Валерик несколько оробел, но все-таки приблизился к старухе. В самом деле – не сугубому материалисту верить в нечистую силу и колдовство. Хотя… интересно, как бы назвали его занятия церковники?

Бабка еще какое-то время разглядывала Валерика, потом пристукнула палкой о землю.

- Ух, какой! Молодой, сильный. Далеко пойдешь, ежели не остановят.

Голос у знахарки оказался скрипучий, резкий.

- Где я живу, знаешь?

Студент кивнул, не в силах выговорить ни слова.

- Завтра, как от Лизки Кузнецовой выйдешь, ко мне зайди. Расскажешь, что у тебя получилось.

Глаза Валерика мало не выпали из орбит – так он вытаращился на собеседницу. А ведьма, довольная произведенным эффектом, захихикала. Смех ее больше напоминал хриплое карканье. Отсмеявшись, она продолжила:

- Подбери челюсть-то, нет в том колдовства. Завтра как зайдешь, расскажу секретик. Если допрежь сам не догадаешься.

- Так я еще… - начал было Валерик.

- Нашел, кому врать! Мне – бесполезно, а самому себе – по меньшей мере, глупо. Ты уже давно все решил, а теперь всего лишь пытаешься сформулировать причины этого решения. Так зайдешь завтра?

- Угу.

- Тоже мне, филин, - ухмыльнулась старуха. Она повернулась и пошла прочь, мерно постукивая своей палкой, а Валерик так и остался стоять, ошалело глядя ей вслед.

Слегка очухавшись, он повернул к дому. Бабка сказала, что он уже все решил? Что ж, это, пожалуй, так и есть. Что останавливает? Единственно – высказанные утром матерью моральные соображения. А он сам чего бы хотел в этой ситуации? На месте девчонки? На месте ее матери? Он представил себя беспомощным калекой - видел таких несколько раз. Бр-р-р! Если у человека нет никакой возможности к самостоятельным действиям, если во всем, в каждой мелочи он зависит от других, если самому ни одеться-раздеться, ни умыться, ни поесть, ни оправиться – это что же за жизнь такая? Лично он если бы даже был шанс выздороветь один на тысячу, решился бы. Так что пусть мать звонит своей подруге. Как бы там ни вышло в итоге, он попытается.

Как бы ни был уверен Валерик в своих силах, но на другой день шел к Кузнецовым, неслабо волнуясь. Мать прошлым вечером вечером еще раз попыталась его переубедить, но довольно быстро сдалась. Набрала номер, крутя диск допотопного телефона, в три фразы сговорилась и, повесив трубку, повернулась к сыну.

- Ну что, завтра к десяти утра Лизка тебя будет ждать. То есть, Елизавета Максимовна, - поправилась она.

- Кузнецова? – уточнил Валерик.

- Да, - подтвердила мать. И тут же поинтересовалась:

- А откуда ты знаешь?

- Баба Клава сказала.

- Баба Клава, говоришь? – переспросила женщина, ощутимо поежившись.

И тут же объяснила:

- Странная она. Вроде, и людям помогает, но и доброго о ней никто не говорит. Ты, сынок, поосторожнее с ней. Никто толком о ней ничего не знает. Иные тетушки пытались повыспросить, но она одни взглядом всякое любопытство пресекает.

- Ну а зачем без спросу лезть к человеку в душу? Мало ли какая у нее причина людей сторониться.

- Да это не она, это люди ее близко не подпускают. Непонятная она, а люди непонятного не любят. Им бы все по-простому, да нараспашку. Вот поглядят-поглядят на человека, изучат его чуть ли не под микроскопом, все косточки на три раза перемоют, тогда и в общество примут.

- А ее, значит, не приняли.

- Не приняли.

- Но со всеми бедами опять же к ней бегут.

- Бегут, - снова подтвердила мать.

- Странно все это.

- Да нет, ничего странного. Просто люди такие.

На этом месте Валерик почесал затылок и решил прекратить разговор, чтобы не углубляться в дебри социопсихологии. А сейчас он стоял перед большим красивым домом с резными крашеными наличниками на новомодных пластиковых окнах и, признаться робел. Потоптавшись пару минут у крыльца, он собрался, наконец, с духом и поднял руку ко звонку, но тут дверь сама открылась.

- Заходи, Валера.

На пороге стояла хорошо одетая женщина. По возрасту моложе матери, а выглядела намного старше. И морщины, и выражение лица, и глаза… Валерику раньше таких видеть не приходилось. Взгляд у женщины был наполненный болью пополам с надеждой и отдавал легким запахом безумия.

- Здравствуйте, Елизавета Сергеевна.

Он вошел, разулся и двинулся за хозяйкой, на ходу осматриваясь по сторонам. Дом был не из бедных. Без шика, без излишеств, но все солидно, капитально. Даже два года беготни по врачам и немалых трат на лечение не особо подорвали достаток семьи.

Девочка обнаружилась в дальней комнате. Она сидела у окна в инвалидном кресле и из-за занавески наблюдала за улицей. Она попыталась было обернуться на звук шагов, но получилось лишь дернуть головой.

- Юленька, - засуетилась Кузнецова, говоря нарочито громко. То ли пыталась снять возникшую неловкость, то ли спрятать свои чувства…

- Вот, пришел дядя Валера, он попробует тебя полечить.

Она ухватила кресло за ручки и развернула его к двери. «Дядя Валера» невольно вздрогнул. Здоровому человеку вообще тяжело видеть физическое увечье другого. Даже чтобы просто смотреть, без подсознательного желания отвернуться, нужна немалая привычка. Детские же увечья воспринимаются в разы острее. Валерик изо всех сил постарался ничем не выразить своих эмоций, но совсем не был уверен в том, что ему это удалось. На кресле сидела маленькая мумия. Тонкие, как лучинки, руки и ноги, хаотичные движения кистей, голова, то и дело падающая то на одно, то на другое плечо. И только глаза, неожиданно взрослые, еще жили на исхудавшем лице. Было видно, что девочка прекрасно понимает все свое состояние, и от этого становилось еще больнее.

Чтобы подойти ближе, Валерику пришлось сделать над собой изрядное усилие. Но встать перед больным ребенком было выше его сил. Он зашел сзади и положил руки на голову девочки. Так, не видя поразившей его до глубины души картины, он смог, наконец собраться и заняться делом, ради которого пришел.

- Юля, не бойся,

Голос был словно чужой. Валерик откашлялся и закончил:

- Я постараюсь тебе помочь, но может быть немножко больно. Ты потерпишь?

К его удивлению, он ощутил пусть слабый, но вполне осознанный утвердительный кивок. Валерик сосредоточился и стал уже почти что привычно направлять энергию в тело маленькой пациентки. Нынче он решил не торопиться и, боясь напортачить, разделил лечение на несколько сеансов. Ночь, проведенная на медицинских сайтах, не прошла впустую, и сейчас начинающий лекарь видел, как золотистый туман собирается именно в тех участках мозга, нарушение которых вызывает болезнь. Странно, но ведь он не старался направить энергию именно туда, это сделал какой-то другой механизм. Может, ДНК? Нет, не может быть. Это всего лишь банк наследственной информации. Тогда что? Видимо, все же, есть у человека некая неизвестная науке система управления маной. И в первую очередь эта система расходует энергию на обеспечение здоровья и целостности организма. Интересно, а может ли восстановиться, скажем, потерянная конечность? А не обнаружена эта система потому, что, собственно, управлять ей практически нечем. Нет у людей магии, кроме как у знахарок и у священников. Да и у тех, наверняка, далеко не у всех.

Полчаса прошли в абсолютной тишине, нарушаемой только тиканьем настенных часов. Наконец, Валерик решил, что для первого раза достаточно. Он остановил поток энергии и зачем-то убрал руки за спину. Вышел из-за кресла, в котором сидела девочка и взглянул, наконец на хозяйку. А та, кажется, была близка к истерике. Расширенными глазами она смотрела на свою дочь, мертво стиснув руками кружевной платочек.

Валерик оглянулся. Он, конечно, ожидал какого-то результата, но не сразу, не раньше третьего-четвертого сеанса. Сейчас же… голова девочки уже не болталась из стороны в сторону, руки спокойно лежали на подлокотниках кресла. Второй шок за полчаса – это было сильно, но он справился. Даже нашел в себе силы подойти к креслу, присел, чтобы не глядеть на свою пациентку сверху вниз.