Ай да Йозеф, ай да Гайдн,

     Умный, остроумный!

       А когда не весело,

    Сочинит он песенку,

  И сам черт не кум ему.

 Черт ни кум ему, ни сват,

    Если надо, он солдат,

   Но в любое время года

 Все ж милей ему природа.

Умный, славный, ай да Гайдн,

     Скромен, мудр, бодр!

     В чем твоя тайна?

   На счастье сыграй нам,

  На счастье в ненастьях,

            Будь добр.

ВОЛЬФГАНГ АМАДЕЙ МОЦАРТ

СЫН СОЛНЦА

«Творчество Моцарта было цветением» /Ромен Роллан/

        Их было четверо, родившихся зимой.

     И хоть и не был мир вокруг глухонемой

          И даже одарил кого-то славой,

       Судьба на всех устроила облаву —

       Всем очень рано смерть сказала:

                              МОЙ!

                           Их звали:

  Вольфганг Амадей, Франц, Феликс, Фридерик.

    Каждый из тьмы на краткий миг возник,

Чтоб стать звездой в Божественной Вселенной.

         О человек, усталый и согбенный,

                       Глаза открой!

Вы, конечно, уже догадались, кто эти четверо: Моцарт, Шуберт, Мендельсон и Шопен. Первые двое родились в январе, остальные в феврале. Самой яркой звездой в этом ярчайшем, так сказать — зимнем, созвездии давно уже признан Моцарт.

Прошло уже более 220 лет после смерти Моцарта (напомним, что родился он 27 января 1756 г.), а его судьба по-прежнему продолжает волновать значительную часть культурного человечества, причем не только музыкантов и любителей музыки, но не в последнюю очередь — криминалистов и врачей. Ибо не было, наверное, другого такого случая, чтобы за столь короткую жизнь (неполных 36 лет), на долю человека выпало столько славы, но и столько необъяснимых по сей день драматических испытаний, завершившихся загадочным трагическим исходом.

А начиналось все как нельзя лучше. Феноменальная музыкальная сверходаренность, проявившаяся уже в детские годы. Триумфальные гастроли чуть ли не по всей Европе. К 17 годам юный Моцарт объездил с отцом, вице-капельмейстером при архиепископе зальцбургском, и тоже очень одаренной старшей сестрой чуть ли не всю Европу, выступая перед аристократической публикой (нередко и королевскими семьями) в многочисленных городах Австрии, Германии, Нидерландов, Франции, Англии и Италии; всюду ему сопутствовал грандиозный успех. Ребенку не было еще 7 лет, когда в одной из парижских газет появилось следующее сообщение:

«Настоящие чудеса... Столь незаурядное явление, что с трудом веришь своим глазам и доверяешь слуху. Легко и с абсолютной точностью ребенок исполняет труднейшие пьесы... С удивлением наблюдаешь за тем, как он целый час импровизирует... развивая прекрасные музыкальные темы с восхитительным вкусом и исключительной ясностью. Даже самый искусный дирижер не обладает таким глубоким пониманием гармонии и модуляции...»

Вольфгангом восхищаются столь крупные музыкальные авторитеты, как Иоганн Кристиан Бах, сын великого Баха, итальянцы Саммартини и падре Мартини. В 14 лет он уже член Болонской музыкальной Академии, папа Климент XIV посвящает его в Кавалеры и награждает орденом Золотой Шпоры. В 1770 г. в Милане с небывалым успехом прошла премьера его первой большой оперы «Митридат, царь Понтийский». Всего же к этому времени им написано уже более 150 сочинений.

Словом, все было бы неправдоподобно прекрасно, если бы не частые болезни, связанные с переутомлением, неустроенным бытом и бесконечными переездами в отнюдь не комфортабельных, мягко говоря, экипажах. Дважды он едва не умер: сначала предположительно от тифа, затем от оспы.

С начала 70 годов наступил, однако, куда более суровый период. Детство кончилось, а Моцарт, хоть и признанный композитор, по-прежнему оставался без постоянного заработка. Одно время он, правда, официально числился на службе у надменного графа Коллоредо, но жалованье получал ничтожное и к тому же вынужден был терпеть постоянные унижения. В конце концов, Моцарт не выдержал и ушел от графа. В письме к неодобрявшему этот поступок отцу он написал:

«Сердце облагораживает человека. И хотя я не граф, я, может быть, благороднее многих, кто носит этот титул. И тот, кто унижает меня, кем бы он ни был — лакеем или графом, — негодяй.»

Его странствия по свету продолжались, теперь уже не с отцом, а с матерью, которая умерла в 1778 г. в Париже. Затем последовала ссора с отцом, восставшим против женитьбы сына на Констанце Вебер (1781 г.), и вскоре новая тяжелейшая болезнь — видимо пневмония.

Несмотря на все невзгоды Моцарт продолжает очень много сочинять. И наконец, после вступления на австрийский престол императора Йозефа II, счастье улыбнулось ему. В Вене, Праге и других городах одна за другой ставятся оперы Моцарта «Идоменей», «Похищение из сераля», «Свадьба Фигаро» и «Дон Жуан». Все они проходят с небывалым успехом, равно как и многочисленные моцартовские концерты. После одного такого концерта в Праге один из современников написал:

«Никогда прежде не было такого бурного восторга, такого единодушного порыва безграничной радости, какой вызвала его изумительная, божественная игра. Общее впечатление, произведенное на наши околдованные души, было таким же сильным и неотразимым, как действие магических чар, и мы, очарованные музыкой и ее исполнением, словно погружались в сладкий волшебный сон.»

      Моцарт, бог солнца, Аполлон!

Утоли мою жажду, напои меня светом,

        Что рождают, сливаясь,

          РАДОСТЬ и ГРУСТЬ,

      Которая есть тень РАДОСТИ.

У Моцарта нет отбоя от учеников. В дополнение ко всему он, наконец-то, в возрасте 31 год получает постоянную должность — и какую: императорского и королевского придворного капельмейстера, которую прежде занимал сам Кристоф Виллибальд Глюк, великий реформатор немецкой оперы. Казалось бы!..

Но почему же Моцарт постоянно жалуется на острую нехватку денег? Ответ может быть только один: полное неумение жить по средствам, присущее не только ему, но, к сожалению, в не меньшей мере и его молодой жене. К тому же в 1787 году он вновь заболевает, настолько тяжело и опасно, что не смог даже приехать из Вены в Зальцбург на похороны собственного отца. Незадолго до этого он написал ему: «Так как смерть... является истинной целью нашего существования, за последние несколько лет у меня установились такие близкие отношения с этим лучшим, самым верным другом человечества, что ее образ... действует на меня очень благотворно и приносит утешение.»