Предлагаемый Николаю II план действий был логичен, но выполнен лишь наполовину – император ограничился временным роспуском Думы. Это решение было принято во время визита И. Л. Горемыкина в Могилев9, 30 августа (12 сентября) в Царской Ставке императором был подписан соответствующий указ: сессия Государственной думы прерывалась 3 (16) сентября, и продолжение ее работы было назначено на ноябрь того же года10. Одновременно в Могилеве было принято еще одно решение – собрать в ближайшем будущем заседание Совета министров в Ставке11. Сразу же после возвращения премьера в Петроград новость о предстоящем роспуске Думы стала широко известной – секрета из нее никто не делал12. Завершение внутриполитического кризиса совпало по времени с завершением Свенцянского прорыва германской армии. Попытка противника выйти в глубокий тыл русского фронта была сорвана. 16 сентября германской кавалерии, прорвавшейся в русский тыл, был нанесен серьезный удар под Ошмянками13.
Утром 3 (16) сентября в Думе кипели нешуточные страсти. Думцы были очень недовольны случившимся и не скрывали этого. Основным лозунгом вскоре стали слова: «Сохраняйте полное спокойствие!»14. Выполнялся этот лозунг весьма непоследовательно. Заседание совета старейшин в день роспуска прошло крайне эмоционально. А. Ф. Керенский настаивал на завершении повестки, в том числе и обсуждении вопроса о призыве чинов полиции в армию, представитель прогрессистов сетовал на то, что не завершено обсуждение вопроса помощи семьям призванных на службу и прочее. Но в конце концов, после успокоительной речи П. Н. Милюкова, было принято решение ограничиться выжиданием и сохранить сотрудничество с правительством через присутствие представителей Думы в Особых совещаниях. Сам роспуск прошел относительно спокойно – в ответ на указ депутаты трижды прокричали «ура!» в адрес Его Величества (за исключением позволившего себе фронду в адрес правительства А. Ф. Керенского) и разошлись. Правда, сразу же после этого ряд депутатов (центр и прогрессисты) по предложению М. В. Родзянко собрался на частное заседание на его квартире, в ходе которого было принято решение не разъезжаться из Петрограда и в любом случае сохранять в городе не менее половины депутатов каждой думской фракции15.
4 (17) сентября 1915 г. Андрей Владимирович сделал следующую запись в дневнике: «Итак, свершилось то, о чем так много все говорили, судили, волновались и беспокоились. Одна группа лиц осталась недовольна, именно, мне кажется, та группа, для которой всякое усиление власти нежелательно. Естественно, что государь, опираясь непосредственно на свою армию, представляет куда большую силу, нежели когда во главе армии был Николай Николаевич, а он сидел в Царском Селе. Большинство же приветствовало эту перемену и мало обращало внимания на смещение Николая Николаевича»16. Первая группа лиц не собиралась сидеть сложа руки. 7–9 (29–22) сентября 1915 г. в Москве прошли съезды Земского и Городского союзов. Их основные лозунги были сформулированы еще до начала работы.
6 (19) сентября «руководители русской жизни» (руководство Земского и Городского союзов, ЦВПК, «Прогрессивного блока»), как скромно назвал их князь Е. Н. Трубецкой, собрались в кабинете московского головы для обсуждения тактики их выдвижения. К вечеру программа действий на будущий день была выяснена: «Политический тон будет дан Общеземским союзом. Он первый заговорит на общие темы, оставив доклады частного характера до вечера. Городской съезд начнет с «текущих дел» и подхватит клич, который раздастся у земцев. Вероятно, клич этот будет подхвачен в том же тоне, и в решительный момент мы услышим страну, характер определившейся общественной России»17. «Клич», как вскоре выяснилось, сводился к требованию «скорейшего восстановления работы законодательных учреждений и создания правительства, пользующегося доверием страны»18. После окончания работы съездов М. В. Челноков с удовлетворением заметил: «Политическая часть съезда, я бы сказал, протекала в плоскости революции, принятой Московской думой 18 августа (явная опечатка, имелось в виду 19 августа. – А. О.)»19.
Это было довольно представительное собрание либеральной общественности. Обращаясь во вступительной речи к 150 депутатам-земцам Г Е. Львов отметил значительный вклад их организации в дело снабжения армии. По его мнению, земцы уже получили более того, о чем могли мечтать до войны. В завершение глава Земского союза заявил: «Ровно три месяца назад, когда перед Россией обнаружилось, что доблестная армия наша вынуждена отступать перед врагом из-за недостатка снарядов, мы, а с нами и вся страна, единодушно признали необходимым участие в деле обороны Родины законодательного народного представительства. Мы верим в возможность установления для общей святой цели – спасения Родины – единства исполненной взаимного доверия работы общественных и правительственных сил. Теперь, после двухмесячной работы Г Думы, мы еще более убеждены в ее необходимости. Как светильник в темном лабиринте событий, в загадочных изгибах исторических путей, Г. Дума все время освещает выход из него, и мы не можем не признать, что перерыв ее занятий возвращает нас в темноту. Мы не можем не признать, что этот перерыв ослабляет дело обороны, ослабляет нашу армию. Желание всей страны – мощное сочетание правительственной деятельности с общественной не состоялось. Но сознание необходимости взаимного доверия правительственных и общественных сил не ослабело; напротив, оно только усилилось. В эти моменты мы должны проявить высокое гражданское мужество, памятуя, что войну ведет не правительство, а народ. Пусть правительство отделяет себя от народа, мы же еще сильнее удерживаемся в убеждении, что организация победы возможна только при полном единении правительственной власти с народом в лице его законодательного представительства, и считаем необходимым как можно скорее восстановление работы Г Думы. Но перед лицом грозного врага мы не должны смущаться создавшимся положением. Пусть формальная ответственность за исход войны и участь Р одины останется на правительстве, на нас же всегда останется долг истинных сынов Отечества, который мы обязаны выполнить при всяких условиях, и мы неослабно будем продолжать работать и делать наше государственное дело»20.
В последовавших за этим речах депутатов превалировала жесткая критика правительства. Более других отличился Вл. И. Гурко, который предложил следующий принцип формулы желательной для либералов власти: «Мы хотим сильной власти. Пусть с исключительным положением, пусть с хлыстом, но только чтобы не власть была под хлыстом»21. Намек на Г. Распутина был очевиден. На съезде Городского союза присутствовали представители Думы и общественных организаций. В первый день солировали М. В. Челноков, Н. И. Астров, А. И. Шингарев и А. И. Гучков. Их выступления в целом были не менее интересны. Н. И. Астров заявил об опасности сепаратного мира; А. И. Гучков обратил внимание на некомпетентность руководителей Военного министерства и шпионаж, в результате чего возникли проблемы со снабжением армии22.
Интересно, что при этом глава ЦВПК прекрасно понимал потенциальную опасность той борьбы, которую вели либералы. «Когда мы боремся с известными представителями правительства, – заявил он, – мы должны уберечься от другой опасности и возможности расшатать самый принцип власти и ее авторитет, уберечься от разнузданной внутренней смуты со всеми ее последствиями для страны, уберечься от стихийных инстинктов, которые недавно имели место в Москве. В борьбе с властью нельзя колебать устои, без которых не может жить государство»23. Колебания преодолел и заявления суммировал А. И. Шингарев: «Все слова сказаны. Надо будет подвести итоги. Исстари велось в нашей истории, что войны давали встряску нашему государственному организму. Русь еще не знала врага, который бы ее сломил. Каждая война приводила к тому, что Россия шагала вперед. После севастопольского грома пало русское рабство и настала эпоха великих реформ. После японской кампании появились первые ростки русской конституции. Эта война приведет к тому, что в муках родится свобода страны, и она освободится от старых форм и органов власти, лишь бы пришлись по плечу нам придвигающиеся события»24.
