Тем не менее Кавказская армия перешла в наступление. Продвижение русских войск сначала развивалось успешно: 21 октября (3 ноября) был занят Баязет, 24 октября (6 ноября) – Кепри-Кейская позиция, являющаяся ключом к дороге на Эрзерум3. После этого движение было приостановлено – развивать его было нечем, а уже 25 октября (7 ноября) турки перешли в контрнаступление. На высотах Кепри-Кея завязались бои, охваченные во фланг русские войска вечером того же дня начали отступать, а к 30 октября (12 ноября) командир 2-го Кавказского корпуса генерал Г Э. Берхман израсходовал практически все свои резервы. 31 октября (13 ноября) он получил подкрепления, которые помогли стабилизировать положение4.
5 (18) ноября штаб Кавказской армии сообщил: «Продвижение нашего авангарда на эрзерумском направлении закончено»5. К 8 (21) ноября бои здесь практически прекратились, наступило затишье6.
Главнокомандующий армией сосредоточился на других вопросах. 12 (25) ноября 1914 г. он отдал приказ: «Вся мощь нашего оружия обращена исключительно против вооруженного неприятеля. Мирное население, к какой бы нации и вероисповеданию оно ни принадлежало, должно пользоваться одинаковым нашим покровительством. Мусульмане должны пользоваться таким же положением, как и христиане. Грабежи, убийства, разбои и нарушения права собственности в занятых нами областях отнюдь не допускаются. Виновники этих преступлений без различия национальности должны предаваться военному суду»7.
Это было весьма показательное и своевременное выступление. Штаб Кавказской армии получал сообщения о том, что в начале ноября 1914 г. в Эрзеруме состоялся большой митинг, на котором распространялись слухи о грабежах и насилии над мирным турецким населением, которые якобы производили русские войска. 6 (19) ноября из этого города в Сивас было вывезено казначейство, местным крестьянам раздавалось оружие для организации партизанских отрядов. Эти меры были легко объяснимы. Среди мобилизованных было много необученных (особенно христиан), солдаты дезертировали группами и поодиночке8. Мобилизации подлежали лица от 23 до 30 лет – в действующую армию, от 30 до 38 лет – в запасные части, от 38 до 45 лет – в ополчение. Всего было мобилизовано 23 возраста9.
Практически сразу после начала войны произошло обострение армянского вопроса. Младотурки стремились освободиться от только что данных ими обещаний. 26 января (8 февраля) 1914 г. в Константинополе было подписано русско-турецкое соглашение о начале реформ в Западной Армении, предполагавшее разоружение иррегулярной курдской кавалерии, сокращение срока службы в ее рядах до одного года, создание органов власти в автономии, при этом генеральные советы вилафетов Вана и Битлиса формировались по принципу равного представительства армянской и мусульманской общин, остальные – на основе национальной пропорции населения10. Теперь, воспользовавшись мобилизацией, турки приступили к привычному для них массовому террору.
Со своей стороны, представители армянской общественности, предвидя неизбежность вступления Турции в войну, выдвинули предложение об активном участии в ней на стороне России, однако это не вызвало заинтересованности ни в Тифлисе, ни в Петербурге11. Армян не держали в неведении. 6 (19) августа 1914 г. М. Н. Гирс сообщил в МИД: «Телеграфирую в Ван: «Какие бы то ни было выступления армян без предварительного с нами соглашения были бы для нас нежелательны. Приступить же к таковому возможному в ближайшем будущем все же еще рано, так как мы находимся в мире с Турцией. Мы никоим образом не желаем разрыва с нею»12. Как часто бывает, нежелание воевать не стало гарантией мира ни для кого. В Западной Армении начались погромы. Эти новости из Оттоманской империи вызвали возмущение в России. Начался приток армян-добровольцев в русскую армию. Настроения были чрезвычайно тревожными13.
Уже в ноябре 1914 г. корреспондент «Голоса Москвы» сообщал из Тифлиса: «Армянский народ переживает трагедию: в Турецкой Армении стоит призрак погрома, резни и пожаров»14. Вскоре этот призрак превратился в реальность. В Карскую область потянулись беженцы-армяне из Турции15. Одновременно в Турции развернулись широкие репрессии против греков. В самых широких масштабах они начались еще перед войной, когда младотурки приступили к депортации греков из района Смирны и побережья Средиземного моря в глубь страны16. Это население вынуждено было массами покидать родные места, многие предпочли оставить страну. В кратчайший срок в Россию и Грецию переехали около 100 тыс. человек17.
С самого начала мобилизации османской армии христиане и иудеи не вызывали доверия у турецкого правительства и отправлялись в рабочие батальоны. Что до мусульман, несмотря на то что война с Россией была вообще популярной – она воспринималась как враг номер один, многие воевать вообще не хотели. В принципе, как и ожидалось, противоречия между турками и нетурецким мусульманским населением на русской границе были быстро забыты, но уже в арабских провинциях реакция на начало войны оказалась отнюдь не единодушной. Среди арабских призывников нередко происходило членовредительство18, а ведь многим из них предстояло идти на русский фронт или штурмовать Египет. Люди устали – с итало-турецкой войны, с 1911 г., это была уже третья война, в которую вступала Турция.
Необходимо было поднять дух аскеров. На границе с Россией была развернута 3-я турецкая армия. В начале войны она состояла из 9, 10 и 11-го корпусов 2-й регулярной кавалерийской дивизии (девять дивизий, 35 эскадронов, 244 орудия)19. Вместе с ними действовали четыре дивизии и бригада иррегулярной курдской кавалерии, 15 пограничных и один жандармский батальон: всего около 140 батальонов, 128 эскадронов, 250 орудий и около 8-10 тыс. курдов. С учетом подкреплений, подошедших к 3-й турецкой армии в конце ноября – начале декабря 1914 г., ее численность выросла до 190 тыс. человек, не считая курдов: 160 батальонов, 128 эскадронов, около 300 орудий20.
По плану, разработанному советником военного министра Энвера-паши полковником Ф. Бронсартом фон Шеллендорфом, она должна была провести наступление во фланг и тыл русским войсками – на Сарыкамыш21. Это был небольшой городок, расположенный у подножия горы Саганлуг, в 58 верстах от Карса и 30 верстах от турецкой границы22. В 1911 г. в нем насчитывалось 260 домов, здесь жили русские, лезгины, осетины, греки и армяне23. В мирное время здесь находились штаб-квартира и казармы 156-го пехотного Елисаветпольского генерала князя П. Д. Цицианова пехотного полка и значительные военные склады: Сарыкамыш лежал на прямом пути из Карса в Эрзерум и был последней станцией русской железной дороги на этом направлении24. Если бы 3-й турецкой армии удалось овладеть Сарыкамышем, то положение выдвинутых после открытия военных действий вперед русских войск быстро стало бы критическим. Эрзерумская группировка, насчитывавшая 63,25 батальона, 39 сотен, 12 инженерных рот, 166 орудий, была самой сильной в Закавказье, остальные 30,75 батальона, 66 сотен, три инженерные роты, 90 орудий были равномерно развернуты вдоль 550 верст границы, а еще шесть батальонов выделено на охрану побережья. Учитывая то, что основная группировка была разделена на передовую (три четверти) и резерв (четверть), противник мог обладать решающим превосходством в силах при наступлении – около 150 тыс. против 50 тыс. человек25.
Задолго до этих событий при оценке возможных действий турок в случае войны штаб Кавказского военного округа исходил из того, что главным объектом действий противника станет Тифлис, при этом основное направление его движения пройдет по линии Эрзерум – Карс – Тифлис (463 или 483 версты в зависимости от маршрутов). Этот выбор объяснялся желанием турок прикрыть свою главную базу снабжения – Эрзерум и его долину, а также наличием самого удобного шоссе26. Гораздо более близкий к Тифлису Ардаган не давал такого преимущества. Кроме того, обе дороги, идущие от него к главному русскому военно-административному центру Закавказья, Ардаган – Ахалцих – Тифлис (388 верст) и Ардаган – Ахалкалаки – Тифлис (382 версты) легко перекрывались в дефиле у Бакуриан, где можно было бы сдержать крупные силы наступавших27.
