По этой причине во время завтрака я сидел как на иголках, вызывая порой недоуменные взгляды и постояльцев, и самой мадам Грижецкой. Едва поднявшись из-за стола, я вынул из секретера почти все свои сбережения, оставив лишь два червонца на аренду фрака, и отбыл менять свою жизнь к лучшему.
Охотин меня уже ждал, встретил приветливо, не слушая моих отговорок, напоил чаем с баранками, и лишь потом приступил к делу. Опрос меня как свидетеля был, надо сказать, отнюдь не формальный. Господин старший инспектор дотошно выспросил обо всех мельчайших деталях вчерашнего происшествия. Ну а я обо всем рассказал. Единственно – умолчал о своей трости и той роли, которую она нежданно сыграла.
Опрос длился не меньше получаса. Наконец, Охотин удовлетворил свое профессиональное любопытство, я прочел и подписал протокол, и мы вместе пошли петлять по коридорам и переходам полицейского управления. Многие, встречавшиеся на пути полицейские чины радушно здоровались с инспектором. По большей части, узнавали и меня. Наскоро представлялись, жали руку и убегали дальше по своим неизменно срочным и важным делам.
Наконец, мы добрались до нужного кабинета. Там было полно народу. Подавляющее преимущество людей составляли младшие полицейские чины, которые что-то оживленно обсуждали. Меня подвели к немолодому грузному человеку, сидевшему чуть поодаль ото всех за отдельным заваленным бумагами столом.
- Стриженов Владимир Антонович, - представил меня Охотин.
- Боголюбов Платон Сергеевич, - отрекомендовал он местного начальника.
- Очень приятно, - произнесли мы с Боголюбовым, пожимая друг другу руки. Произошло это непреднамеренно, но практически одновременно. Случайное совпадение вызвало у меня непроизвольную улыбку. Улыбнулся и полицейский, так что от этого случайного эпизода между мной и Боголюбовым появилась некая легкая покамест приязнь.
- Чем обязан вашему визиту, господа? И давайте сразу к делу, я спешу.
Охотин взял быка за рога:
- Владимир Антонович интересуется той малиной, которую по вашему представлению давеча изъяли в казну. Вы, помнится, говорили, что обратить ее в деньги будет затруднительно. А вот господин Стриженов изъявил желание приобрести этот дом со всей прилегающей к нему землей и постройками.
- Да? Очень рад этому. Но простите, господа, вызывает начальство. Побудьте здесь до моего возвращения, а после как раз и оформим все как полагается. Я вернусь много через четверть часа, так что долго скучать вам не придется.
С этими словами Боголюбов шустро выскочил за дверь.
- Ну что, Владимир Антонович, - обратился ко мне Охотин, - думаю, я вам теперь не нужен. Платон Сергеевич тоже из числа ваших почитателей, так что сделает все наилучшим образом. Вы оставайтесь тут, а я, с вашего разрешения, откланяюсь. Ничего не поделаешь – служба!
Я остался сидеть у стола и, чтобы не скучать, принялся прислушиваться к ведущейся в кабинете беседе.
-Ну-ка, Фрол, зачти сию бумагу. Пробасил один из полицейских, плотный и кряжистый, по возрасту старший среди всех. – С утрева дохтур принесли.
- Названный Фролом вздохнул, но перечить не стал. Взял со стола лист плохой серой бумаги и принялся читать:
- Двадцать второго числа июня месяца года одна тысяча девятьсот двадцать второго от Рождества Христова в районе выселок были обнаружены два тела со следами насильственной смерти.
- Иш ты, - вставил третий, мелковатый с виду молодой парень, - двадцать второго числа да двадцать второго году.
- Не мешай, Филька, - осек его первый. – Ты чти, Фрол, чти.
Фрол откашлялся и продолжил:
- Тела убитых опознаны не были. Смерть наступила вследствие повреждения сердечной мышцы посредством пули, выпущенной из револьвера системы Нагана.
Услышав это, я насторожился и принялся слушать с удвоенным вниманием.
- Ишь как дохтур завернул! – опять влез мелкий. - Нет, чтобы просто написать – мол, хлопнули с ливольверту.
И тут же, натолкувшись на взгляд старшего, быстро проговорил:
- Все, молчу, молчу.
- Смерть наступила от пяти до семи часов ранее времени обнаружения тел. – продолжил Фрол.
Мелкий дернулся было прокомментировать, но, едва открыв рот, сник под грозным взглядом старшего.
- Ну что там дале писано?
- Дык все, только имя да подпись.
- Вот коновал! – посетовал Филька. – Нет, чтобы мысль какую дельную написать, так изгаляется: «Смерть наступила от пули».
- Иш ты, тебе еще и убийцу вынь, да положь!
- Так неплохо было бы. А то, вишь, почти неделя, как этих двоих шлепнули, а нам теперь искать. И дело-то, выходит, днем было. Их под вечер нашли, в переулке рядом с людной улицей, а никто не видал-не слыхал, свидетелей нетути. Дряное дело, верно вам говорю.
- Эт точно, - подтвердил старший, и комната погрузилась в тяжелое молчание.
- А может, это, того, они друг друга того? – снова подал голос Филька.
- Чего того?
- Ну, поубивали друг друга.
- Окстись, Филька! Коли так, надобно оружие к делу представить. А тут ничего не нашли.
- А с чего убили-то? Пограбить решили?
- Вот язык у тебя, Филька, что помело, да кажиный раз поперед головы успевает. Брать-то с этих бродяг неча было, разве что горсть вошек. Вернее будет, что они сами решили кого на гоп-стоп взять. Показался им, видать, господинчик легкой добычей. Наверняка не одного уж до нитки раздели, а то и до смерти убили. Но в проруху попали нонеча, сами на тот свет отправились.
- Дык туда им и дорога, - вставил свое Фрол. – Теперь поменее работы будет.
- Зря надеешься, - веско возразил старший. – На выселках всякого отребья хватает. Одних упокоят иль на каторгу отправят, так другие подрастут.
- Эт точно, - вздохнул Фрол.
- Так нам таперича этого, с ливольвертом ловить? – опять вылез неугомонный Филька
- Его, аспида. Да только дохлая это затея.
- Эт еще почему?
- Не местный он. Ему бы городового кликнуть, так еще и спасибо от начальника нашенского получил бы, а то и письмецо благодарственное. А этот не стал. Видать, таился от полиции. Вот как пить дать, он заказ на убийство сполнить приезжал.
- И что, сполнил?
- А я почем знаю, - рассердился старший. – Только не простой масти человек, ох не простой. Из тузов, знать, бубновых. Да и стреляет метко: два выстрела – два трупа. И не слыхал никто. Видать, особый ливольверт у того мокрушника. Слыхал я, бывают такие, что пальнул – и даже рядом не слыхать. Серьезный попался тать, крови не боится, палит без раздумья. Не спымать нам его. Да и коли умный, так уж прыгнул на поезд али дирижапь, да и свалил куда подале.
- А дело-то как закрывать?
- Как-как, каком кверху. Скидавайтесь по синенькой, пойду на поклон к дохтуру, пущай другую бумагу напишет. Этих доходяг уж и закопали, да в общей яме. Поди, найди кто да куда. И воопче: кому они нужны!
Разговор сам собой утих, а я погрузился в раздумья: связано это убийство с покушением на моего тезку или нет? Возможно, как раз это и был тот самый стрелок. Но утверждать наверняка я бы не взялся. И если он, то приезжал специально по мою душу. А потом – уехал или нет? Посчитал убитым? Тогда, выходит, Клейст не при делах? Но вчера-то именно он пытался меня задавить. Черт, прямо какая-то каша в голове!
От мыслей отвлек меня вернувшийся Боголюбов. Хлопнув дверью, он стремительно прошагал через кабинет к своему столу. Сунул в ящик принесенные с собой бумаги, из другого достал тощую картонную папку.
- Заждались меня, Владимир Антонович? Пойдемте, сейчас все устроим.
Устроилось все и впрямь очень быстро. Кассир принял у меня пятьдесят рублей и выдал взамен расписку. Пожилой лысоватый чиновник порылся в толстой тетради, нашел нужную запись и, проверив мою расписку, выписал мне купчую на нужный дом. Я оставил еще два автографа в разных бумагах, и через полчаса уже сидел в кабине полицейского мобиля, направлявшегося к моему новому обиталищу. Следом катил нанятый грузовик, везущий мой нечаянный трофей.
