Захотелось влепить зубастой сволочи пулю между глаз, но я сдержался.

— Отстань! Я подберу к нему ключ!

— У тебя нет на это времени!

Шон Линч рассмеялся.

— Понял! Строишь из себя психа, чтобы запугать меня? Ничего не выйдет!

— Мы еще даже не начинали, — плотоядно осклабился Зверь, выпростал руки из-под балахона, и в когтистой лапище возник ржавый клинок разделочного ножа.

— Держись от меня подальше! — отступил я назад, когда на острие лезвия сверкнула искра разряда.

Бесцветная кожа альбиноса светилась под напором распиравшей его изнутри силы, и вокруг головы трепетал едва заметный нимб, будто корона готового взорваться черного солнца.

— Да ты… — начал было Линч, но я оборвал его хлестким ударом тыльной стороной ладони.

— Заткнись!

— Продолжай в том же духе! — поддержал меня Зверь. — Только начни с ног и поднимайся выше! И не менжуйся, используй молоток!

— Скройся!

Альбинос пожал плечами, отступил к стене и растворился в тенях, лишь его жуткий оскал на миг задержался в воздухе.

— Издеваешься? — охнул я.

Зверь моментально проявился обратно.

— Нет, малыш, я не издеваюсь над тобой, — покачал он головой. — Я цепляюсь за последнюю ниточку! Тик-так, Лео, тик-так! Время уходит!

И он вновь исчез в тенях, на этот раз — уже окончательно.

Я вспомнил любимую мамину книгу «Приключения Алисы в Стране чудес», которую перелистывал и перечитывал не один десяток раз, и зябко передернул плечами. Если мой вымышленный друг обратился к образу Чеширского Кота, дела и в самом деле обстояли хуже некуда.

Но к черту! Сейчас от меня требовалось разговорить наемного убийцу, все остальное могло подождать. Действовать надо по плану.

— Действовать надо по плану! — повторил я вслух, отошел к плите и разжег газ.

Шон Линч явственно напрягся, но волновался он напрасно: я просто решил сварить себе кофе. Наполнил турку водой, на глаз насыпал черного ароматного порошка и вернулся к пленнику.

— Не беспокойся, Линч, — улыбнулся я, встав напротив пленника. — Я в своем уме. Два дня как из «Готлиб Бакхарт».

Ирландец лишь усмехнулся.

— А знаешь, как я попал в желтый дом? — поинтересовался я тогда. — Благодаря тебе, Шон. Помнишь Римский мост? Самое начало сентября…

Убийца покачал головой.

— Не понимаю…

— Не понимаешь? Ну и ладно! — усмехнулся я, подошел к плите и выключил газ. Перелил кофе в кружку с обколотым краем и прошелся по подвалу, внимательно посматривая по сторонам. — Больше всего сейчас я хочу ухватить тебя за шею и сдавить ее так, чтобы расплющилась гортань! Это у меня наследственное, знаешь ли. Но я борюсь с этим. Ты ведь простой инструмент, Линч, а мне нужен заказчик. Кто он? Скажи — и все закончится. Одна из моих бабок была ирландкой, в конце концов, мы должны держаться друг друга.

Лицо убийцы побледнело, но на его решимости это нисколько не сказалось.

— Не понимаю! — упрямо произнес он.

— Брось! Я уже отыскал твой инструмент. Просто решаю, каким образом выбью нужные ответы.

Убийца не произнес ни слова.

Я отпил горячего горького кофе, поставил кружку на стол и ушел в кладовку, оставив дверь открытой нараспашку. «Веблей — Скотт» с глушителем кинул обратно в чемоданчик с каучуковой маской, решив не полагаться на незнакомое оружие, и выдвинул стоявший на нижней полке ящик. Тот оказался забит дымовыми шашками, тогда я заинтересовался дорожным чемоданом, на удивление увесистым, и унес его в комнату.

Устроив чемодан на столе, я взломал ножом замки, откинул крышку и с изумлением уставился на ровные ряды линз. В одной только верхней подложке оказалось никак не меньше трехсот или четырехсот стекол, а ирландец на окулиста нисколько не походил.

Я на пробу вытащил один из прозрачных окуляров, поднес его к лицу и обнаружил, что все в подвале сделалось нечетким и расплывчатым. Взглянул через следующий — та же картина, за одним лишь исключением: фигура примотанного к креслу ирландца на общем нерезком фоне вдруг налилась совершенно нереальной четкостью. Глаз немедленно заломило, и он наполнился слезами.

Вернув линзу обратно, я отыскал сделанную каллиграфическим почерком пометку напротив ее гнезда и разобрал выведенное выцветшими чернилами: «7 ft».

Семь футов? От убийцы меня отделяло примерно два метра; я проверил другие линзы из крайнего ряда и обнаружил, что все они давали возможность фокусировать зрение на предметах, удаленных от наблюдателя на какие-то определенные расстояния.

Большинство стекол в других рядах было цветными. Все краски через них казались приглушенными, а зачастую пропадали вовсе, превращая мир в черно-белое кино. Предназначение странных линз оставалось для меня загадкой, пока я не посмотрел через оранжевый окуляр на дальнюю стену и не осознал, что четко, до мельчайших деталей различаю в темноте подвала прямоугольники кирпичей.

Светофильтры?!

Я продолжил эксперименты и вскоре убедился в верности этого предположения. Более того — комбинации стекол позволяли получать совершенно удивительные результаты!

И все встало на свои места. Мне стало ясно, чем объяснялась та невероятная точность, с которой Линч всадил две пули в мой висевший на вешалке реглан. Прежде чем зайти в бар, он вставил в окуляры каучуковой маски подходящий светофильтр!

Одни линзы придавали зрению убийцы необычайную остроту, другие позволяли видеть через дымовую завесу, третьи — не упускать из виду жертву; требовалось лишь заранее вызнать, какой расцветки одежду та предпочитает.

В баре я снял реглан, и это спасло мне жизнь. Мой синий костюм попросту слился с окружающими предметами, поскольку в тот раз светофильтры убийцы выделяли черную кожу реглана.

Вытерев слезящиеся глаза, я задумчиво постучал линзой о железный уголок чемодана и заметил, как Шон Линч скрипнул зубами, словно это легонькое позвякивание причинило ему невероятные страдания.

Или так оно и было?

— Непросто, наверное, было собрать столь обширную коллекцию? — усмехнулся я. — В наши дни толкового алхимика днем с огнем не сыщешь.

Убийца промолчал, но на его скулах так и заходили желваки.

Я метнул линзу в стенку, и она разлетелась на несколько частей.

По щеке стрелка скатилась крупная капля.

— Полагаю, есть особо ценные экземпляры? — подначил я его. — Вот этот оранжевый, насколько он тебе дорог?

Ирландец промолчал, тогда я зажал стеклышко в пальцах и переломил надвое. Одна из половинок расслоилась, но плотные брезентовые перчатки уберегли кожу от порезов.

— Хватит! — не выдержал Шон Линч.

Я оставил в покое чемодан с линзами, взял со стола кружку с остывшим кофе, сделал длинный глоток и потребовал:

— Рассказывай!

Мне удалось подобрать ключ к убийце, и мы оба это знали, но он лишь криво улыбнулся.

— А зачем это мне? Богач не унесет с собой богатство в царствие небесное.

— Ты бы еще про игольное ушко вспомнил! — разозлился я. — Не убий! Вот твоя заповедь!

— Цель оправдывает средства.

Я достал из чемодана очередную линзу, бросил ее себе под ноги и раздавил каблуком.

— Мертвецу линзы ни к чему, — хрипло выдохнул Линч, которого от стеклянного хруста перекорежило, словно ему раздробили мениск.

— Досадно будет остаться с кучей битого стекла, если вдруг мы договоримся, правда? — усмехнулся я, но решил не давить на убийцу слишком сильно и махнул рукой. — Ладно, назови свои условия!

Ирландец шмыгнул сломанным носом и покачал головой.

— Ну какие у меня могут быть условия? Это даже смешно.

Я наугад выгреб из чемодана пригоршню линз, кинул их на пол и принялся колотить стекляшки одну за другой принесенным из кладовки молотком.

— Хватит! — сорвался на крик Шон Линч. — Прекрати! Перестань немедленно!

— Тогда начинай говорить.

— Да я жив, лишь пока держу язык за зубами!

Я несколько раз взмахнул на пробу молотком и возразил:

— Ты жив, пока не закончились линзы. Потому что как только я примусь за кости, никакого резона оставлять тебя в живых уже не будет. Шон, ты знаешь, сколько в организме человека костей?