадает. Нелл ласково дотрагивается до моей руки, а потом забирает стопку тарелок.

– Давай-ка займемся делом, а то они будут гадать, почему мы тут застряли.

…Когда я иду в столовую, то спрашиваю себя, что бы она сказала, если б знала правду.

Гэвин Пэрри не дурак, в этом она права. И ему действительно есть что терять, причем многое – на этот счет она тоже права. Однако у него есть причина. Причина, ради которой – возможно – стоит пойти на риск.

Месть.

Потому что он не просто давал выход злости в тот день, в суде.

Он виновен. Он знает это, и я знаю. Но есть и еще кое-что, что знаем мы оба.

Гэвин Пэрри был осужден на основании лжи.

В отделении полиции Сент-Олдейт сержант Пол Вудз проводит день в дежурке, и это его совсем не радует. В последнее время он несет службу на непыльном посту, но дежурный офицер из гражданских в отпуске, а у констебля, заменяющего ее, пищевое отравление, и Вудз вытянул короткую спичку. А вместе со спичкой – и дикое раздражение. Здесь чертовски жарко. По телевизору говорили, что сегодня температура может подняться до тридцати. До тридцати градусов! Проклятая невезуха, вот что это. Он уже открыл дверь на улицу, но оттуда в помещение затекают лишь выхлопные газы. И заходит больше людей. Добрая половина из них просто хочет немного отдохнуть от солнца – никогда еще стенд с листовками не вызывал столько интереса, это уж точно. Раньше кармашки заполняли раз в несколько недель, а сегодня вдруг закончились все листовки «Как защитить свой дом от воров» и «На что следует обратить внимание при покупках через интернет». Вот и сейчас у стенда топчется группка людей – наверняка туристы, и в основном китайцы.

Вудз поднимает взгляд на часы. Еще двадцать минут до того момента, когда он сможет сделать перерыв. Туристы у стенда с листовками оживленно переговариваются. Одна женщина указывает в сторону Вудза; похоже, она набирается храбрости, чтобы подойти и заговорить. Сержант выпрямляется и расправляет плечи, демонстрируя полноту власти. При шести футах[3] и двух дюймах[4] и при шестнадцати стоунах[5] он выглядит вполне авторитетно. Нет, он вовсе не намерен отбить у нее охоту к общению – просто знает, что на все эти вопросы почти всегда может ответить любая сносная карта. За последние годы ему до смерти надоело выступать в роли неофициального путеводителя.

Он спасен – так уж получилось – звонком. Именно в тот момент, когда китаянка начинает двигаться к его столу, звонит телефон. Это оператор с коммутатора, тоже гражданская, Марджори какая-то. Должно быть, она тоже вытащила короткую спичку.

– Сержант Вудз, примите звонок, пожалуйста. Я пробовала убойный отдел, но там никого. Это из Эдит Ланселев.

Вудз берет ручку и тут же раздражается: он никогда не знал, как правильно писать это чертово название. В какую голову забрела идиотская идея назвать колледж в честь кого-то, чье имя никто не может правильно написать?