В середине января 1915 г. генерал-квартирмейстер Ставки Ю. Н. Данилов представил план операций на будущую кампанию, вновь предусматривавший нанесение главного удара по Германии. Он исходил из следующих основных постулатов: 1) армия могла наступать на одном направлении;
2) в сложившейся ситуации признавались выгоды нанесения удара по Австро-Венгрии, так как путь на Будапешт и Вену короче, чем на Берлин (375 верст против 450), и успех здесь мог привести к выступлению на стороне Антанты колеблющихся нейтралов и даже распаду Австро-Венгрии. Однако быстрый успех такого наступления, по мысли генерала, был невозможен, так как операция могла затянуться на несколько месяцев, что в сложившейся ситуации было чрезвычайно опасно.
Ю. Н. Данилов перечислил следующие недостатки австро-венгерского направления: «1) оно бьет по второстепенному противнику; 2) оно невыгодно с точки зрения общих интересов наших союзников, требующих сконцентрированного удара против главнейшего противника – немцев (выделено мной. – А. О.) и
3) сосредоточение в этом операционном направлении значительных сил ведет к ослаблению нашего положения на важнейших путях к центру нашего собственного государства. Углубившись в Австро-Венгрию, мы будем бессильны остановить удар немцев на собственную сторону, каковой удар для них возможен ценою переброски достаточных для сего сил с французского фронта на нашу границу»41. Итак, генерал предлагал свое наступление в Восточную Пруссию для того, чтобы подготовить условия для похода на Берлин через район среднего течения Вислы.
Начать операцию планировалось в конце января 1915 г. (по старому стилю), когда подойдут обученные в тылу резервы и будет достигнут достаточный запас снарядов. Таковым Ю. Н. Данилов считал 432 снаряда на ствол, так как расход в Галицийской битве составил, по его подсчетам, всего 550 снарядов на орудие. Следует отметить, что для овладения Восточной Пруссией генерал-квартирмейстер Ставки не считал необходимым выжидать и полного восстановления боевой готовности всех армий (при некомплекте на момент написания данного доклада в 500 тыс. человек), которое ожидалось в апреле 1915 г. Существующие силы, по его мнению, делали вполне возможными переход русских армий в наступление и захват ими инициативы. Русской 10-й армии следовало оттянуть на себя как можно больше сил противника с левого берега Вислы в Восточную Пруссию, а в случае успеха – привести к овладению этой частью Германии. Помочь ей в этом должна была 12-я армия, которую предстояло еще сформировать. Их действия призваны были облегчить наступление русских войск из района Варшавы на Силезию42.
Предложения Ю. Н. Данилова, за исключением признания невозможности одновременного наступления сразу на Берлин и Вену, были, по сути, простым повторением предвоенных споров с таким же результатом. В противовес этого плану М. В. Алексеев предлагал три варианта направления основных ударов: в стык между германским и австрийским фронтами, по левому берегу Вислы; через Карпаты в Венгрию; через Буковину в Венгрию. Если первое направление могло развиваться как в сторону Германии, так и в сторону Австро-Венгрии, то вторые два имели в качестве цели Будапешт. Эти планы в какой-то степени отражали колебания начальника штаба Юго-Западного фронта, который все же склонялся к австрийскому направлению43.
4 (17) января 1915 г. Николай Николаевич собрал новое совещание в Седлеце. Кроме генерала Ю. Н. Данилова на нем присутствовал только штаб Северо-Западного фронта: сам Н. В. Рузский, начальник штаба В. А. Орановский и генерал-квартирмейстер генерал-майор М. Д. Бонч-Бруевич. Они поддержали идею наступления в Восточную Пруссию. На следующий день Верховный главнокомандующий одобрил и записку Ю. Н. Данилова, и результаты совещания в Седлеце. 7 (20) января генерал Н. И. Иванов издал директиву о наступлении в Карпатах. Его начальник штаба вначале возражал44.
Весьма характерно для М. В. Алексеева, что он не стал активно отстаивать свою точку зрения при принятии решения командованием Юго-Западного фронта, однако наиболее интересно другое. Позже он стал принципиальным сторонником нанесения удара по Австро-Венгрии, слабейшему союзнику Германии, и это произошло уже через девять месяцев после описываемых событий. Колебания Верховного главнокомандующего явно подталкивали и Н. И. Иванова, и поддерживавшего его тогда М. В. Алексеева к наступлению45. Михаил Васильевич понимал, что его предложения о наступлении на левом берегу Вислы не будут поддержаны. Н. И. Иванов аргументировал необходимость наступления в Карпатах появлением здесь немецких пополнений и опасностью деблокады Перемышля. М. В. Алексеев в этой ситуации счел необходимым поддержать своего непосредственного начальника46.
В результате возникла ситуация, когда параллельно существовали два плана наступления: против Германии в Восточной Пруссии и против Австро-Венгрии в Карпатах. Это было характерно для стиля руководства Николая Николаевича (младшего), проявившегося с особенной силой в период между Варшавско-Ивангородской и Лодзинской операциями. Результатом паллиативного решения стали распыление и без того недостаточных сил и полный отказ от предложений М. В. Алексеева, отражавших настроения армии. В начале 1915 г. большинство офицеров Генерального штаба считали, что лучшей стратегией будет наступление на Юго-Западном фронте при обороне на Северо-Западном. Впрочем, это уже было не важно. На наступление, планируемое Н. И. Ивановым, у армии не было ни средств, ни сил. Против немцев были сосредоточены 52 пехотные и 16 кавалерийских дивизий, количественно половина и качественно лучшая половина русской армии47. Всего же на фронте находилось 103,5 ослабленной русской дивизии против 41 германской и 42 австро-венгерских. При этом общий резерв Ставки состоял только из двух корпусов – Гвардейского и 4-го Сибирского, всего 4,5 дивизии48.
Тем временем 15 дивизий 10-й армии должны были своими действиями помочь переходу в наступление 33,5 дивизии 1, 2, 5-й армий, находившимся на левом берегу Вислы. С точки зрения Ю. Н. Данилова, 10-я армия бездействовала, и ее необходимо было вывести из этого состояния49. Между тем эта армия была уже серьезно ослаблена как раз в результате паллиативных решений Ставки. В декабре 1914 г. у Ф. В. Сиверса взяли шесть пехотных дивизий, пять стрелковых бригад и одну кавалерийскую дивизию. В феврале 1915 г. из 10-й армии для укрепления положения Юго-Западного фронта на Карпаты был переброшен 22-й корпус50. 9-10 (22–23) января корпус сдал свои позиции на Северо-Западном фронте другим частям и начал отход в тыл, к железной дороге51. Предполагалось, что это подкрепление поможет 8-й армии, которая пробивалась через Дуклинский перевал в Венгрию, но при отсутствии большого мобильного резерва у Ставки и у генерала Н. В. Рузского эта мера привела лишь к ослаблению армии генерала Ф. В. Сиверса52.
Разгром 10-й армии и гибель 20-го корпуса
Численность германских сил в Восточной Пруссии оценивалась штабом Северо-Западного фронта и Ставкой примерно в 76-100 тыс. штыков1. Войска Ф. В. Сиверса с конца 1914 г. по-прежнему упирались в линию фронта противника, основанную на построенных еще в довоенный период укреплениях2. Вся активность русских здесь к концу 1914 г. сводилась к подготовке действий против укрепленного района Летцен, возникшего вокруг построенного в довоенный период форта Бойен3. Таковой была тактика, избранная ее командующим.
К середине декабря 1914 г. Ф. В. Сиверс признал невозможность быстрого прорыва через оборонительную линию противника, однако считая, что исключительно оборонительный образ действий негативно скажется на морали войск, предложил продолжать постепенное непрерывное движение армии вперед, немедленно закрепляясь на захваченных участках. Таким, хотя и медленным, но упорным движением армии вперед она могла наилучшим образом выполнить задачу по прикрытию тыла и сообщений армий фронта4.
