— Добудь еды, Меррет. Мне уже все равно, — она забирает у меня малыша и вновь склоняется к своей травяной смеси.

Несколько мгновений я стою, не шевелясь, и тщетно пытаюсь понять, как моя жизнь превратилась в такое. Туман заползает в щель под дверью и клубится вокруг меня, словно тусклый мрак улиц явился в наш дом, чтобы угнездиться здесь. Угнездиться внутри меня.

Красть в продуктовой лавке совсем не так просто, как красть на рынке в Скважинном Спуске. Здесь все очень любезны. Один из служителей сопровождает меня, с широкой улыбкой следуя за мной в пяти шагах. Я пытаюсь от него оторваться, ныряю в проходы меж витрин, манящих горячими пирогами с лосятиной, крепкими, без единого пятнышка фруктами, и ведрами с десятком разновидностей живых личинок для самых придирчивых виашино. Но что бы я ни делал, служитель не отстает. Видимо, покрытое шрамами лицо, предупреждающее «не лезь ко мне» торговцев Скважинного Спуска, здесь, в этом шикарном районе, громко кричит «вор!».

^{Иллюстрация: Wesley Burt}

Я выхожу с пустыми руками, но слышу вдруг тот самый ревущий смех, что так много раз заставлял меня сжиматься от страха. Я поднимаю взгляд и вижу, как Гримбли Вотис и его приятель-инвестор выходят из апартаментов четырьмя этажами выше. Дом массивный, основательный, и он покрыт заклинаниями очищения, так что на стенах ни одной надписи. Я знал, что Гримбли живет где-то здесь, но даже не предполагал, что здесь настолько хорошо. Огромные газовые фонари разгоняют мрак, их свет блестит на серебряных символах, украшающих полированный красный камень стен здания.

Я смотрю, как горожане проходят через арки из одной лавки в другую. Громадный индрик топает по улице: его связывает такое количество магии, что я со своего места чувствую, как она жжет его кожу. На его спине десятки рабочих держатся за привязанные к узде зверя веревки: индрик везет их домой из каких-то дальних районов. Обычный вечерний час пик. Закованные в броню центурионы в кольчугах и шлемах с символом солнца следят за порядком и не допускают беззакония на ночных улицах. Я прячусь в тенях, гляжу, как начальник удаляется в сторону таверны, а потом крадусь к его дому. Запирающее заклинание на замке надежное. Мне его не вскрыть... но минотавры слишком самоуверенны, чтобы даже предположить, что кто-то осмелится их ограбить. Я обхожу дом, подпрыгиваю, забираюсь на балкон — и конечно же, нахожу открытое окно.

Я проскальзываю внутрь, как струйка тумана; ноги едва касаются дорогих керамических плиток пола. Меня вдруг охватывает сомнение. Да, я при случае таскал снедь на рынке, пару раз забирался в чужой карман — но такое для меня в новинку. Я уже почти разворачиваюсь, вспоминая гримасу разочарования на лице наставницы, когда после шести месяцев интенсивного обучения я не смог вытянуть у нее из памяти одну-единственную нить.

— Может, ты не подходишь для Дома Димиров, — сказала она мне. Ну, как сказала... Она вбила эту мысль мне в разум, даже глазом не моргнув. С тех пор эта мысль так и сидит там, на самом видном месте... Я прогоняю сомнения. Мой отец был шпионом. Три тетушки и дядя — тоже. Скрытность у нас в крови. Я справлюсь.

После короткой пробежки по узкому коридору я оказываюсь на кухне. Газ в светильнике здесь прикручен до самого слабого, в его теплом желтом свете едва видны дверцы шкафов. На столе стоит корзина с хлебом. Я беру буханку... славную, сытную буханку; она кирпичом ложится мне в руку. Идеально. Но мое внимание привлекает стойка из толстой проволоки рядом с корзиной. Эликсиры, целая дюжина. Я беру один из флаконов. Он длинный и прямоугольный, сделанный из толстого стекла мастерской работы. На металлической этикетке слова: «Эликсир сосредоточения». Внутри мерцает, словно пронизанная чистейшим лунным светом, голубоватая жидкость. Хлеб — это замечательно. С ним моя семья сегодня ляжет спать сытой. Но это...всего несколько капель эликсира могут изменить нашу жизнь. Я укреплю свою магию, смогу показать себя на работе в порту. Добьюсь расположения гильдии! Всего несколько капель. Начальник ничего не заметит.

Я вытаскиваю пробку и сразу чувствую запах...нежный хлопковый запах, как у свежевыстиранного белья. Я открываю рот, наклоняю флакон...

Одна капля.

Две.

Еще одну, для надежности... Но за мгновение до того, как последняя капля падает мне на язык, ярко вспыхивает свет. Я широко раскрываю глаза, вздрагиваю, и эликсир проливается мне на лицо, на грудь, впитывается в ткань плаща. Я стою, замерев, словно статуя, и смотрю, как на кухню входит женщина-минотавр. Ее глаза полуприкрыты, в волосах бигуди, длинная ночная рубашка доходит почти до копыт. Даже в самых безумных фантазиях я не мог себе представить, что во всей Равнике найдется хоть кто-то, кто по своей воле готов каждое утро просыпаться рядом с Гримбли Вотисом. Настоящий шпион потрудился бы заранее это выяснить. Для чего я обманывал себя? Я и близко не шпион. Меня и вором-то едва ли можно назвать.

Женщина зевает, и я вижу каждый зуб в ее мясистой пасти. Пока ничего страшного... но я уверен, что при желании она запросто перекусит меня пополам. Я стою как столб, не смея даже призвать укрывающий туман. Пока что она спит на ходу, слабо осознает происходящее, но я не знаю, сколько еще продлится такое состояние. Она подходит к стойке у противоположной стены, достает большую металлическую миску и до краев наполняет травой и ячменем. Взяв миску обеими руками, она шаркает в мою сторону.

Но эликсир... я уже чувствую его. Разрозненные мысли обретают ясность, и я чувствую мышцы, о существовании которых даже не подозревал. Кончики моих пальцев загораются и полузабытые слова заклинаний вдруг сами слетают с губ. Я призываю магию, и разум минотаврихи раскрывается передо мной, словно карта. Я тяну тут, нажимаю там — и вот она меня уже не видит. Стоя так, что едва не касается меня, она жует, жует, жует...раскрытый рот, отсутствующий взгляд.

^{Необъяснимое Исчезновение | Иллюстрация: Izzy}

Меня переполняет чувство вины. Я расплескал столько эликсира... Надо извиниться. Предложить заплатить. Но мы не можем себе позволить такой долг — особенно, учитывая, сколько ее муж мне платит. Если он вообще мне платит. К тому же, если в Доме Димиров узнают, что я настолько бездарный шпион, я рискую просто исчезнуть без следа. Нет, я поступлю правильно. Я не пророню ни звука. Даже если придется остаться здесь на всю ночь. Затаив дыхание, я прижимаю буханку хлеба к груди, как спасательный круг, утешая себя мыслями, что скоро накормлю голодного малыша.

Заряд магии срывается с моих пальцев, туман уносит прочь, и впервые за все время моей работы в порту реку видно настолько, насколько хватает глаз. Вид, впрочем, не назовешь роскошным. В мутной воде плавает мусор и сгустки забивших русло водорослей. Я не могу не подумать о том, что туман, пожалуй, играл на руку Гримбли Вотису, скрывая от его инвестора неприглядную правду. Просто у нас так себе порт... впрочем, это уже не мои заботы.

Могущество жжет мне пальцы, и мне хочется покрасоваться немного перед другими портовыми рабочими. На кране работает Янтис — виашино с ловкими пальцами, отлично приспособленными к тому, чтобы тягать рычаги и крутить шестеренки. Но с его раздвоенного языка не раз срывались в мой адрес змеиные ругательства, и я решаю, что пришло время поквитаться. Я вспоминаю заклинание кошмаров, которому меня учили. До этого дня все, чего мне удавалось добиться, — это тусклая дымка. Но теперь я прекрасно вижу исходящие из разума Янтиса нити, только и ждущие, чтобы за них потянули. Могущество накапливается во мне — так быстро, так мощно, что я не могу сдержать его. Янтис истошно кричит, отбиваясь от одному ему видимых чудовищ. Стрелу ведет влево, ящик отцепляется и падает — падает прямо на Гримбли Вотиса и его инвестора, стоящих на краю пристани. Начальник успевает заметить сорвавшийся ящик, видит бьющегося в судороге Янтиса, видит, как с моих пальцев срываются последние капли заклинания кошмаров. Он рычит, обнажая зубы, и в последний момент успевает столкнуть инвестора в воду. Ему едва хватает времени сигануть в реку самому, как ящик с грохотом обрушивается туда, где они только что стояли.