Передовица ожидаемо оказалась посвящена очередному инциденту в Иудейском море, на второй странице некий профессор медицинской академии пространно рассуждал о сердечном недуге наследницы престола, а только я перевернул следующий лист, уже вернулся с бумагами банкир.

Он выложил на стол объемную стопку документов и принялся раскладывать их, высматривая неточности.

— Если честно, — усмехнулся я, — даже помыслить не мог, что дядя будет так цепляться за жалкие двадцать тысяч франков годового дохода. По его меркам, это такая мелочь…

— Не скажите, — покачал головой иудей, продолжая раскладывать пасьянс из договоров, поручений и заявлений. — Граф Косице, как и многие другие состоятельные дилетанты, чрезмерно высокого мнения о собственных аналитических способностях. Резкие движения биржевых котировок частенько застают подобную публику, прошу меня извинить, натуральным образом со спущенными штанами.

— Так он банкрот?

— Полагаю, эти двадцать тысяч годового дохода давно уже учтены в его будущих расходах, — решил банкир оторвался от бумаг и спросил: — Желаете просмотреть опись переданного вашей бабушкой на хранение имущества?

— А смысл? — вздохнул я и едва не вылетел из кресла, когда здание от подвала до крыши сотряс мощный взрыв.

Прыснули осколками окна, картины закачались на стенах, а часы и вовсе сорвались и разлетелись вдребезги от удара об пол.

Я кое-как выбрался из кресла и на ватных ногах доковылял до окна. Смахнув с широкого подоконника осколки, перегнулся через него и выглянул на улицу в тот самый миг, когда из затянутого пороховым дымом пролома в стене выбрался человек в противогазе, бронекирасе и стальной каске армейского образца. Он стремглав метнулся к броневику на дороге, и в тот же миг особняк сотряс новый, еще более мощный взрыв, а из пролома в стене вырвались клубы оранжевого пламени.

Какого черта?!

Что происходит? Грабители решили обчистить банк средь бела дня?

Но нет — подрывник к пролому в стене возвращаться не стал; вместо этого он вытянул из открытой дверцы броневика ручной пулемет Мадсена, обежал самоходную коляску и распластался на брусчатке.

Сквозь звон в ушах пробилась длинная трель свистка; миг спустя из соседнего проулка выскочила пара констеблей, следом вывернул полицейский экипаж, и тут же сухо затрещали частые-частые выстрелы. Срезанные длиной очередью кони забились на мостовой, застигнутые врасплох констебли бросились врассыпную; кто-то укрылся за углом, кто-то остался лежать на залитой кровью мостовой.

С другой стороны на перекресток выкатил полицейский броневик; узкая прорезь одной из его бойниц засверкала дульными вспышками, но тотчас невесть откуда возник налетчик с ручной мортирой. Гулко громыхнул выстрел, взрыв гранаты сорвал с ветрового стекла бронелист, и окутанная дымом самоходная коляска съехала с дороги и врезалась в угол дома напротив.

Стрелок с натугой отвел вниз рычаг, проворачивая барабан неуклюжей мортиры, и выстрелил второй раз, только почему-то не в борт броневика, а по витрине цирюльни. Граната насквозь прошила ее и рванула уже внутри. На улицу выплеснулось стеклянное крошево; закувыркалось по дороге изрешеченное осколками кресло.

Я вытащил из кобуры «Рот-Штейр», дослал патрон и попытался прицелиться, но руки от волнения ходили ходуном. Для надежности пришлось стиснуть рукоять обеими ладонями, и даже так отдача подкинула ствол слишком сильно, первый выстрел прошел мимо цели.

Гранатометчик обернулся и недоуменно вскинул голову; я воспользовался моментом и вновь утопил спусковой крючок. Пуля впустую срикошетила от армейской каски, налетчик лишь покачнулся, а потом задрал ручную мортиру, выцеливая мое окно. Я в панике открыл беспорядочную стрельбу и разрядил едва ли не весь магазин, прежде чем одно из попаданий пришлось в не защищенное бронекирасой плечо.

Простреленная рука грабителя не удержала оружие, и ствол клюнул в землю, но сам подранок неожиданно резво отбежал к стене. А только я высунулся в окно, как с грохотом откинулся задний борт броневика и на меня уставился шестиствольный гатлинг. Сверкнули искры на клеммах электрической банки, начал раскручиваться блок стволов, и я без промедления сполз с подоконника на пол.

— Вниз! Быстро! — закрывая голову руками, крикнул Исааку Левинсону, который только-только пришел в себя и бестолково тряс головой, стоя посреди кабинета.

Банкир нырнул под стол, и тотчас по окнам стеганула тугая плеть свинца. Крупнокалиберные пули враз вынесли из рам остатки стекол и насквозь прошили деревянные перекрытия потолка, а вот добротные каменные стены оказались им не по зубам. Нас не зацепило, лишь посыпались на голову деревянная щепа и куски побелки.

Разрядив «Рот-Штейр», я достал из кармана запасную обойму, воткнул ее нижний край в окошко выброса гильз, привычным движением надавил большим пальцем на патроны и загнал их в пистолет. Выдернул опустевшую железку, и затвор самостоятельно вернулся на место.

— Леопольд! — вдруг окликнул меня Левинсон, выглядывая из-под стола. — Пожар! — указал он на дверь, из-под которой тянуло дымом.

Пригибаясь, чтобы не попасть под шальной рикошет, я пересек кабинет, ухватил медную ручку и с проклятьем отдернул ладонь. Перчатка уберегла пальцы от ожога, но нагрелся металл как-то слишком уж сильно.

Что происходит?!

Быстрым движением я распахнул дверь и невольно загородился рукой от дыхнувшего в лицо жара. Весь коридор оказался объят чадящим пламенем, но ни огонь, ни черный дым не помешали разглядеть стоявшую у лестницы фигуру в длинном плаще с блестящим покрытием из алюминиевой фольги, стальном шлеме и противогазе со стеклянными окулярами.

При моем появлении поджигатель приподнял брандспойт ранцевого огнемета, и по коридору покатилась струя жидкого пламени, но я успел захлопнуть дверь кабинета, прежде чем та ворвалась в кабинет.

Огонь снаружи взревел и умолк; тогда я вскинул пистолет и несколько раз подряд выстрелил через добротную дубовую филенку, не столько в расчете подстрелить поджигателя, сколько желая не дать ему приблизиться и поджарить нас заживо.

— Что там?! — испуганно крикнул Исаак, когда смолкла стрельба. — В кого вы стреляли?

Проигнорировав его окрик, я слегка приоткрыл дверь и выглянул в коридор; оттуда дыхнуло столь лютым жаром, что пришлось немедленно отступить.

Пожар стремительно разгорался, всякое промедление грозило мучительной смертью в огне, но не прыгать же из окон под выстрелы налетчиков?!

Прорываться по коридору и бежать вниз? А огнеметчик?

Я развернулся к банкиру и спросил:

— Отсюда есть другой выход, помимо лестницы?

— Не проще ли…

— Нет, дьявол! Не проще!

— Черный ход — в дальнем конце коридора, — подсказал Исаак, не выдержал и вновь сорвался на крик: — Что происходит, виконт?!

В его голосе слышался неприкрытый страх, да меня и самого колотило от лютого ужаса, хотелось забиться под стол и крепко-накрепко зажмуриться. Вместо этого я подступил к банкиру и встряхнул его за плечи.

— Успокойтесь! — рявкнул я в покрасневшее лицо. — Содовая есть?

— Содовая? — опешил Исаак, сразу взял себя в руки и подбежал к бару. — Есть!

— Доставайте! Быстрее!

Банкир распахнул заполненный разномастными бутылками шкафчик и достал оттуда пузатый сифон, тогда я сорвал с одного из окон штору и швырнул ее на пол.

— Поливайте! — скомандовал банкиру, затем сдернул вторую и поторопил иудея: — Быстрее! Лейте на обе!

Струя газированной воды расплескалась по плотной ткани, а когда сифон опустел, мы замотались с головы до ног и подступили к двери.

— Никуда сворачивать не надо! — предупредил Исаак. — Выход на лестницу черного хода прямо по коридору.

— Ключи? — протянул я руку.

— Эту дверь никогда на запирают, только входную!

— Тогда за мной! — скомандовал я и первым выскочил в коридор.

Враз стало нестерпимо жарко и душно, воздух провалился в легкие раскаленным песком, огонь лизнул ноги, показалось, будто очутился в плавильной печи. Приходилось брести вслепую, натыкаясь на стены и друг друга, но без мокрых штор жгучее пламя в один миг выжгло бы глаза и прожарило до костей.