Then the conceit of this inconstant stay

Sets you most rich in youth before my sight,

Where wasteful Time debateth with Decay

To change your day of youth to sullied night,

And all in war with Time for love of you,

As he takes from you, I ingraft you new.

Когда я думаю о том, что все, что произрастает,

остается совершенным только краткий миг;

что эта огромная сцена представляет не что иное как спектакли,

которые, тайно влияяя, толкуют звезды;

когда я постигаю, что рост людей, как растений,

поощряет и останавливает то же самое небо:

все они тщеславны в своем молодом соку, в высшей точке начинается их упадок,

и затем их расцвет изглаживается из памяти;

тогда мысль об этом непостоянном пребывании в мире

делает тебя самым богатым молодостью в моих глазах,

на которых разрушительное Время спорит с Увяданием,

стремясь превратить день твоей молодости в мрачную ночь,

и в решительной войне с Временем, ради любви к тебе,

то, что оно будет отбирать у тебя, я буду прививать тебе снова.

16.

Но, почему ты способом влиянья

На временные факторы стихий,

Не укрепишь себя от увяданья,

Не так, как я, когда пишу стихи?

Счастливое твоё наступит время,

И много есть непаханых полей,

Которые твоё живое семя

Приняли б на рассаду сыновей.

И только так продлится жизнь на свете,

Ни красками портрета, ни пером,

Передаётся красота в секрете,

Возможность вечно жить своим плодом.

Возделывая, сохранишь себя,

И соберёшь поспевшие хлеба.

Оригинал и подстрочный перевод А. Шаракшанэ:

But wherefore do not you a mightier way

Make war upon this bloody tyrant Time,

And fortify yourself in your decay

With means more bless d than my barren rhyme?

Now stand you on the top of happy hours,

And many maiden gardens, yet unset,

With virtuous wish would bear your living flowers,

Much liker than your painted counterfeit:

So should the lines of life that life repair

Which this time's pencil or my pupil pen

Neither in inward worth nor outward fair

Can make you live yourself in eyes of men:

To give away yourself keeps yourself still,

And you must live drawn by your own sweet skill.

Но почему ты более действенным [могучим] способом

не поведешь войну против этого кровавого тирана, Времени,

и не укрепишь себя против увядания

средствами более благословенными, чем мои бесплодные стихи?

Сейчас ты на вершине счастливых часов,

и много девственных садов, еще незасаженных,

с благочестивой охотой восприяли бы твои живые цветы,

гораздо более похожие на тебя, чем твое рисованное подобие.

Так и должны линии жизни* обновлять твою жизнь,

ведь ни кисть этого времени**, ни мое ученическое перо,

не способные передать ни твоего внутреннего достоинства, ни внешней красоты,

не могут сделать так, чтобы ты сам жил в глазах людей.

Отдавая себя, ты сохранишь себя,

и так ты должен жить, запечатленный собственным милым мастерством.

* Трудное для понимания место, допускающее различные толкования. Возможно, имеются в виду черты детей, потворяющие и "обновляющие" (repair) красоту отца.

** Возможно, здесь имеется в виду современный Шекспиру стиль портретной живописи.

17.

Кто в будущем стихам моим поверит,

Когда в них бесконечна похвальба,

И твой талант раскрыть не хватит меры,

Так много лучших качеств у тебя?

И если бы я мог твои красоты,

Не пропуская, все в стихе собрать,

Грядущий век сказал бы: «Что ты, что ты:

Лица здесь неземная благодать».

Поэтому то, рукописи будут

Не поняты, а правда не видна,

И названа воображенья грудой,

Иль пышным слогом песенки она.

Но, если б ты родил на свет ребёнка,

То, жил вдвойне: в стихах, и с ним в пелёнках.

Оригинал и подстрочный перевод А. Шаракшанэ:

Who will believe my verse in time to come

If it were filled with your most high deserts?

Though yet, heaven knows, it is but as a tomb

Which hides your life, and shows not half your parts.

If I could write the beauty of your eyes,

And in fresh numbers number all your graces,

The age to come would say, `This poet lies;

Such heavenly touches ne'er touched earthly faces.'

So should my papers (yellowed with their age)

Be scorned, like old men of less truth than tongue,

And your true rights be termed a poet's rage

And stretch d metre of an ntique song:

But were some child of yours alive that time,

You should live twice, in it and in my rhyme.

Кто поверит моим стихам в грядущие времена,

если они будут наполнены твоими высшими достоинствами,

хотя, видит небо, они всего лишь гробница,

которая скрывает твою жизнь и не показывает и половины твоих качеств?

Если бы я мог описать красоту твоих глаз

и в новых стихах перечислить все твои прелести,

грядущий век сказал бы: "Этот поэт лжет:

такими небесными чертами никогда не бывали очерчены земные лица".

Поэтому мои рукописи, пожелтевшие от времени,

были бы презираемы, как старики, менее правдивые, чем болтливые,

и то, что тебе причитается по праву, назвали бы необузданным воображением поэта

или пышным слогом античной песни;

однако, будь в то время жив твой ребенок,

ты жил бы вдвойне: в нем и в этих стихах.

18.

Сравним ли ты с прекрасным летним днём?

Когда ты и красивее и молод:

Бутоны в мае сотрясает шторм,

И лета срок окажется не долог.

Порою солнце слишком велико

И часто, золотой луч затуманен,

Так, всё прекрасное лишается его,

Когда природе он не долгожданен.

Но, лето, что в тебе, не пропадёт,

И будет красота ещё сильнее,

И Смерть не скажет, что пришёл черёд,

Когда в стихах ты станешь повзрослее.

Пока на свете любят и живут,

Продолжит жизнь твою мой скромный труд.

Оригинал и подстрочный перевод А. Шаракшанэ:

Shall I compare thee to a summer's day?

Thou art more lovely and more temperate:

Rough winds do shake the darling buds of May,

And summer's lease hath all too short a date;

Sometime too hot the eye of heaven shines,

And often is his gold complexion dimmed;

And every fair from fair sometime declines,

By chance or nature's changing course untrimmed:

But thy eternal summer shall not fade,

Nor lose possession of that fair thou ow'st,

Nor shall Death brag thou wand'rest in his shade,

When in eternal lines to time thou grow'st.

So long as men can breathe or eyes can see,

So long lives this, and this gives life to thee.

Сравнить ли мне тебя с летним днем?

Ты красивее и мягче [более умерен]:

прелестные майские бутоны сотрясаются бурными ветрами,