Когда ее мысли дошли до последнего пункта, с ней почти приключилась истерика. Конечно, доказательств существования таких кукол не было. Всего лишь скрытые слухи, вполне достаточные, чтобы впасть в истерику впечатлительному человеку.

- Опять ты витаешь в облаках, - нарушил он ход ее мыслей. - О чем это ты размышляешь?

Ее взгляд задержался на нем. Было до ужаса глупо, в любой момент его тело могло упасть в конвульсиях и навсегда замереть. А потом она пожалеет о своей ревности.

Не думая, она ляпнула:

- Твой рот. У него какой-то забавный привкус.

- Помилуй, господи. Нужно следить за собой, да?

- В последнее время у твоих губ какой-то странный привкус.

В первый раз он казался смущенным.

- Неужели? Я обязательно проконсультируюсь со своим врачом.

- Не обращай внимания.

Она почувствовала, как ее сердце быстро забилось и ей стало зябко. Его рот. В конце концов, какими искусными ни были бы химики, им не удалось бы проанализировать и воспроизвести точно такой же привкус. Вряд ли. Вкус индивидуален. Но вкус - лишь одна сторона вопроса, была также и другая. Ей не терпелось проверить зародившееся подозрение. Она подошла к кушетке и вытащила из-под нее пистолет.

- Что это, - спросил он, глядя на ее руки, - пистолет? Как трагично.

- Я раскусила тебя.

- А что, собственно, было раскусывать? - захотелось узнать ему, спокойному, с крепко сжатым ртом и моргающими глазами.

- Ты лгал мне. Тебя не было здесь недель восемь, если не больше.

- Неужели? Где же я, по-твоему, был?

- С Алисой Саммерс, конечно! Голову даю на отсечение, что ты и сейчас с ней.

- Как это? - спросил он.

- Я не знаю Алису Саммерс, никогда не встречала ее, но думаю позвонить ей прямо сейчас.

- Сделай милость, - ответил он, глядя ей в глаза.

- И позвоню.

Она двинулась к телефону. Рука ее тряслась, так что еле удалось набрать номер. Ожидая, пока на том конце провода снимут трубку, они смотрели друг на друга, он с видом психиатра, наблюдавшего за необычным феноменом.

- Моя дорогая Марта, - нарушил он молчание, - тебе необходимо...

- Сидеть!

- Моя дорогая Марта, - не унимался он, - чего ты начиталась?

- Все о марионетках.

- Об этих куклах? О господи, Марта, мне за тебя стыдно. Это все глупости. Я заглядывал туда.

- Что?!

- Ну, разумеется! - крикнул он облегченно. - У меня так много общественных обязанностей, и потом, как ты знаешь, моя первая жена приехала из Индии и требовала, чтобы я уделял ей время, и я подумал, как прекрасно было бы иметь свой дубликат, лишь бы не тратить на нее время и сбить ее с моего следа, ведь здорово, правда? Но все это лишь мечты. Одна из праздных фантазий, уверяю тебя. А сейчас положи трубку и давай выпьем вина.

Она стояла, глядя на него. Уже почти положила трубку, поверив ему, пока до ее сознания не дошло слово "вино". Тут она встряхнулась и сказала:

- Подожди. Но ты не можешь со мной разговаривать! Я положила тебе в вино яд, достаточно, чтобы отравить шестерых. У тебя же ни малейшего признака. Это что-то доказывает, не так ли?

- Да ничего это не доказывает. Доказывает лишь, что аптекари ошиблись, дав тебе не ту бутылку, только очень похожую. Мне жаль тебя разочаровывать, но я чувствую себя прекрасно. Отключи телефон и будь умницей.

Она все еще сжимала в руке трубку. Из нее донесся голос:

- Ваш номер Эй-Би-один-два-два-четыре-девять.

- Я хочу удостовериться, - сказала она ему.

- Ну, хорошо, - пожал он плечами, - если мне здесь не верят, боюсь, больше не приду сюда. Единственное, что тебе нужно, моя милая леди, это хороший психиатр. В худшем случае, ты уже на грани!

- Я хочу удостовериться, - повторила она. - Это оператор? Дайте, пожалуйста, Эй-Би-один-два-два-четыре-девять.

- Марта, перестань, - сделал он последнюю попытку, вытянув руку, но продолжая сидеть.

На другом конце раздавались долгие гудки. Наконец ответил голос. С минуту Марта прислушивалась к нему и бросила трубку.

Леонард заглянул ей в лицо и сказал:

- Ну вот. Удовлетворена?

- Да, - сквозь стиснутые зубы ответила она и подняла пистолет.

- Нет! - вскричал он. Потом вскочил на ноги.

- На том конце был твой голос, - сообщила она. - Ты был с ней!

- Ты сумасшедшая, - снова раздался его крик. - Господи, это ошибка, это кто-то другой, ты переутомилась, и тебе показалось!

Пистолет выстрелил дважды, трижды.

Он упал на пол.

Она подошла и склонилась над ним. Ей стало страшно, и, помимо воли, ее тело стали сотрясать рыдания. Тот факт, что Леонард упал к ее ногам, удивил ее. Ей представлялось, что кукла не упадет, а лишь рассмеется над ней, невредимая и бессмертная.

- Я ошиблась. Я сумасшедшая. Это Леонард Хилл, убитый моей рукой.

Он лежал с закрытыми глазами, губы его еле заметно шевелились:

- Марта, почему тебе не было так хорошо одной, о, Марта!

- Я позову врача, - проговорила она.

- Нет, нет, нет, - его вдруг прорвало смехом. - Тебе нужно кое-что узнать. Что же ты наделала? Впрочем, это я идиот, мог бы и раньше подумать.

Пистолет выпал из разжатых пальцев.

- Я... - давил его смех, - меня не было здесь, с тобой, целый... целый год!

- Что?

- Год, двенадцать месяцев! Да, Марта, двенадцать месяцев!

- Ты лжешь!

- А, теперь ты мне не веришь, да? Что же так изменило тебя за десять секунд? Думаешь, я Леонард Хилл? Забудь!

- Так это был ты? Который сейчас у Алисы Саммерс?

- Я? Нет! С Алисой я познакомился год назад, когда первый раз ушел от тебя.

- Ушел от меня?

- Да, ушел, ушел, ушел! - кричал он и захлебывался смехом, лежа на полу. - Я измученный человек, Марта. У меня слабое сердце. Все эти гонки с препятствиями обошлись мне слишком дорого. Я подумал, что нужно сменить обстановку. Поэтому ушел к Алисе, которая скоро надоела мне. А потом к Хелен Кингсли, помнишь ее, не так ли? И она меня утомила. И я сбежал к Энн Монтгомери. И она не последняя. О, Марта, моих дубликатов по крайней мере еще шесть штук, механических лицемеров, проводящих ночи в постелях шести женщин в разных частях города и делающих их счастливыми. А знаешь, что я делаю сейчас, настоящий Леонард Хилл? Сейчас я лежу дома на кровати, читая маленький сборничек эссе Монтеня, попивая шоколад с молоком. В десять я тушу свет, через час уже буду спать сном невинного младенца до самого утра и встану утром свежим и свободным.

- Прекрати! - взвизгнула она.

- Мне нужно досказать тебе. Ты перебила мне пулями несколько проводов. Я не могу встать. Если придут доктора, они так или иначе все поймут. Я не совершенен. Достаточно хорош, но не совершенен. О, Марта, мне не пришлось ранить твое сердце. Поверь мне, я только хотел твоего счастья. Поэтому старался быть таким осторожным со своими отлучками. Я выкинул пятнадцать тысяч за эту модель, совершенную во всех отношениях, в каждой детали. А их много. Слюна, к примеру. Прискорбная ошибка. Она тебя и навела на догадку. Но ты должна знать, что я любил тебя.

Ей подумалось, что сейчас не выдержат ноги, она упадет или сойдет с ума. Его надо остановить.

- И когда я увидел, что другие тоже полюбили меня, - продолжался его шепот, глаза были открытыми, - пришлось завести дубликаты и для них. Бедные создания, они тоже меня любили. Мы ведь не скажем им, Марта, ладно? Обещай мне, что ничего не расскажешь. Я от всего устал, мне нужен только покой, книжка, немного молока и подольше спать. Ты не позвонишь им и сохранишь все в тайне?

- Весь этот год, целый год я была одна, каждую ночь одна, пробормотала она, внутренне холодея. - Разговаривала с механическим уродом. Любила мираж! Все время в одиночестве, когда могла быть с кем-то живым!

- Я еще могу любить тебя, Марта.

- О, господи! - зашлась она в крике, хватаясь за молоток.

- Нет, Марта!

Она размозжила ему голову, била по груди, по отслаивающимся рукам, по дергающимся ногам. Ее молоток продолжал опускаться на голову, пока сквозь лопнувшую кожу не заблестела сталь и неожиданно не взметнулся вверх фонтан из скрученных проводов и медных шестеренок, разлетевшихся по всей комнате.