На короткое время вокруг всё смолкло, а потому слова Бажана прозвучали достаточно громко для того, чтобы Млада их услышала. Возможно, услышали и другие, но ничьего, кроме её, внимания тихий разговор воевод, похоже, не привлёк. А она, уловив в голосе Бажана необычную тревогу, прислушалась.

– Значит, не успели… – едва повернув голову к Хальвдану, проговорил он. – Или помочь не захотели. Паршиво.

Верег только передёрнул плечами и оглянулся. Млада пустым взглядом уставилась мимо него, будто всецело поглощённая своими мыслями. Но как только он отвернулся, тихонько подъехала ближе.

– Человек, которого ты отправил, надёжный? – чуть погодя ответил Хальвдан. – Не мог запить в каком трактире по дороге?

– Шутишь?

– Почему же? Всяко случается.

Бажан окинул верега долгим взглядом и снова посмотрел перед собой.

– Человек надёжный, довёз письмо в целости – я уверен. Но столько времени прошло. Знать, без толку это всё. Прав был Драгомир.

– Посмотрим.

Бажан сказал ещё что-то, но так неразборчиво, что расслышать это можно было бы, только просунув голову между воеводами. Да и остальное, о чём они говорили, для Млады осталось загадкой. Ни одного имени, ни одного места названо так и не было. Но значительность, с которой они упомянули о неком письме, заставило ещё некоторое время ехать нарочно к ним поближе. Но, видно, сказав друг другу всё, что нужно, Хальвдан и Бажан снова замолчали. А позже верег и вовсе уехал в хвост дружины и долго не возвращался.

Войско продолжало двигаться в сторону Беглицы, но его неповоротливая махина доберётся туда в лучшем случае к концу следующего дня. А то и позже. Дорога через веси Рысей была наезженной и широкой, а всё ж до Южного тракта ей далеко. К тому же непогода расходилась всё сильнее, к сумеркам небо затянуло плотнее, и снег падал почти непроглядной стеной. Казалось даже, что деревья прямо на глазах всё больше тонут в сугробах. И верхом-то ехать трудно, а уж пешим воинам приходилось и того хуже.

Для первого привала выбрали обширную вырубку неподалёку от безымянной речушки, больше похожей на ручей, которая торопливо бежала на восток, чтобы влиться в Нейру. Вода в неглубоком русле едва слышно журчала под тонкой коркой прозрачного ледка – и курица перьев не намочит. Но для того, чтобы напоить коней, вполне достаточно.

Ватажники споро расползлись по занесённому снегом лугу. Кто-то на нём не поместился, и пришлось располагаться под деревьями. Но первый отдых всё равно приободрил и обрадовал мужиков сотен, ещё не привыкших к остальным. С наступлением зимы те прочно осели в разбросанных по весям заставах, пока Асташ не созвал в путь. Лишь через пару дней они, не задумываясь, смогут идти без привалов сутками: когда пройдёт первая боль в ногах и ломота в нагруженной заплечным мешком спине. Теперь же воины радостно галдели и суетились под снисходительными взглядами натасканных последними лунами дружинников.

Как подснежники, кругом вырастали палатки; тут и там зажигались костры. Расставили шатры для воевод и самый большой – для князя. Но правитель приказал его походные вещи из телег покамест не доставать – только самое нужное. Первая суматоха улеглась, в лагере запахло едой. Мужики подкрепились и подобрели, сотенные смешались с другими кметями, и на боковую никто не торопился. Только воеводы ушли, оставив войско под присмотром сотников. А те принялись назначать воинов в дозор.

Млада отыскала Рогла и, убедившись, что он всё ещё жив и даже цел, тоже присела у костра со своей миской неумолимо остывающей на ветру похлёбки. За день пути она озябла только слегка, а теперь и вовсе отогрелась. Мысли о невольно подслушанном разговоре воевод всё никак не хотели покидать голову. Она раз за разом приходила к решению, что уразуметь его значения так и не сумеет, но почему-то не могла перестать о нём думать. Что-то скрывали Бажан и Хальвдан от князя, а уж к добру это или худу – пёс поймёт.

Ночь становилась непрогляднее, а в лагере становилось всё тише. Разбредались по наспех расставленным укрытиям воины, гасли костры – оставались только самые большие, для дозорных. К Младе сон всё никак не шёл: не тянуло её под холщовый полог, на холодную лежанку, чтобы, ворочаясь, скоротать ночь до рассвета в тяжёлой и неуютной полудрёме. День в пути как будто только разогрел её. Едва передохнув, она могла бы пойти и дальше, и не гляди, что без факела или фонаря перед собой ничего не рассмотришь на пять шагов.

О пропитанном мягкой негой утре сейчас ничего не напоминало, как будто Млада была в дороге давным-давно. Невольно она огляделась в поисках Медведя, которого сегодня так сильно обидела, но как же его найти среди сотен воинов. Да и зачем?

Где-то вдалеке, нарастая, вспыхнул громкий спор. Поначалу это была просто словесная перепалка, но затем выкрики нехорошо смолкли. Растревоженные кмети, которые кучками ещё сидели у костров неподалёку от Млады, заоглядывались, а затем один за другим встали со своих мест и потянулись в ту сторону, откуда ещё недавно доносились крики и брань. Млада отставила пустую миску в сторону и пошла за ними.

К тому времени, как она добралась на другой конец лагеря, ссора уже переросла в драку. А вокруг сцепившихся, точно псы, мужиков собралась куча зевак. И никто разнимать повздоривших воинов не собирался. Наоборот, их ещё пуще раззадоривали, и это приводило к тому, что драчунов становилось всё больше. Мужики уже не разбирались, что случилось изначально.

Млада протолкнулась вперёд. По всему, ссора в который раз завязалась между верегами и немерами. А кто виноват – о том скоро позабудут. Уйди сейчас зачинщики потихоньку в сторону – драка будет продолжаться и без них. Главное, рожи друг другу начистить получше. И Млада, пожалуй, пошла бы себе прочь – пусть мужики тешатся – если бы не заметила среди дерущихся Медведя. Вот уж его вовсе не ожидала тут увидеть. Всегда казалось, что миролюбивый кметь водит дружбу со всеми вокруг. Но сейчас он остервенело валял в снегу едва не саженного роста верега, а тот пытался опрокинуть его на спину, то и дело обрушивая куда ни попадя пудовые кулачищи.

Она и хотела бы вытащить его из потасовки, но не знала, с какой стороны и как можно подступиться. Подтянулись сотники, но совладать с взбесившимися мужиками не смогли, как ни грозили расправой.

– Хальвдан, – прозвучало за спиной.

– Эй, мужики! Хальвдан идёт, – гаркнул кто-то во всеуслышание.

– Ща всем достанется, – вздохнул третий голос.

И тут же верег прошёл между расступившимися, как по команде, воинами. Он встал в кругу, немного понаблюдал за драчунами с мрачной ухмылкой на лице. Те продолжили шарахаться и мутузить друг друга, не вняв предупреждениям соратников. Верег поймал одного за шиворот, как шкодливого ребёнка, и встряхнул, процедив сквозь зубы какое-то ругательство. Тот не глядя махнул было кулаком в его сторону, но вовремя узнал и замер, опустив руки. Постепенно остальные тоже отлипли друг от друга и встали, понурившись, утирая кровь с разбитых лиц.

Хальвдан, запахнув сильнее плащ, оглядел каждого с немым упрёком, и от этого они ещё больше горбились.

– По какому поводу веселье? – он неспешно прошёл мимо выстроившихся в ряд мужчин, остановился напротив одного из своих воинов, обхватил его ладонью ниже затылка и толкнул так что тот едва не клюнул носом в снег. – Уж от тебя не ожидал.

– Они смотрели на нас, смеялись и о чем-то говорили по-верегски, – отозвался один из кметей, резко утирая тыльной стороной ладони струящуюся из носа кровь.

Остальные одобрительным гулом поддержали его, но быстро замолчали. У Хальвдана на щеках дёрнулись желваки. Уничтожающим взглядом он пробежался и по сотникам, которые оказались бессильны унять драку – едва сами не ввязались.

– А вы для чего тут нужны? Любоваться на вас? Бестолочи.

Старшины ничего отвечать не стали – да и что тут скажешь? Опростоволосились крепко – все видели.

– Толмача им приставь, воевода, – высказался кто-то из верегов. – Чтоб они не выдумывали то, чего нет. А каждый раз язык себе ломать не намерен, чтоб меня каждая немерская собака верно поняла.