– Я закрывала ее, входя сюда.

– Пойдем обратно, к дому Жана. Он – там. И тихо!

Ну, тихо ходить «дама моего сердца» не умела, зато собаки ее знали, поэтому мы подошли к приоткрытому окну, и Марго услышала все о себе, да и обо мне, тоже. Я рукой попросил ее постучать в дверь, а сам остался у окна. Марго так и сделала, когда ее пустили в дом, из окна выскочил пастор, и оказался у меня в руках, был обезоружен и немного «шокирован» несколькими ударами. Я втащил его обратно в дом Жана.

– Стоять! Шелохнешься или попытаешься удрать, ты – покойник. Ну ка, повтори, что ты только что говорил!

– Можете меня убить, но повторять я не буду.

– Насколько я в курсе, некогда ты был дворянином. Умри по-человечески, подонок. Даниэль! Сбегай в дом, попроси Эмилию дать тебе шпагу мсье д'Этьена.

– У нас есть испанская шпага, доктор Андре. Папа с войны ее привез.

– Неси сюда.

Даниэль куда-то убежал, затем вернулся с оружием.

– Жан, Даниель, Рози, Вам придется побыть немного секундантами. Требуется подсветить во дворе. Выходите. А теперь ты, святоша.

Там уже воткнули горящие факела, разметив площадку, Жан подал нам оружие, капеллан неплохо умел им владеть, это чувствовалось по всему. Он даже приободрился, и, по команде Марго, бросился в атаку, но шпагу я отбил, с веерной защитой он оказался не знаком, а ему самому врезал от всей души шита-цуки, левой в печень. Выполнил «наори» и укол в горло, снизу-вверх. Он был еще на ногах в момент удара. Все по правилам и слитно, как один прием защиты.

– Рози! Уведите госпожу д'Этьен и подождите меня там. Жан, обыщи его! Бумаги – все мне.

Да, он еще подлее, чем я думал! Письмишко заготовил, еще до разговора с Марго. А сюда заглянул, чтобы подговорить слуг и оговорить хозяйку, ну и меня, заодно. Насколько я понял из письма, он предлагал кому-то помочь ему убрать меня куда подалее, разделить капитал Эмилии и отправить ее в приют, если Марго не согласится стать его женой и передать управление имением ему, то упрятать ее в монастырь. Имея такое письмишко – можно не беспокоиться о своей дальнейшей судьбе.

– Закопайте его!

– Ну, как же, отпеть же надо.

– Жан, ты читать умеешь?

Жан тяжело вздохнул, кивнул головой.

– Прочти вот это. Руку узнаешь?

– Это писал отец Эмиль.

– Прочел?

– Прочел.

– Похорони собаку, чтобы не вонял, и не на кладбище.

Что касается моего костюма, то он просто распался на мне. Выдержал нагрузку жилет, без проблем, и рукава рубашки. Все остальное восстановлению не подлежало. Рози, которая профессионально это заметила первой, сказала: «Боже мой, как предусмотрительно Вы, мадам, закупили материю! Мне интересно, доктор Андре, каким образом у Вас так получилось все это порвать?». Я оторвал окончательно рукав от рубашки, дал ей возможность замерить охват руки в свободном состоянии, затем согнул руку и напряг мышцу, и вновь провели обмер.

– О господи! Вы будете самым интересным моим клиентом. Припуски на вас придется замерять дополнительно.

– Наверное. А в Париже сейчас модно носить все в обтяжку, вот я и остался без одежды, стоило чуть-чуть подвигаться.

Рози вышла.

– Сколько я Вам должен, Марго. Почему Вы мне не сказали, что купили материал для меня?

– Я хотела сделать тебе приятное, и придумала фасон костюма, в котором хотела бы тебя видеть. Ты, конечно, лучше всего выглядишь у реки, когда выполняешь свои упражнения. Я нашла место, откуда я могу это видеть, так чтобы не мешать тебе и не привлекать к этому внимания. Даже пытаюсь повторить за тобой твои движения. Это похоже на танец.

– Это и есть танец, только назначение у него своеобразное. Этот танец помогает отводить чужие удары и наносить свои. Это – танец боя.

– Я догадывалась об этом его назначении. Вообще-то меня уже просто неудержимо тянет к тебе.

– Не сегодня, дорогая. Завтра, точнее, сегодня утром тебе предстоит одно неприятное дело.

– Ты о чем?

– Прочти. Это письмо мы нашли в карманах у Эмиля. В его сумке есть еще письма, я их еще не читал. Тебе собирались сделать предложение, отказаться от которого ты бы не смогла. Читай!

– Господи, какая мерзость и низость, и этот человек был пастырем, и пользовался моим полным доверием!

– Это должно стать известно в Байоне. Но, в узком кругу. У тебя есть адвокат?

– Да, конечно.

– Завтра навести его вместе с Жаном и Эмилией. Я, по понятным причинам, поехать просто не могу. Не в чем. Там придется отвечать на некоторые щепетильные вопросы, касающиеся наших личных отношений. Говорить неправду ты не умеешь, поэтому выдашь себя с головой, если у нас что-либо произойдет сегодня. Ты согласна? Плюс, я не знаю, как отнесется общество к скорости событий. Мы ведь знакомы всего несколько дней. Они, конечно, были насыщенными, но договор между нами еще не подписан. Его подписание могут отложить до конца разбирательств. А я не хочу преждевременно показывать «зажигалку». Мне требуется несколько дней, свободных от посетителей. Иначе скажут, что один любовник убил другого. А задуманное преступление предполагало гораздо более серьезные намерения и действия.

Марго платком протерла уголки глаз, сжала губы, тихо произнесла:

– Хорошо, я так и сделаю. Спокойной ночи. – и тихо вышла из кабинета. Я спустился вниз, снял с себя все «испанское», проверил карманы и положил все рядом с дверью в коридоре. Задул подсвечник, с которым пришел сюда. Сон не шел, убийство священника могут не простить, хотя все доказательства у нас в руках, единственное, кто те люди, которым он писал? Вполне вероятно, что подобные операции проводятся этими людьми и в других местах. В коридоре послышались почти неслышные шаги, в щелочках двери проблеснули лучики неяркого света. Кто-то приоткрыл дверь, это была Марго:

– Андре, мне страшно, я пришла к тебе. – более уважительной причины она придумать не могла!

– Встать я не могу, так что, ложись рядышком, справа.

– Можно?

– Можно.

Она поставила подсвечник на прикроватную тумбочку. Вид у нее в этом чепце был довольно смешной, халат она повесила на вешалку, но сама осталась в ночной рубашке с довольно большим декольте. Увы, она не совсем понимает, что происходит. Завтра ее «юрист» может свободно отправить ее на экспертизу: имела или не имела «соучастница» половой контакт с мужчиной? А если мы уснем, то Рози сообщит об этом всем. Но, как и какими словами ей все это объяснить, если первое, что она сделала сейчас, это стала целовать мою грудь. Слава богу до сосков еще не добралась! Здесь семь трупов за две недели и единственный подозреваемый, не решить эту задачку самый тупой полицейский не сможет. Ах, да, четырех еще не нашли, но, кои наши годы! Так, все, заканчиваем, ручки шаловливые куда-то не туда полезли!

– Ритуля, ты что творишь?

– Тебе не нравится?

– Мне нравится. Но тебе сегодня нельзя, считай, что у тебя немочь. Тебя завтра могут отправить на осмотр врачом. Это практикуется.

– Я зна-а-а-ю. Поэтому и не сняла с себя ничего. Я просто хочу побыть с тобой рядом. Немного тебя поддразнить, полюбоваться твоим телом, ощутить твои желания. Мне этого хватит! Ведь у меня этого не было почти шесть лет, даже чуть больше. Муж ушел воевать и через 11 месяцев погиб. Я, конечно веду себя, как влюбленная кошка, но как я ее сейчас понимаю. Это зов природы. Я хочу ребенка, быть матерью и женой. Верной женой, и утром я сделаю все, что надо для этого. Но мне хочется ощутить, что я желанна и любима.

Я перевернулся и чуть ее прижал своей грудью, в том числе, чтобы прекратить эти издевательства над моим телом. Долгий поцелуй с ласками языком оказался более чем достаточным, чтобы она получила то, что хотела. Марго прикрыла глаза, и вся вытянулась в струнку, я через тонкий батист, ощутил, как у нее несколько раз напряглись и расплылись соски.

– Тебе понравилось?

– У меня стучат зубы, что это было?

– То, зачем ты пришла. Всё, разбегаемся, свечки почти догорели. Сейчас или утром обязательно помойся, вся.