Так начался первый летний лагерь литературного клуба нашей чёртовой школы. Имамура уже к середине дня развернула бурную деятельность. По её плану мы должны были поставить спектакль. Это должно было стать, так сказать, кульминацией нашего мероприятия. Я вообще не въехал каким боком театральная постановка относится к деятельности литературного клуба, но Акира была настроена решительно и у меня возникло нехорошее предчувствие, что меня здорово припашут к этой херне. Пока мой старик вместе с Мари отправился на рыбалку, Имамура решила устроить обсуждение будущего спектакля. То-есть по своей привычке организовала собрание. Пока девчонки спорили, я витал в облаках, слушая краем уха, чтобы совсем не упустить нить разговора.
— А ты что думаешь, Такаши-кун? — обратилась ко мне Имамура.
— Да мне как-то пофиг! — пожал я плечами, — вы решайте сами! Актёр из меня всё равно, как из Такэды скрипач, так что мне по барабану.
Эндо смерила меня презрительным взглядом, а Акира сказала с очаровательной улыбкой:
— Хорошо, Такаши-кун, я тебя услышала. Ты одобришь любое наше решение!
Ну, в принципе это я и сказал!
Наконец, собрание закончилось. Ставить решили, конечно, Ромео и Джульетту. Ромео вызвалась играть Имамура, Джульеттой стала Рина-тян, а мне досталась роль Тибальда. Хорошо хоть слов не очень много! После собрания я решил пройтись. Пока девчонки копались, мне удалось незаметно ускользнуть от них. Пройдя по тропинке, я спустился к реке и нашёл отца и Миуру-сенсей там, где и ожидал. Кажется, в последний раз, что я здесь был мы рыбачили как раз в этом месте. Вернее, отец рыбачил, в я сходил с ума от скуки. Отец расставил свои дорогущие удочки, надо сказать, что хоть он и был понторезом в отношении своего увлечения, рыбаком он стал действительно неплохим. Особенно по сравнению с тем, когда мы тут безуспешно рыбачили вместе много лет назад. Пока он весь погрузился в процесс, Мари закатав брюки прыгала с камня на камень у берега. Я подумал, что лодыжки у неё очень красивые. Заметив меня, она улыбнулась.
— Тетсуо, Такаши-кун здесь! — сказала она, обращаясь к отцу.
— Хочешь присоединиться? — тут же попытался запрячь меня мой старик. К его большому огорчению, я вежливо отказался. Вместе с Мари-сан мы устроились на большом тёплом камне недалеко от моего старика. Мари вытянула свои длинные, красивые ноги и пошевелила маленькими пальчиками с аккуратно накрашенными ноготками.
— Ну, что вы решили? — спросила она.
Я рассказал ей про спектакль.
— Что ж как ваш куратор и поддержу вас всем чем смогу! — гордо заявила Миура-сенсей.
— Тетсуо, ты мог бы сыграть монаха? — крикнула она отцу.
— Как скажешь, любимая, — отвечал мой старик, не отрываясь от своих удочек.
— Отлично!
Мы ещё немного погрелись на солнышке и Мари проговорила.
— Тетсуо, я немного устала. Я хотела бы вернуться домой!
— Мне проводить тебя? — встрепенулся отец, позабыв на секунду о своих снастях.
— Не стоит. Не хочу лишать тебя удовольствия. Такаши-кун проводит меня! — отвечала Мари с показной беззаботностью.
— Хорошо! — отец вернулся к своим удочкам, а мы с Мари надели обувь и стали подниматься вверх по тропинке к нашему дому.
— Возьми меня за руку! — попросила Мари.
Я сжал её руку, она была нежная и тёплая. Мы шли по тропинке, здесь склон был более пологий и идти было гораздо легче. Сквозь листву пробивались солнечные лучи, казалось, воздух стал осязаем, казалось, протяни руку и до него можно будет дотронуться.
— Знаешь Такаши, скоро я располнею и стану толстой, как корова! — грустно проговорила Мари.
— Ты всё равно будешь самая красивая в мире! — сказал я и я не лукавил, я и, правда, так думал.
— Ты такой милый Такаши-кун! — Мари остановилась и повернувшись ко мне обняла меня руками за шею.
— Поцелуй меня! — попросила она.
Мы целовались как школьники, потом Мари повернулась ко мне спиной и спустив брюки до колен нагнулась, подставляя мне свою прекрасную попку. Опустившись на корточки, я лизнул её чуть приоткрытые блестевшие от смазки губки и Мари шумно и глубоко вздохнула. Мне нравилось ласкать её киску, таким образом, и совершенно не важно до приёма ванны это было или после. Наоборот мне нравился её запах, он меня возбуждал, мне нравился вкус её киски, может быть, потому что я любил Мари и возжелал её каждую секунду, её соки казались мне сладкими и приятными на вкус. Когда я вошёл в неё, Мари вцепилась обеими руками в ствол дерева, её ноги подгибались, и чтобы она не упала, мне пришлось поддерживать её. Крошечное, розовое отверстие её попки дёргалось и сжималось, когда я прикоснулся к нему большим пальцем, Мари издала глухой стон. После нескольких фрикций в её влажном, податливом влагалище, анус Мари расслабился, и я ввёл туда большой палец и постепенно продвинулся глубже. Я знал, что Мари нравится, когда я так делаю, вот и сейчас она уронила голову на руки и дрожа всем телом принялась стонать так громко, что я испугался, что нас может кто-нибудь услышать. Мой член и палец двигались в ней синхронно, это и сама ситуация, в которой мы находились, привели к тому, что Мари кончила. Почувствовав, как задрожало всё её тело, верный предвестник оргазма, я ускорился и кончил вслед за сенсеем. Мари была совершенно без сил, я уселся прямо на землю у дерева и посадил её себе на колени, давая ей возможность придти в себя. Мари сидела на моих ногах, прижимаясь лицом к моей груди и время от времени вздрагивала. Брючки её всё также были спущены до колен, по нежной внутренней стороне её бедра пробежал ручеёк мой спермы, вытекавший из её киски. Я обнимал Мари, нежно прижимал её к своему сердцу и точно знал, что другой такой девушки у меня в жизни не будет. Через несколько минут, Мари пришла в себя, и мы смогли продолжить наш путь. Это было одно из лучших наших занятий любовью. Во всяком случае, одно из самых запомнившихся мне. И страх от того, что нас в любую секунду могут застукать, только усиливал наше удовольствие.
Когда мы вернулись домой, Мари всё ещё была раскрасневшаяся, как среднеклассница.
— Что это за задание? — спросила она, указывая на небольшой домик, находившейся в стороне от главного здания.
— Это гостевой дом. По-моему, им ни разу не пользовались, — отвечал я. На веранде мы увидели Рину. Встретившись с ней взглядом, Мари изменилась в лице и сразу ушла к себе. Едва мы подошли Рина уставилась на мать и на лице её появилось странное выражение, которое я не мог верно, истолковать. Когда Мари ушла в дом, я уселся рядом с Риной на ступеньках веранды. Рина-тян тоже облачилась в джинсы и футболку. Я отметил, что грудь у неё вполне немаленького размера, особенно для её возраста.
— Тебя к ней прямо магнитом тянет! — заметила Рина.
— Чушь. Я просто случайно на них наткнулся и отец попросил меня проводить сенсея домой! — отвечал я, щурясь на солнце, подбиравшееся к зениту.
— Мама выглядела очень довольной, — задумчиво проговорила Рина.
— А тебе здесь не нравится? — спросил я.
— Да нет. Здесь довольно шикарно! Лишний раз убеждаюсь, что вы богачи! Нам с мамой повезло, что мы стали частью семьи Миура!
— Не говори ерунды! И вообще нам пора начинать готовить! Сегодня наша с тобой очередь! — сказал я, поднимаясь и протягивая ей руку. Рина встала с моей помощью, лицо её немного разгладилось, она тряхнула головой, словно отгоняя неприятные мысли.
— Пойдём готовить, Такаши-кун, — сказала она.
Имамура, по всей видимости, распланировала каждый день нашего пребывания здесь. Вообще, ответственность, с которой она подошла к нашему мероприятию настроила всех на серьёзный лад. Я-то считал, что мы едем отдыхать, но Акира не давала нам ни одной минуты покоя. Мы играли в настольные игры, читали вслух книги, в том числе Имамура почитала нам отрывки из романа, который писала. Эндо расточала ей похвалы, но на меня её роман произвёл странное впечатление. Он был действительно неплохо написан, но в нём очень чувствовалось депрессивное отношение к окружающей действительности. С каждой страницы на меня выливалась чёрная безнадёга. В каком-то смысле это был типичный подростковый роман, готовясь к вступлению в литературный клуб, я на всякий случай прочитал несколько таких. Не то чтобы я сильно разбирался в литературе, но мне показалось, что писанина Имамуры ничем не лучше того, что когда-то прочитал я, но и не сильно хуже. Что же до мрачного настроения её манускрипта, то не расскажи мне Акира о своей жизни, я бы вполне возможно и не обратил на это внимания. А так мне казалось, что её личная история вылезает тут из каждого абзаца. Не знаю, хорошо ли это. Возможно, Имамура просто пыталась извергнуть на бумагу, накопившуюся в ней ярость. Мне кажется, с этим было связано её желание почитать нам своё произведение. Причина была не в том, что она хотела услышать похвалы, Эндо-сан восхищалась бы всем, чтобы не накалякала Акира, сколько тем, что для Имамуры это было своеобразным подобием психотерапии. Слушая то, что она написала, мне пришло в голову, что возможно она всерьёз задумывалась об убийстве отца. Так мне, во всяком, случае, показалось. Что касается Рины, то по тому, как она хмурила брови, я понял, что ей роман Имамуры не понравился. Однако она ничего не высказала, а на все просьбы Акиры почитать то, что пишет сама, ответила твёрдым отказом. С приездом отца, Мари уступила ему его законное место на кухне, и теперь всё время либо читала, либо спала в своей комнате, либо сидела на веранде в кресле-качалке с книгой в руках. Свои обязанности как куратора она полностью игнорировала, предоставив нам полную свободу действий.
