Она прервалась, схватилась за стакан и в два глотка осушила его до дна. Валерик галантно наполнил его заново, но Вероника уже продолжала:

- Тогда, в парке, когда меня похищали… Не знаю, что мне вкололи, но ощущения были… впрочем, это неважно. Вот только я все видела и слышала. И запомнила все, до мельчайших подробностей. Я папе об этом не рассказывала, но я видела, как ты меня вытащил из машины, как пытался… я не знаю, что и как ты там делал, но я помню твое лицо, твои глаза. Я сделала тебе столько гадости, а ты меня спасал. Я…

Она схватила стакан обеими руками и попыталась выпить еще морса, но ничего не вышло, лишь зубы выбили дробь по стеклу. Хорошо еще, напитка в нем оставалось не больше четверти – точно бы расплескала. Она попыталась поставить стакан обратно и не смогла: руки трясло так, что она скорее расколотила бы его о стол. Валерик дотянулся, взял у девушки стакан и отставил его подальше. Вероника же освободившимися руками вцепилась в край стола мертвой хваткой и, спотыкаясь на каждом слове, выговорила, наконец:

- Я очень виновата перед тобой. Прости меня, пожалуйста.

И замерла, словно в ожидании приговора, глядя на Валерика как кролик на удава и тщетно пытаясь унять сотрясающую ее нервную дрожь.

Вероника не врала. Ни в одном слове. Это Валерик сейчас чувствовал безошибочно. Получается, она специально пришла именно для того, чтобы все это сказать. Ради этой последней фразы. И что теперь с ней делать? Валерик и без того давно уже успокоился и не держал на нее зла. А как ей это сказать? Так, чтобы не давать повода женской мнительности, не повторяться потом, бесконечно уверяя в своей искренности. И времени-то подумать нет. Вон, вся как струна натянута. Еще чуть потянешь – и оборвется.

Валерик поднялся, подошел к девушке вплотную, взял ее руки в свои, поразившись тому, насколько холодны ее пальцы. Сказал совершенно искренне, помня, что она тоже в принципе может чувствовать ложь:

- Я тебя давно уже простил.

Тут он ничуть не покривил душой. Действительно, простил. Ну а «давно» - это понятие относительное. Теперь бы еще успокоить девушку, убавить напряжение. А то она еще и здесь устроит локальный электрический армагеддец. По-хорошему, для полноценного релакса надо было бы дать девушке полстакана коньяка. Но вот именно ее и именно сейчас поить не стоит. Еще посчитает, что он хочет лишить ее способностей. Вот млин, а ведь даже банальная валерьянка – это спиртовый раствор. Говорят, бывает и в таблетках, но это ж в аптеку бежать, а оставлять гостью одну в таком состоянии точно не стоит.

Все эти мысли промелькнули в голове Валерика за долю секунды и исчезли в тот момент, когда Вероника подняла на него глаза. По правой щеке у нее сбегала серебристая капля.

- Честно? – недоверчиво спросила она.

- Честно, - подтвердил Валерик.

Девушка всхлипнула.

- Я так боялась, что ты… что никогда… что…

И, наконец, разревелась. Уткнулась лицом ему в живот, обхватила руками за пояс и заревела в голос. Что ж, тоже неплохой способ скинуть нервное напряжение. Валерику оставалось лишь гладить ее по голове и говорить дежурные утешалки: «все будет хорошо», «все уже в порядке» и прочее в том же духе.

Сколько времени длился водопад, Валерик не знал. Но когда Вероника, наконец, успокоилась, футболка промокла насквозь, пояс джинсов тоже отсырел. Всхлипывая, гнусавя и пряча лицо, она прошептала:

- Спасибо.

И убежала в душевую.

Ну да, вид у нее был сейчас тот еще: мокрые щеки, распухшие от слез покрасневшие глаза, еще и нос заложило. Куда девалась холодная и неприступная красавица? Обычная девчонка.

Валерик, переодевшись в сухое, сидел на кухне и завтракал. Ну что сделаешь, если господин Усольцев срубал все, что было приготовлено на утро? Пришлось заново нарезать хлеб, пластать сыр и колбасу. К счастью, процесс этот много времени не занимает.

Скрипнув, отворилась дверь ванной, и в коридоре появилась прежняя Вероника ничуть не похожая на недавнюю зареванную девчонку. Она прошла на кухню, присела на край табурета. Прямая, изысканная, чуть отстраненная. Какое-то время она глядела, как Валерик один за другим поглощает бутерброды, затем, глядя прямо на него, спросила:

- Валер, скажи, раз уж нашлась возможность перечеркнуть все плохое, что было, что я натворила… может между нами что-то быть? Какие-то отношения, чувства? Только честно.

Валерик только покачал головой.

- Уже нет, максимум – дружба.

- Но почему?

И тут же, сама себе ответив на свой же вопрос, переспросила:

- Иринка?

- Да.

- У вас все настолько серьезно?

- Более, чем.

- И мне ничего не светит?

- Ничего.

Спас Валерика от продолжения тягостного разговора телефонный звонок. Номер был незнакомым. Валерик мазнул по экрану, принимая звонок. В трубке раздался приятный мужской голос. Тоже незнакомый.

- Здравствуйте, Валерий Григорьевич.

- Здравствуйте, - ответил студент, недоумевая, кому это он понадобился с утра в субботу.

- Извините за беспокойство, но у вашего недавнего пациента резко ухудшилось состояние. Было бы очень хорошо, если бы вы смогли его осмотреть в течение ближайшего часа.

Это что, к пахану снова наведался старик Кондратий? Вот черт... Как же не вовремя! Ни раньше, ни позже, аккурат именно сейчас. Но и отказаться тоже нельзя. Не отказывают таким людям, если хотят жить долго и счастливо. Кроме того, хоть он и не полноценный врач, но ответственность за людей, которых лечил, за результат своей работы никуда не девается. Нет, откосить не выйдет, придется ехать. Но как быть с Иришкой? Она должна подъехать вот буквально минут через десять-пятнадцать. Ее надо встретить, открыть ей дверь…

Валерик поставил звонок на удержание.

- Вероника, ты торопишься?

- Нет, - удивленно ответила она. – А что?

- Понимаешь, мне сейчас придется уехать примерно на час. По независящим от меня причинам. Но как раз в это время должна появиться Иринка, а у нее нет ключей. Ты не могла бы ее дождаться, чтобы она не скакала под дверью?

- Не вопрос. Езжай.

- Спасибо. С меня причитается.

И добавил в трубку:

- Хорошо, высылайте машину.

Машина сегодня была другая. Тоже дорогая, роскошная, но другая. И водитель было тоже другой. Нынче он не остался ждать за рулем, как в прошлый раз, а принялся подниматься по лестнице следом за Валериком, практически не отставая. Оставалось пробежать еще два пролета, но на площадке седьмого этажа перед студентом внезапно открылась настежь дверь. Он было остановился, но тут сильным толчком в спину его буквально внесло внутрь и дверь тут же захлопнулась.

Глава 29

«Кажется, получать по темечку становится дурной традицией», - подумал Валерик, приходя в себя. Он лежал в комнате на полу лицом вниз, руки его были скованы за спиной чем-то железным, скорее всего, наручниками. Голова болела, подташнивало. Валерик попытался шевельнуться, но тут же ему в голову уперлась какая-то железяка.

- Замры! Пристрэлю! – раздался из-за спины голос явно с кавказским акцентом.

Студент послушно замер, пытаясь понять, кто такой стоит у него позади. Получалось откровенно плохо: все-таки он еще не пришел в норму. Нужно время, нужно выждать.

- В самом деле, Валерий Григорьевич, не провоцируйте, - зазвучал в комнате еще один голос. Знакомый голос. Мягкий, бархатный баритон. – Хотя… Дамир, поставь нашего гостя на ноги. Что, плохо стоит? Прислони его вон, к стене, и отойди на шаг в сторону. Не переживай, ты всегда успеешь его убить.

Сильная рука одним рывком за ворот вздернула Валерика на ноги и прислонила к стене. Теперь можно было осмотреться.

В комнате, где он сейчас находился, царил полумрак. Видно было, что на улице ярко светит солнце, но плотные коричневые шторы были тщательно задернуты, отчего все предметы в комнате приобрели довольно специфический оттенок. Комната была обычная, жилая. Ковер на полу, ковер на стене за диваном, напротив сервант с посудой, тумба с телевизором. У окна два больших кресла, между ними – журнальный столик. И очень неприятный запах из плотно закрытой соседней комнаты.