— А вы… Погодите, вы один из тех, кто ему тут помогал? — дошло до Евы. — Не успели что? Вы поняли, как всё это работает⁈

— Это оказалось довольно п-просто, — пожал он плечами, шлёпнул на стол свою стопку и сверху — помятый черновик. — С учётом п-проведённых Медведковым оп-пытов, конечно…

— Но почему никому не пришло в голову систематизировать это раньше? — Калинина вопросительно посмотрела на коллегу.

— Из-за Медведкова, полагаю, — со смесью смущения, неприязни и чувства вины ответил Яков. — Он имел большое влияние здесь, мимо его внимания не проходила ни одна статья. И он умел убеждать, отвлекать. Новую тему, более интересную, чем подземелья, мне подбросил именно он. Не думаю, что случайно. И с Верховцевым, который упрямо их исследовал, у него был серьёзный конфликт. Нет, ничего такого, он не умер! — поспешил заверить он. — Просто ушёл в другое место.

— Мне с каждой минутой всё больше не нравится то, что мы можем найти в подвалах, — напряжённо проговорила Ева. — Если охочий до власти, падкий на лесть и жаждущий немеркнущей славы человек почему-то отказывается обнародовать важное и необычное открытие, вряд ли он делает это просто так. Чем он там занимался? И как вы умудрялись это не замечать⁈

— Мне теперь и самому это странно, — вздохнул Яков. — Не хотели видеть, наверное… Невыносимо об этом думать. И я не представляю, как можно это искупить!

— Да уж, — нервно усмехнулась Ева, находившаяся в похожей ситуации, и обратилась к незнакомцу, который за это время успел устроиться на одном из стульев. — Расскажи, что удалось найти? Вдруг мы сумеем помочь?

Почти никто из специалистов, так или иначе исследовавших местные подвалы, не сомневался, что они связаны с природой Котла и Той Стороной. Некоторые уверяли, что они и есть — собственно сам Котёл и выход на Ту Сторону, основываясь на старых легендах, приписывающих всевозможным пещерам и подземным ходам особую зачарованную природу. Другие — что после Волны там настолько искорёжена ткань грани, что всё пространство представляет собой одну большую дыру, которая прихотливо искажает подземелья. Этими двумя вариантами фантазии исследователей не ограничивались, но остальные или были слишком странными и сомнительными, или представляли собой модификации первых двух.

Медведков, который поначалу тоже интересовался природой и причинами, в конце концов сосредоточился на практике использования и пытался найти способ управлять этим местом, добиться повторяемости от непредсказуемого и на первый взгляд бессистемного явления.

Как и у Стоцкого, по публикациям декана у Ивашова сложилось впечатление, что цели своей тот добился, но никому не стал о ней рассказывать, и более мотивированный историк решил попытаться вывести закономерность, имея пусть не всю информацию, но большую её часть.

Начал Медведков, как и большинство исследователей, с научных методов, но не особенно в них преуспел. А вот в самых последних из работ, которые вышли в свет больше двадцати лет назад и явно не снискали популярности, потому что были это заметки в местном университетском журнале, декан попытался зайти с другой стороны. Рассуждения были своеобразны, но подкупающе просты: он отталкивался от темы народных сказок. Коль уж переродцы и любые чары, при всех открытых в последние годы особенностях, имеют свои корни именно там, в преданиях, то логично и следы остального искать именно там.

Так, Медведков экспериментально доказал, что по дороге нельзя оглядываться и тем более возвращаться: стоило отвернуться, и путь впереди менялся. Иногда везло найти дорогу назад именно там, где оставил, но это работало только на небольших расстояниях или случайно, в порядке везения.

Вспомнил он и железный посох, железные башмаки и железный хлеб, которые в некоторых сказках тратили герои на пути к цели, и тоже сделал практический вывод: железные набойки на обуви и железный прут в руке существенно стабилизировали дорогу, и именно наличие железа, по его теории, позволяло плутающим студентам выбираться наружу гораздо быстрее: у одного пуговицы, у другого — набойки, у третьего — часы. Посвящённые этому исследованию статьи были наиболее научными, с расчётами и теориями возможного влияния железа и других металлов на границу с Той Стороной.

Было и рассуждение о силе желания того, кто ищет, и о правильном настрое. А главное, о том, что названной вслух цели достичь гораздо легче, чем той, к которой человек стремился молча. А если не было никакой цели, то и вывести могло в самое неожиданное место.

Заманчивой Медведков посчитал идею с наливным яблочком на золотой тарелочке с голубой каёмочкой, но пара статей на эту тему была очень мутной и почти бессодержательной: похоже, добиться результатов не вышло.

Подсказка, с точки зрения Ивашова, нашлась во второй из этих статей в конце, где упоминался волшебный клубок. Логически следующей за этим работы о путеводной нити и её сущности потусторонник не написал.

— Ты хочешь сказать, что нам нужно взять клубок ниток и пойти за ним? — подытожила короткий рассказ Ева, чувствуя себя очень нелепо. — И прихватить с собой кусок арматуры для надёжности?

Да, конечно, переродцы похожи на героев старых сказок, но… Не настолько же буквально их надо воспринимать!

— Ут-трировано, но как-то т-так, — кивнул Ивашов. — Человек пыт-тается быть рациональным, а чародейство — нет.

— Не нитки, — вдруг проговорил Стоцкий, сорвался с места и принялся лихорадочно шарить по шкафам и ящикам стола, так что Ева даже отпрянула вместе со стулом, чтобы коллега её не затоптал. — Не нитки!

— Ты бы не хватал так шкафы перед обыском, — осторожно заметила она, наблюдая за суетой и не пытаясь ей помешать. И бесполезно, и любопытно, с чего он вдруг так подорвался.

— Должны же у него тут быть… сейчас… А я удивлялся ещё! — бормотал он, продолжая грохотать мебелью и явно не слыша ни слова.

Ивашов тоже наблюдал, не пытаясь вмешаться, и выглядел очень заинтересованным.

— Вот! — восторжествовал Яков, вытащил с одной из полок припорошённую пылью старую картонную коробку, с которой успел содрать крышку, и шмякнул её на стол. — Не нитки. Медная проволока! Я же помню, там были сравнительные характеристики металлов, я же тоже читал эти статьи!

Стоцкий за время рассказа историка вспомнил две странные детали, касавшихся декана, которые в новом свете обретали неожиданный смысл. Медведков всегда выбирал обувь с металлическими набойками. Шутил, посмеивался над этой привычкой сам, но утверждал, что ему так удобнее. А ещё носил странный предмет на цепочке, который выглядел, как тугой клубок медной проволоки с грецкий орех размером. Тоже шутил, говорил, его личный суеверный амулет на удачу.

Яков логично рассудил, что, будучи увлечённым учёным, Медведков не прекратит эксперименты, добившись какого-то результата, а поставит себе новую цель, чтобы изучить явление до конца. Имея же вход в подземелья в собственном кабинете и чувствуя себя здесь хозяином — и в кабинете, и, может быть, даже во всём ГГОУ, — вряд ли станет таскать материалы куда-то ещё.

Так и вышло. В коробке нашлись, судя по всему, образцы. Мотки проволоки и ниток, большая медная тарелка, начищенная до блеска, но с мелкими царапинами — следами прошлых надписей. Несколько металлических спиц, пучок больших иголок — несколько обычных, а пара из непонятного светлого материала — не то пластика, не то кости.

Стоцкий, выставив коробку, тем и ограничился, трогать вещи в ней предусмотрительно не стал. Да и остальные прикоснуться не решались.

— Интересно, какой из них эффективнее? — пробормотала Ева. Внутри свербило тревожное ощущение, что она безнадёжно опаздывает, промедление смерти подобно, и бороться с этим было очень трудно. — И где это чёртово подкрепление⁈ Мне кажется, Сеф может его не дождаться…

Она уже потянулась к ближайшему мотку, когда её руку перехватил Ивашов.

— Не т-так, — качнул он головой, задумчиво хмурясь. — Т-так не получится. В сказках это работ-тает иначе!