© Большаков В. П., 2018

© ООО «Проспект», 2018

Автор:

Большаков В. П., доктор философских наук, профессор, заслуженный работник высшей школы РФ.

Действительно, что за проблемы в современной культурологии и в реальности культуры, о которых не просто стоит, а настоятельно требуется поразмышлять? Для меня эти проблемы высветились, когда я в 90-е годы прошлого века начал заниматься становящейся в России культурологией. Прежде всего, что касается исходных для культурологии понятий, таких как «культура», «цивилизация», «ценности», – их прояснения в имевшихся учебниках, учебных пособиях, учебных курсах, диссертациях представились мне, мягко говоря, странными. Расплывчатость, аморфность, утрата гуманистического смысла в понимании культуры и культурности привели меня к необходимости переосмысления принципов современных трактовок выше указанных понятий, взаимосвязей между ними и явлениями, обозначаемыми этими понятиями. Переосмысление выразилось в ряде публикаций и выступлений, среди которых было и мое выступление на первом культурологическом конгрессе, проходившем в Санкт-Петербурге.

Выступление на тему:

Необходимость развития понимания культуры очевидна, прежде всего, потому, что сегодня не существует какого-то единого ясного ее понимания. В результате осложнены и научное общение, и преподавание культурологических дисциплин. И при осмыслении истории культуры возникает вопрос, а каково исходное понимание культуры, историю чего мы изучаем и осмысляем. И в попытках представить себе и оценить нынешнее состояние культуры, в том числе российской, – та же трудность.

В XVIII, да и в XIX веке, при всех различиях во взглядах на культуру, было, в общем, известно, что это такое. Слово культура обозначало «возделанность» общества, человека и его мира. Возделанность, имевшую в основе своей развитие разумности, просвещенности, нравственности, движения к свободе. Как писал Э. Тайлор: «общее усовершенствование человеческого рода путем высшей организации человека и целого общества с целью одновременного содействия развитию нравственности, силы и счастья человека»[1]. Единственным мыслителем, кто сомневался в этом, был Ж.-Ж. Руссо, но его позиция выглядела исключительной.

Развитие культуры виделось переходным от низших ступеней к высшим, – от дикости через варварство к цивилизации. Слово «цивилизация» употреблялось или в качестве синонима в отношении к слову «культура», или как обозначение высшей ступени культурности. Цивилизованность и культурность по смыслу практически совпадали. И хотя уже знали о возможности издержек цивилизационного прогресса, цивилизованность и культурность рассматривались как благо. Цивилизованный и культурный человек противопоставлялся человеку дикому, грубому, неразвитому.

Однако некоторые мыслители второй половины XIX века, и особенно те, кто размышлял о культуре в начале века XX (после Первой мировой войны), пришли к другим представлениям о культуре и ее развитии. К таким, согласно которым культура вовсе не очевидное благо. В своем развитии она изменяется не только к лучшему. Напротив, конкретные культуры, развиваясь, доходят до стадии цивилизации, которая представляет собой этап вырождения, деградации, загнивания (О. Шпенглер) культуры. Цивилизация при этом продолжает рассматриваться как момент развития культуры, но уже в качестве не высшего ее уровня, а обнаружения исчезновения живой культуры, ее умирания. То, что происходило в жизни Европы, в жизни западной цивилизации и в ее связях с другими культурами, явно подтверждало вышесказанное.

Понятие «культура» (тем более цивилизация) потеряло ореол освященности. Взгляд на культуру как на нечто очевидно полезное и прекрасное показался проявлением исследовательского идеализма и субъективизма. З. Фрейд призывал преодолеть предрассудок, согласно которому культура – самое драгоценное наше состояние.

Плюс к этому, прогресс в развитии естественных наук начал сказываться в сфере гуманитарного знания, которое стремилось стать максимально объективным и продуктивным. Общие, благие, чаще всего эмоциональные рассуждения о культуре и ее явлениях могли оставаться уделом некоторых исследователей. Но центр исследовательских интересов переместился в поле прагматичного изучения отдельных конкретных явлений культуры (прошлой и современной), которая трактовалась все шире и шире. Под культурой многие постепенно стали понимать весь неприродный мир, все искусственное. Наряду с культурой духовной выделили культуру материальную. Слова цивилизация и культура, цивилизованность и культурность, снова зазвучали как просто синонимы.

Особые позиции остались у последователей неокантианцев и иррационалистов. Для них и сегодня характерно понимание культуры как именно духовной и внимание к ценностям, к их особому «царству», которое и есть основное в культуре. Существенным для обогащения представлений о культуре стало развитие лингвистики и семиотики.

В целом же в XX веке понятие «культура» стало предельно многозначным, утратив всякую содержательную определенность. Недаром по разным подсчетам на сегодняшний день одних определений культуры – от 250 до 500 с лишним. Конечно, многие из них близки по смыслу. Разных пониманий культуры значительно меньше. Но часть из них разнится настолько, что исходя из одного, мы получаем один ряд явлений, которые могут называться культурными, исходя из другого – другой ряд. Тогда вопрос: что же мы изучаем, изучая культуру?

Современные зарубежные и отечественные исследователи, размышляя об этом, различно группируют, типологизируют разные определения и понимания культуры. На мой взгляд, наиболее действенны, во всяком случае в отечественной культурологии, следующие варианты понимания культуры.

Исходящие из простой очевидности, когда вслед за Э. Тайлором могут просто причислять к культуре верования, науку, искусство, нравственность и т. д. Просветительские или полупросветительские, когда под культурой понимают, как и в XIX веке, все разумное, целесообразное, связывают ее с развитием цивилизованности, образованности и воспитания. Одной из самых распространенных в России позиций является предельно расширительная трактовка понятия «культура» как всего, что не природа, всех способов и результатов человеческой деятельности, всего искусственного, в отличие от естественного. Отчасти к этому пониманию примыкают деятельностный, системный и структурно-функциональный подходы. Значим и семиотически-символический подход к культуре, при котором культура понимается как знаковые системы, символическая реальность, социальная информация всех видов (А. Кармин). В последнее время активизировалось понимание культуры как, прежде всего, совокупности ценностей, аксиологическое понимание в разных его вариантах. Вместе с тем некоторые осторожные культурологи стараются обходиться без сколько-нибудь четких и конкретизирующих культуру дефиниций, трактуя ее в самом общем плане, скажем, как духовный опыт человечества.

И все бы ничего, ну, многообразие так многообразие точек зрения. Может и хорошо, что так? Да может быть, было бы и хорошо. Если бы не острые вопросы. Изучением чего мы занимаемся? Историю и теорию чего изучаем? Что мы имеем в виду, говоря о воспитании культуры, сохранении ее ценностей, о кризисах культуры? И так далее. И хотя вряд ли сегодня возможно достичь единства в понимании культуры, дальнейшие шаги по пути уточнения и развития этого понимания, видимо, необходимы и неизбежны. И, прежде всего, надо попытаться осмыслить, каковы могут быть принципы современного подхода к пониманию того, что мы называем культурой. Именно к пониманию. Ибо, что касается определения, то краткой, емкой и точной дефиниции культуры, устраивающей всех, по-видимому, быть не может. Слишком уж культура сложна, слишком много разного накопилось в содержании этого понятия в результате частого его употребления по делу и не по делу. И вот именно поэтому нужно уточнять понимание культуры, не обольщаясь возможностью обрести истину в последней инстанции.