Так, если одни авторы на вопрос, является ли социология права самостоятельным и соответственно самодостаточным феноменом, отвечают утвердительно, то другие исследователи придерживаются прямо противоположных взглядов.
По мнению авторов, отстаивающих относительно самостоятельный характер социологии права как самодостаточной дисциплины, «не будет ошибкой сказать, что на стыке социологии и правоведения сложилась новая научная дисциплина – социология права, имеющая комплексный характер»[6]. Она представляет собой относительно самостоятельную, «определенным образом структурированную систему социальных знаний о праве как особом социально-юридическом феномене в его генезисе, а также в действии, т. е. как социально детерминированном и социально действующем (социально направленном) явлении, процессе»[7].
В противоположность данной точки зрения другие авторы исходят из того, что социология права, будучи тесно связанной с общей социологией и общей теорией права, по определению не может выступать в качестве самостоятельной по своему статусу дисциплины.
По их мнению, развиваемый в научной литературе тезис «об отсутствии у социологии права собственного предмета исследования» и соответственно о невозможности выделения ее в самостоятельную дисциплину «верно характеризует положение социологии права в системе правоведения»[8].
При этом, отрицая самостоятельный характер социологии права, исследователи-юристы в большинстве своем рассматривают ее в одних случаях как неотъемлемую составную часть всего правоведения, а в других – только общей теории права. Четкий водораздел между общей теорией права и социологией права, замечает по этому поводу В. М. Сырых, можно провести «только с позиций нормативистского понимания права», согласно которому право отождествляется не только с законом, но и с иными нормативно-правовыми актами, а «процессы реального действия права признаются реалиями, лежащими за пределами предмета правовой науки»[9].
В отличие от юристов, занимающихся проблемами социологии права и рассматривающих ее в виде составной части правоведения в целом или же органической части общей теории права, представители других общественных наук, и прежде всего социологи, предлагают рассматривать данную дисциплину в виде одной из отраслей общей социологии[10].
Основная аргументация при этом сводится к тому, что поскольку социология права выявляет и рассматривает в праве не юридический, политический или иной, а исключительно социальный аспект, исследует применительно к нему и по поводу его возникающие общественные отношения, а также взгляды, интересы и ценности «вовлеченных» в эти отношения людей, т. е. занимается изучением и анализом той материи, которую принято называть социологической, то из этого следует, по мнению авторов, что данная дисциплина должна рассматриваться преимущественно как социологический феномен, как составная часть общей социологии.
Наряду с названными представлениями в научной литературе высказываются по этому вопросу и другие, в той или иной мере отличающиеся друг от друга суждения. Наличие их представляется вполне естественным и объяснимым, имея в виду такие обстоятельства, которые ассоциируются со сложностью, многогранностью, отчасти внутренней противоречивостью и относительной новизной рассматриваемой материи.
Анализ их, связанный с определением академического статуса, места и роли социологии права как учебной и научной дисциплины в системе других, соотносящихся с ней дисциплин, имеет не только теоретическое, но и практическое значение. В научной литературе в связи с этим совершенно справедливо отмечалось, что «спор о месте социологии права и ее статусе» нельзя рассматривать «только как научную дискуссию о понятиях. За ним следует видеть весьма практические вопросы и перспективу: где, на каких факультетах должны создаваться кафедры социологии права, а значит, и готовиться и специалисты в этой области?»[11].
Исходя из этого вопрос о статусе социологии права, по мнению исследователей, следует решать не только и даже не столько традиционно, теоретически, с ориентацией не на ее предмет и метод, сколько практически, с опорой на «результаты в виде новых фактов, закономерностей и пр., которые устанавливаются и объясняются в рамках данного научного направления»[12].
Среди подобного рода фактов – «практических критериев» институционализации социологии права в научной литературе называются такие, как: а) наличие корпуса профессиональных юристов, проводящих исследования в соответствующей сфере и добивающихся научных результатов; б) более или менее регулярные научные публикации, отражающие результаты соответствующих научных изысканий; в) наличие кафедр, занятых подготовкой высококвалифицированных научных кадров; г) наличие научно-исследовательских институтов по профилю[13].
Несомненно, решая вопрос об академическом статусе социологии права, следует в полной мере учитывать имеющиеся наработки по данной проблематике как в теоретической сфере, так и в практическом плане. Однако данный вопрос не может решаться механически.
Ведь издавна известно, что любая общественная или иная практика хороша в оправдании себя лишь в том случае, если она опирается на добротную, предварительно разработанную научную теорию. Как, впрочем, и наоборот: любая научная теория оправдывает себя лишь в том случае, если она проверяется и подтверждается соответствующей практикой. Это общепризнанное положение, которое конкретизируется в каждом случае, применительно к каждой отдельно взятой дисциплине и проявляется с учетом ее специфических особенностей.
В отличие от других сложившихся академических дисциплин, имеющих свой, вполне определенный статус, одной из главных, если не самой главной, особенностью социологии права, которую необходимо учитывать при определении ее места и роли в системе других дисциплин и ее академического статуса, является «раздвоенное», а точнее, «промежуточное» положение данной, до конца не сложившейся дисциплины, которое она занимает, находясь между общей социологией и общей теорией права или шире – системой правоведения.
Будучи «промежуточной» дисциплиной, социология права формируется и органически сочетает в себе определенные черты и свойства, с одной стороны, общей социологии как «науки об общих и специфических закономерностях существования, организации, взаимодействия социальных объединений разных типов в их связи с обществом как целостной системой»[14], а с другой – системы правоведения.
Было бы, однако, весьма опрометчивым и бесперспективным пытаться определять степень содержания в социологии права элементов общей социологии и элементов правоведения. Точно так же пытаться определять и «соизмерять» уровень влияния или «тяготения» искомой дисциплины к каждой из «формирующих» ее дисциплины и исходя из этого рассматривать социологию права в виде отрасли общей социологии или же составной части правоведения.
Аккумулируя в себе «пограничные» элементы общей социологии и правоведения, социология права по логике вещей формирует на их основе и иных жизненных фактов и факторов свою собственную субстанцию, а вместе с ней свою междисциплинарную самостоятельность и самодостаточность.
Разумеется, в настоящее время, в силу сравнительно непродолжительного периода существования социологии права, весьма трудно судить об уровне относительной самостоятельности и самодостаточности данной дисциплины.
Однако при этом неоспоримым фактом, свидетельствующим о возрастающей роли и значения социологии права как научной и учебной дисциплины, является то, что по мере развития общества, а вместе с ним государства и права, в процессе их глубокого и разностороннего познания без социологи права все в большей степени не может обойтись ни общая социология, ни общая теория права, ни в целом правоведение. Данное обстоятельство, несомненно, свидетельствует об усилении самостоятельности и самодостаточности искомой дисциплины по отношению к другим, соотносящиеся с ней дисциплинам, отличающимся друг от друга по самым разным, идентифицирующим их параметрам, включая их предмет, метод познания, структуру и содержание.
