Я пущу себе пулю в сердце. Наверняка будет не так больно, как в голову.
Я не боюсь того, что со мной случится потом, ибо у меня есть вера: я знаю, что не предстану пред Высшим Судией. «Потешные суды»9 есть только на земле.
Но все же я буду волноваться. Для пущей беспечности сначала выпью старого портвейна.
Возможно, я промахнусь. Если бы законы придумывались людьми милосердными, они бы облегчали самоубийство тем, кто хочет уйти.
Ко мне вновь приходили друзья: предлагали помочь, излечить. Я отказался, поскольку хорошо знаю, ничто не сможет избавить меня от желаний, образов и мыслей, которые я ношу в себе уже сорок лет.
Надо будет принять меры предосторожности, чтобы выстрел не оказался слишком громким для чувствительного сердца.
Факсимиле записки, оставленной автором накануне своего самоубийства в Лозанне 7 ноября 1925 года.
6 ноября 1925 года
Дорогой друг,
Вчера я тебе солгал. Я вынужден быть осторожным; не хочу, чтобы помешали моему самоубийству. Когда ты получишь эту записку, я буду мертв (если, конечно, не промахнусь).
Я исчерпал все в себе и вокруг себя, и это непоправимо.
