Оно и немудрено: добропорядочным обывателям тут делать нечего, и солидный господин мог оказаться либо жуликом, либо деловым партнером одного из местных дельцов. А здешние заправилы терпеть не могли, когда кто-то начинал совать нос в их дела. Да и частники классовой солидарности по отношению к заводским рабочим сроду не испытывали. Высокие идеалы равенства и братства тут были не в чести, значение имели только деньги.

Ночью шел дождь, дороги толком не подсохли, и, когда я добрался до конторы Рамона, мои туфли потеряли всякий вид. Отскрести комья грязи с подошв о железную решетку не получилось, лишь впустую потратил на это время, дожидаясь, пока кто-нибудь ответит на мой стук.

Я уже намеревался постучать вновь, но тут распахнулась калитка и на улицу выглянул невысокий паренек в рабочем комбинезоне, смуглый и черноволосый. Именно он изображал полицейского водителя, когда мы трясли индусов в поисках пропавшего бармена в мой прошлый приезд в столицу.

— Рамон у себя? — спросил я не здороваясь.

— Да, — ответил тот и посторонился, освобождая проход. — Он в конторе.

Я пересек двор и поднялся на второй этаж пристроенного к длинному складу флигеля, где и располагался кабинет моего бывшего напарника.

Рамон Миро сидел за столом и делал пометки в толстой амбарной книге. От происходившей из аборигенов Нового Света матери он унаследовал не только красноватый оттенок кожи, но и внешнюю невозмутимость, и все же при моем появлении не удержался от удивленного присвиста.

— Лео?! — озадачился Рамон, рассеянно приглаживая черные жесткие волосы, которые стриг коротко, на военный манер. — Что на этот раз?

— Ничего хорошего, — ответил я, и в черных глазах бывшего констебля мелькнуло раздражение.

— А конкретней? — потребовал он объяснений.

Я встал у открытого окна и посмотрел на улицу. Низкая облачность растеклась над городом серым плотным пологом, густые клубы дыма из заводских труб ввинчивались в него огромными столбами, и лишь властвовавший на высоте ветер развеивал их, превращая в нарисованное небрежными мазками гениального живописца подобие мутных волн. Грузовые дирижабли на их фоне казались нападавшим в сточные воды сором.

— Лео! — заволновался Рамон, поднялся из-за стола и принялся расправлять закатанные рукава сорочки. — Что стряслось? Говори уже прямо!

— Ворованные пистолеты, — обернулся я к нему, — те, что предназначались для восставших Рио-де-Жанейро. Что ты сделал с ними?

— Ты просил избавиться от них, Лео, забыл? Я сделал все, как ты велел!

Я вздохнул.

— Рамон, каким именно образом ты избавился от них? Продал кому-то, спрятал или утопил в доках? Мне важно знать, что пистолеты не приведут к тебе наших бывших коллег, понимаешь?

— Утопил в канализационном коллекторе, — спокойно ответил Миро, и на его скуластом лице промелькнула непонятная ухмылка. — Что, не ожидал? Думал, стану мелочиться? Нет, Лео. Ты сказал — дело серьезное, и я избавился от них. У меня серьезное предприятие, не хочу прогореть из-за таких мелочей. К тому же ты компенсировал все издержки.

— Компенсировал, да, — кивнул я, с облегчением переводя дух.

После увольнения из полиции бывший констебль занялся частным сыском, и, к моему немалому удивлению, изрядно в этом деле преуспел. Что послужило тому причиной — опыт работы в полиции или заведенные за это время полезные знакомства, сказать было сложно.

Тот Рамон, которого я некогда знал, никогда бы не выкинул ящик новых пистолетов в канализационный коллектор, но люди меняются. По-крайней мере, мне хотелось в это верить.

— Может, теперь расскажешь, что происходит? — в свою очередь потребовал объяснений Рамон.

— Налей воды, в горе пересохло, — попросил я, уселся в шаткое кресло для посетителей и выставил перед собой перепачканные тушью для снятия отпечатков ладони. — Что, кстати, подсказывают твои дедуктивные способности?

Рамон Миро налил мне содовой, затем разбавил ею белое вино для себя.

— Говори! — потребовал он, сделав длинный глоток.

— Помнишь такого Бастиана Морана, старшего инспектора Третьего департамента?

Мой бывший напарник болезненно скривился. Вылетел со службы Рамон именно из-за этого господина.

Я в несколько глотков осушил стакан, жестом попросил приятеля наполнить его вновь и вздохнул.

— Моран решил, будто сумеет меня сожрать, — медленно произнес я после этого. — Он немного просчитался, но, если свяжет меня с тем пистолетом, я сяду надолго.

— Что ты натворил?

Врать я не стал.

— Помнишь, в начале лета мы как-то наведались к индусам, и примерно в это же время полицейские устроили облаву на тугов и застрелили шестерых?

— Да, дело было громкое, в газетах про него много писали. Главный инспектор даже получил благодарность от министра юстиции.

— Так вот, это сделали не полицейские, а я.

— Вот черт! — выругался Рамон, одним глотком допил вино и наполнил стакан вновь, добавив на этот раз содовой куда меньше, чем прежде. — Как на тебя вышли?

— По отпечаткам пальцев с гильз.

— И с такими уликами тебя отпустили из-под ареста? — удивился крепыш и насторожился: — Тебя ведь отпустили? Проклятье! Лео, скажи, что ты не удрал!

— Успокойся! — потребовал я, отпив воды. — Улики против меня исключительно косвенные, поэтому и отпустили.

— Нет, пистолеты не всплывут, — задумчиво произнес Рамон и потер широкую переносицу. — И знаешь… через неделю после того, как ты предупредил о пистолетах, на Слесарке устроили облаву — якобы искали взрывчатку. У меня тоже перевернули все вверх дном. Вот теперь я и думаю: а может, дело было вовсе не в динамите?

— Дьявол! — поежился я, допил воду и отошел к окну. — Обложили…

— Успокойся! Пистолетов больше нет!

— Хоть это радует, — вздохнул я и махнул рукой. — Ладно, черт с ними! Скажи лучше, у тебя самого как дела? Стачки не беспокоят?

— Шлялись какие-то мутные личности, но ты же знаешь — у нас агитаторов и провокаторов не жалуют.

— Пошумят и успокоятся, думаешь?

Рамон пожал плечами.

— От меня ничего не зависит, не вижу смысла забивать себе этим голову, — резонно отметил он и вдруг сказал: — Скорее всего, в ближайшее время покину город.

— Далеко собрался? — заинтересовался я.

— На Карибы. Куба, Эспаньола, Ямайка.

— Гонять ацтеков?

— Нет, ацтеков оттуда давно выгнали и без меня. Сейчас начались волнения среди рабочих на плантациях. Слышал о вуду? Власти хотят приструнить служителей культа, готовится полицейская операция.

— И ты?

— Мне предлагают возглавить собственный отряд. Деньги обещают серьезные.

— Ну не знаю… — неуверенно протянул я. — Хорошо, если спицу в твою куклу сразу в сердце воткнут, а ну как куда пониже?

Рамон взглянул на меня в ответ со столь обиженным видом, что я не выдержал и рассмеялся собственной шутке. Крепыш нервно фыркнул, отхлебнул вина и спросил:

— У тебя самого какие планы?

— Не решил еще, — пожал я плечами и перевел взгляд на грязную обувь. — Слушай, Рамон, получится где-нибудь у вас поймать извозчика? А то пока сюда шел, все туфли в грязи изгваздал.

Рамон выглянул в окно и крикнул племяннику отправить кого-нибудь за коляской, затем отпер один из железных шкафов и выложил на стол увесистый брикет.

— Лео, глянь, что у меня для тебя припасено. Интересует?

Я развернул плотный серый пергамент и присвистнул от удивления при виде темно-коричневого бруска. Воткнутое ближе к углу острие ножа отломило небольшой кусочек, а стоило только сунуть его в рот, и по языку немедленно разошелся горьковатый вкус шоколада.

— Откуда?! — поразился я, поскольку торговые отношения с ацтеками были давно прекращены, а из-за наводнивших Атлантический океан каперов цены на контрабандный шоколад, как и на прочие экзотические товары, взлетели просто до небес.

— Есть связи, — ответил Рамон с довольной улыбкой.

— Карибские острова? — догадался я.

— Не важно. Берешь?