Боги. А можно он будет заходить ко мне каждое утро?

– Самоубийственного? Об этом речи не было, позволь. – Я строго покачала указательным пальцем. – А вот для полного погружения в тайны Седых гор – да, вполне готова! Трепещу, предвкушаю и подозреваю, что с тем разгоном на загадки, что мы взяли, стоит рассчитывать на весёленькие выходные.

– Прекрасно! Мне определённо нравится твой настрой.

Берти вытянутой рукой схватился за дверной косяк, шутливо отдал мне честь и, стоя на одной ноге, крутанулся, «улетев» из комнаты. Получилась эдакая пародия на танцовщиц из переулка Тридцати Грехов.

– Мы с Силграсом ждём тебя внизу! – послышался его крик уже из коридора, а дальше – быстрый топот вниз по лестнице.

«Чок-чок-чок» – стучали подошвы мягких полусапог Голден-Халлы.

Вчера мы с ним, проснувшись и встретившись на первом этаже трактира, первым делом отправились искать в деревне подтверждения рассказу Авалати. Всё соответствовало его исповеди. Изба-У-Колодца – этот дом, разделённый на две половины, с кучей портретов внутри, в том числе Тоффа и Авалати. Площадка для стрельбы из лука – на стене сарая возле неё прибита дощечка с расписанием соревнований. Лесные ворота с отметинами от когтей волкодлаков.

Я так увлеклась поисками примет прошлого, что не успокоилась, пока мы не нашли ту самую девушку – Эльзу… Её «зациклило» на том, что она вышивала, мечтательно смотрела в окно и, если спросить, как дела, говорила: «Ну да, он мне нравится, и что с того?»

– Она ведь о Силграсе, да? – расстроенно пробормотала я. – Не о Тоффе.

Берти только вздохнул.

Сердце моё поминутно сжималось во время всей экскурсии и после, когда мы уже втроём с Авалати обсуждали наш план. Однако к вечеру тяжёлое настроение растаяло, будто сахар, опущенный в горячий чай, и осталось лишь сногсшибательное предчувствие: нас ждут приключения.

Ура!

– Их называют метельные кони. – Мастер Авалати расчёсывал гриву высокого и тонкого, будто стеклянного скакуна.

Второй такой же стоял рядом, флегматично пожирая снег из сугроба. Белые бока обоих покрывали витиеватые серебристые узоры.

– При необходимости они могут выглядеть как обычные лошади. Но на это их нужно долго уговаривать: для метельных коней дело чести показывать себя миру такими, какие они есть.

– То есть узорчатыми, – рассмеялась я, поглаживая лошадиный бок.

Конь возмущённо игогокнул: узорчатыми! Ну ты и сказала!

– Мы доскачем до предместий Асулена, а дальше вам придётся идти одним. – Силграс как ни в чём не бывало заодно причесал и себя той же гребёнкой. – Ведь метельные кони – такие же выходцы из пика Осколрог, как и я, по сути – данные мне горой помощники. Я могу вызывать их, когда мне предстоит долгая дорога. Но не бесконечно.

– А ты как-то использовал их в годы жизни в Долине Колокольчиков? – вскинул бровь Голден-Халла, забираясь на коня и на пробу натягивая поводья.

Теперь метельный скакун обдал презрением и его.

– Нет. В год нашего пробуждения они были слишком рады для того, чтобы в принципе где-либо останавливаться. Когда я очнулся в пещере, они, проснувшиеся неподалёку, лишь коротко поржали в качестве приветствия и сбежали. В следующий раз я увидел их только прошлым летом. Даже не вспомнил сначала, что это мои. – Силграс покачал головой и, каким-то головокружительным образом подпрыгнув, оказался в седле.

После этого они с Берти одновременно протянули мне руки. Кажется, каждый был уверен, что именно его коня надо наградить лишними пятьюдесятью килограммами веса. На мгновение я почувствовала себя главной героиней романа, в которую все, как по щелчку, влюбляются, но потом вернула мозг на место и прагматично подсела к Силграсу.

– Предательница! – ахнул Берти, и я показала ему язык.

Мы проскакали сквозь деревушку, по дороге приветствуя знакомых призраков: трёх парней из проулка и сторожа. Каждый раз Авалати называл их по именам.

Боги, парень.

И всё же: как тебе в голову пришло их зачаровать?

Впрочем, все мы способны на чудовищные ошибки. Каждую можно понять, но жаль, что не каждую можно исправить.

На полной скорости мы неслись к выезду из деревни. Прямо в забор с запертыми воротами. Глядя на его стремительное приближение, я уже собиралась уточнить у Силграса, нормальная ли это ситуация, не забыл ли он притормозить и в курсе ли вообще, что материальные тела, сталкиваясь с другими материальными телами, издают неприятный «бум», но…

В последний момент метельный конь коротко заржал, от его копыт к воротам прорисовалась синеватая линия, распустившаяся на них снежными узорами – и тогда резные створки с грохотом распахнулись, открыв нам вид на горное плато впереди.

Оно выглядело потрясающе. Снежная гладь простиралась вплоть до гряды скал вдалеке, тут и там виднелись цепочки лисьих следов, ведущих в сосновый бор, всё сахарно блестело и переливалось под утренними лучами солнца.

У меня захватило дух от красоты природы.

– Силграс! – Я побарабанила его пальцами по плечу: – А можно я… Ну… Покричу?

Альв обернулся на меня с некоторым непониманием.

– Покричишь? – переспросил он.

– Полагаю, Тинави имеет в виду – от восторга, – усмехнулся Берти. – И волнуется, как бы чего не вышло. И не скатилось бы что с дальних гор. Что-нибудь вроде лавины.

– Именно так, – авторитетно подтвердила я, чувствуя, как меня распирает от переизбытка эмоций.

Авалати вскинул брови. Как он умудрялся во время всего диалога скакать, не глядя на дорогу, казалось ещё одной тайной мироздания.

– Можно, – по некотором размышлении сказал он.

И я тотчас заорала:

– Юху-у-у-у!

– Юху-у-у-у!!! – с готовностью поддержал Голден-Халла.

Силграс какое-то время подозрительно молчал, а потом вдруг тоже присоединился:

– Йиии-ха-а-а-а!

– О, у тебя свой репертуар! – похвалила я.

– Йиха-а-а! – повторил Авалати.

– Юху-у-у!

– Яува-а-ва-авй!

…Бедные, бедные горы.

Через несколько часов пришло время расставаться.

На горизонте появились колокольни Покинутого Асулена: витые белоснежные башни, острыми пиками пронзающие небо. Над ними тёмными стаями носились птицы.

Силграс развернул карту и вновь что-то сосредоточенно объяснял Голден-Халле. А я всё смотрела на колокольни вдали, чувствуя, как моё сердце в нетерпении ускоряет ход, а взгляд становится цепким и выжидающим.

Предвкушение.

Для меня нет ничего более привлекательного, чем загадки. Чем возможность открывать другие пласты мироздания, приходить куда-то, где я не была прежде, с головой погружаться в звенящее неведомое…

Вглядываясь в профиль призрачного города, я чувствовала, как во мне, сменяя обаятельную и дурашливую Ловчую по имени Тинави, уже подбирается, будто перед прыжком, та бессмертная и наблюдательная сущность, которая всегда ищет что-то большее. Что-то, скрытое за горизонтом, чему имени нет, но что бесконечно тянет, тянет куда-то, даря ни с чем не сравнимое ощущение вечности…

Изучать неведомое. Созидать невозможное. Разве может быть что-то прекраснее?

– Главное, следите за временем, – закончив инструктаж, напомнил Силграс. – Если поймёте, что не успеваете найти сундук так, чтобы к закату закончить миссию и покинуть город – просто уходите оттуда. Повторим всё завтра.

Он переживал не из-за гуманного рабочего графика, нет. Просто в проклятом Асулене нельзя оставаться после заката – если ты, конечно, не самоубийца.

Когда-то, много тысяч лет назад, Покинутый Асулен назывался Царским Асуленом. Этот город был жемчужиной Седых гор – его населяли великаны, посвятившие себя изучению магии и вселенной. Говорят, даже драконы из Скалистых гор иногда прилетали в Асулен, восхищённые образованностью его жителей, а юные боги-хранители нет-нет да поглядывали в его сторону с завистью и восхищением. Асулен был старше богов. И погиб ещё до их ухода из Лайонассы.