– Ну и что! Для дураков преград нет!

– Они не дураки, – заступилась Фима за неизвестных ей ребят.

Почему-то ей очень хотелось, чтобы они все это затеяли не из глупости, а потому что людям действительно надо.

– Пойдем за ними и проверим, – предложил Арсений. – Если полезут на сфинксов, значит, точно ку-ку. Если свернут к Петропавловке, еще есть надежда.

– А почему туда?

– Потому что Петропавловская крепость расположена на Заячьем острове.

– А-а-а… Кажется, я догадываюсь. Видела, как там на сваях сидит бронзовый заяц, которому швыряют с моста монетки. Но я думала, что это забава исключительно для туристов.

– Почему?

– Ну, я вот даже и не знала толком, что у нас в городе есть такое количество таких сказочных мест.

– Потому что ты в такие вещи не веришь, вот и не интересовалась.

– А ты, выходит, веришь?

– Мне по роду службы положено знать обо всем, что происходит в городе.

– Не слишком ли ты зазнался?

Фима хотела щелкнуть Арсения по носу, но он быстро отскочил. В результате чего Фима промахнулась и чуть было не полетела на мостовую. От падения ее удержала твердая рука все того же Арсения.

– Нет, правда! – оправдывался он. – Мне приходится следить за состоянием дел. Вандалы то и дело пытаются стащить эти фигурки, считая их чем-то вроде счастливых талисманов. Особенно Чижику-Пыжику достается.

– Даже под камерами воруют?

– Представь себе, да. Сейчас уже меньше стало таких попыток, но раньше мы только и успевали протоколы о краже той или иной скульптуры составлять. Ну что? Пойдем за этой парочкой?

– Пойдем.

Они перешли Неву по Дворцовому мосту и оказались на стрелке Васильевского острова. Если отсюда свернуть налево, то можно было попасть к Академии художеств и знаменитым египетским сфинксам. А если повернуть направо, то тогда путь лежал уже к Петропавловской крепости. Парочка, за которой велось наблюдение, свернула направо.

– Ну вот и все.

– Давай уж за ними до конца проследим.

– Зачем?

– Хочу посмотреть, чем все это кончится. У меня есть какое-то предчувствие.

У Фимы из памяти никак не хотела исчезать картинка, как тощее, почти мальчишеское туловище опасно перегибается через парапет набережной, стремясь точно попасть монеткой в постамент крохотного памятника птичке. Как же он старался! Фиме даже стало любопытно, для себя или для своей подруги. Ей почему-то казалось, что второй вариант более вероятен. Для самого себя так шеей рисковать не станешь. На подобную авантюру можно пойти только ради любимого человека. И чем только эта тощая вешалка в своих несуразно больших ботинках, которые буквально болтались на ее тонких ногах, могла захватить сердце симпатичного паренька?

Видимо, Арсений думал о том же самом.

– А девчонка и впрямь прехорошенькая, – внезапно сказал он. – Только очень худенькая и бледненькая. И печальная. Наверное, у нее что-то случилось.

Фима кинула в сторону кавалера такой взгляд, что увидь его Арсений, зашатался бы и тут же попросил прощения за собственную глупость. Какую страшную ошибку он совершил! Назвал одну девушку красивой в присутствии другой. Ну ладно, пусть не красивой, а всего лишь прехорошенькой, но и это дело не сильно меняло.

Фиму так и подмывало его треснуть или исподтишка подставить ему подножку. Пусть споткнется и чебурахнется! Прямо носом по асфальту пусть проедет! Будет тогда знать, как на других девчонок глаза пялить!

– А мне вот что хотелось бы знать, – ядовитым голосом произнесла она. – Если бы эта девушка тебе не нравилась, стал бы ты за ней тащиться от самого Невского?

Арсений с недоумением взглянул на Фиму.

– Ты что? Я же только ради тебя за ними пошел, потому что тебе хочется знать, какой будет конец у этой истории. Так-то мне на них плевать. Хочешь, хоть сейчас к «Горьковской» свернем?

Если бы Фима ответила «да», то никакой истории бы и не было. Они бы поехали домой к Фиме и стали бы там пить чай с пирогами, которые уже испекла для них добрая тетушка Римма. Старушка хоть и собиралась замуж за своего жениха Арона Наумовича, для чего перебралась под его крышу, но периодически набегами возвращалась к себе домой.

– Тянет меня сюда, и все тут, – оправдывалась она. – Столько лет я тут с вами прожила. Думала, что уж и конец свой тут встречу. А теперь все иначе. Чужой дом, чужие правила. Так сразу не могу решиться, чтобы взять и провести остаток дней с моим Арошей. Все чего-то не так, все чего-то не по мне.

Поэтому тетушка заглядывала к ним, готовила свои знаменитые кушанья. У Арона Наумовича кулинарить приходилось по минимуму. Человек он был экономный и терпеть не мог всяких излишеств. Впрочем, в его представлении даже большой пирог с капустой был чрезмерной тратой.

– Дорогая Риммочка, – зудел он над ухом у своей невесты, когда та принималась за дело. – Зачем так много теста? Нам с тобой хватит двух маленьких пирожков.

– Успокойся, Ароша, – невозмутимо отвечала тетушка Римма, которая уже успела изучить характер своего возлюбленного. – Муку и дрожжи я купила сама. А капуста вообще ничего не стоила, ее я вырастила у нас на огороде на даче.

Это успокаивало Арона Наумовича, но ненадолго. И, понаблюдав за приготовлениями к выпечке, он вновь начинал нервничать:

– А зачем ты кладешь так много сливочного масла и яиц в начинку?

– Ароша, так полагается.

– Это будет слишком жирно.

– Если капусту не сдобрить хорошенько, то она не будет вкусной, – втолковывала ему тетушка Римма.

Как-то раз Арон Наумович так ее довел, что она назло ему испекла пирожки по его рецепту. Тесто – мука, дрожжи и чуть-чуть соли. А еще вода, насчет воды Арон Наумович не так уж сильно и ворчал. А начинка одна голая рубленая капуста даже без соли. И не вареная, ибо зачем тратить газ и готовить капустную начинку отдельно, если потом в пироге она все равно приготовится. На взгляд тетушки Риммы получилась редкостная гадость. Тесто пресное, мелко порубленная капуста все равно не пропеклась и хрустела на зубах. Но жених попробовал и нашел пирог восхитительным.

– Всегда так и пеки! Только по этому рецепту!

Но тетушка Римма не могла долго выносить запах и вкус вареной без соли и масла капусты, поэтому удирала от Арона Наумовича и готовила пироги по своему вкусу – жирные, душистые и такие пушистые и нежные, что лопать их можно было практически без остановки. И конец этим пирожкам всегда приходил неожиданно, оставляя после себя какую-то недосказанность и недопробованность. Вроде бы еще в тарелке их много, а глянь – и нет ни одного. Еще чувствуется на языке их волшебный вкус, но уже хочется отведать следующую партию.

Можно было предположить: если даже капуста в исполнении тетушки Риммы казалась верхом совершенства кулинарного искусства, то уж прочие начинки казались кушаньями, которые способны подавать разве что в раю. И сегодня у тетушки в программе были пирожки не только с капустной начинкой, но еще и с куриной, которую Фима особенно любила. Тетушка добавляла к отварной курятине немножко обжаренных в сливочном масле весенних грибов сморчков с мелко порезанным репчатым лучком, черным перцем и каплей сливок. В итоге начинка получалась сочной и обладала глубоким выразительным вкусом, чего от одной курятины добиться бывает трудновато.

Тесто для своих пирогов тетушка поставила как раз перед уходом дорогой племянницы на прогулку с ее женихом. И Фима рассчитывала, что к этому времени волшебные пироги уже будут готовы. Им с Арсением стоило поспешить, потому что пирожки тетушки помимо их чудесного вкуса обладали одним волшебным эффектом – как уже говорилось, они обладали способностью мгновенно исчезать. Только что были, и вот их уже нет. Фиме совсем не улыбалось явиться домой к тому моменту, когда от пирожков останется разве что их запах. К этому времени у Фимы возникло стойкое ощущение, что такой момент очень близок. И это ее раздражало. Зачем они где-то тут, когда пирожки где-то там, в окружении множества жадных чужих ртов.