— Так какое хорошо? — я начал потирать руки сам, когда Отшельник начал лить мне на них теплую воду. — Чего ради мы здесь? Ты — ладно, ты сбежал. Но…

— Что «но»? — старик поставил еще один кувшин воды на костер.

— Но ради чего все это? Я попробую уйти за реку, рано или поздно.

— Понимаю, что твой возраст… кстати, а сколько тебе?

— Я не знаю, — я передернул плечами, как будто внезапно стало холодно. — А на сколько я выгляжу?

— Сейчас ты смотришься как на двадцать, так и на сорок, — неопределенно ответил мне старик и поправил балахон. — А когда отмоешься — кто тебя знает. Может, вообще пятнадцать будет.

— Маловероятно. Я же помню, что я заканчивал строительный колледж, а это значит, что мне примерно двадцать лет. Или даже больше, потому что я не могу вспомнить, когда именно я его заканчивал.

— Ну, это уже мелочи.

— Так давай не о мелочах. Давай о серьезном. Где все люди? Я не могу припомнить ни одного места, где не было бы людей на такой большой площади.

— Да оно всегда таким пустым было, — глухо откликнулся Отшельник.

— Но не сочти меня уж совсем дебилом, — я смущенно покраснел.– Но страна какая?

— А вот этого уже я не знаю. Это место никогда не имело никакого названия или имени.

— Что, просто кусок земли?

— Да, я же говорил, этот кусок не принадлежит никакому государству.

— Потому что тут нет людей.

— Именно. Людей не было. До тебя. И того парня.

— Вообще никого? Никогда?

— Я уже ответил на этот вопрос. Да. Никогда. А теперь сразу двое. Я думаю, что это знак.

— Но не могло же быть такого, чтобы никогда-никогда не жили здесь люди. Должны быть остатки цивилизаций. Фундаменты зданий. Могилы. Кости.

— Не знаю. Я не смотрел. Никогда не искал, — снова вздохнул Отшельник. — Потому что мне это было неинтересно. И если хорошенько задуматься над происходящим, то ни за что я бы не согласился жить рядом с людьми снова.

— Но ты же меня терпишь?

— Именно что терплю, — улыбнулся Отшельник. — Но ты пока что проявляешь себя, как хороший помощник. Были у меня разные ученики, разные помощники, но мало кого я мог бы назвать хорошим.

— Так, а где все люди?

— Слушай, — старик снял с огня кувшин вскипевшей воды. — Надо еще?

— Нет, спасибо, — отказался я. — Мне куда интереснее про людей узнать.

— Ну, пришел я сюда. Людей нет. И мне хорошо. Я бродил по окрестностям, как ты изначально планировал это делать. Добрался до реки. Забирался на самые высокие деревья, пока был молод. Но ничего не нашел. Ничего интересного. Ни дымочка, никакого следа человека. Ни сломанных веток, ни экскрементов, ни щепок.

— А кого ты здесь видел вообще? — решил уточнить я, чтобы понять, насколько все плохо.

— Я видел волков и кабанов, лосей и всякую мелочь вроде зайцев и мышей. Птиц здесь тоже было немало. В общем, всякую дикую живность я видел. Но, знаешь, когда люди уходят, после них остается очень много всяких одичалостей. Не дикостей, а именно одичалостей. Собаки, утки, гуси. Кур почти не остается — их съедают за неделю, реже — за две.

— О чем ты говоришь?

— Я говорю о последствиях, когда уходят люди. Когда разоряют их города, когда всех выкашивают болезни. Я в своей жизни на многое насмотрелся.

— Ты и на войне был?

— Был. И потому ушел. Шел долго…

— А с какой стороны? — поспешно спросил я. — Чтобы я знал, куда идти?

— Не стоит туда идти, — покачал головой Отшельник.

— Почему?

— Потому что там прошла война, — тихо ответил он. — Там никого не осталось.

— Вообще никого?

— Вообще, — погрустнел старик. — Никого. Мертвецы и руины. Не хочу вспоминать даже. Ничего хорошего там не осталось. Только пустота и холод.

— Бр-р, — проникся я его словами. — Так себе история.

— В ней нет ничего хорошего. В войне, — пояснил Отшельник. — Не знаю, кого может радовать смерть и разруха. Или кому-то нести пользу. Ничего в ней нет. Тлен и пепел.

— И потому ты сбежал?

— Я не сбежал. Я ушел. Я высказал протест. И исчез для тех, кто там остался. В городе не осталось никого. А вот остатки страны еще вроде бы как живы. Но не знаю, что сейчас происходит там.

— Ох, — вздохнул я. — Действительно страшно.

— И, если сейчас новые люди приходят на эту землю — для меня в этом нет ничего хорошего.

— Я помогу. Если сюда придут новые люди, но я помогу тебе с ними.

— Организуешь? Хм… тебе придется многому научиться.

— Ну я ведь уже выучил, как разжигать костер.

— Да, пожалуй, — ухмыльнулся старик. — Растешь. Может, из тебя что-то и получится.

Глава 24

Веревки без стула

Я даже немного посмеялся с этого. Все же, старик может рассмешить, если захочет. Да, он скорее грубоват, чем добрый дедушка, но все же не дикарь, который гнал меня отсюда.

Похоже, что репутация работает. Немного, но это лучше, чем ничего. Помощь старику, короткие разговоры — и вот уже нормальное отношение ко мне.

Я не собирался ждать, чтобы меня называли «внучком», но дружеское отношение сейчас было в самый раз.

— Так, возвращаясь к нашим веревкам, — заговорил старик, когда в очередной раз закипел кувшинчик с водой. — С материалом ты хорошо поработал. Смотри, стебли целые. Листьев почти нет. То, что ты сильно обжегся, отчасти и моя вина тоже, но я надеялся, что ты включишь соображалку.

— Я и включил, — ответил я. — Руки замотал.

— Ну я и вижу, — старик покосился на мою спину. — А дальше тебе уже материала не хватило, чтобы подумать. Ладно, а то еще подумаешь, что я тебя обижать взялся. Нет, как справился, так и справился. В любом случае — молодец, задание выполнил, а теперь смотри, что дальше будем делать.

И он взялся за один из стеблей крапивы даже не поморщившись. Внимательно осмотрел его, показал на пару шишечек:

— Вот это нам не понадобится, — и, зацепив ногтем, резко оторвал примерно половину стебля. — Но даже такая длина пригодится для усиления, если вдруг в конструкции появятся слабые места. А их, поверь, будет немало.

— Так, — мне хоть и жалко было свой труд, но Отшельник начал быстро перебирать стебли и примерно две трети из них оказались целыми от корня до кончика. Но он не остановился и на этом.

— Кончики нам тоже не нужны. Они молодые и слабые. Минимум три-четыре почки — долой.

— Э-э-э… — протянул я, не уверенный, что теперь от моих запасов останется хоть что-то стоящее. — Я думал, что из этого выйдет порядочное количество веревок!

— Ну так и выйдет, — возразил старик. — Тебе много ли надо? В палец толщиной, пожалуй, вполне сойдет, чтобы связать меж собой палки. А то и еще тоньше. Себе я заберу совсем немного — пару балок подвязать.

— А у тебя разве нет никаких инструментов? — поинтересовался я между делом.

— Были, да вышли, — ответил старик. — Я ведь тоже не мог на себе много утащить. Как у тебя когда-то нож был, да все. И топор еще.

— А хижину ты тогда как построить умудрился?

— Хижина уже тут была, Бавлер. Мне с ней просто повезло.

— То есть, была бы тут вторая рядом… — начал я.

— Тогда я бы запросто отдал ее тебе, понимаешь? Не вижу никаких проблем в этом. Но жить вдвоем в такой лачуге, когда я сам сплю практически на соломе на полу? Уволь. Нет.

— Да понимаю я, конечно!

Пока мы беседовали, старик ловко работал руками и быстро разобрал мою кучу на три.

— Вот это, — указал он шишковатым пальцем на самые длинные стебли, — будет нашей основой. Но только не сразу плести нужно.

— Ага, жесткие, — отметил я, но не решился щупать пальцами волокно, чтобы не нацеплять еще иголок.

— Они уже безопасны, если ты боишься. Но сперва мы их размягчаем и снимаем внешний слой, — Отшельник начал показывать, как это правильно делать.

Под его руками волокно мялось и разделялось — внешний жесткий слой уходил в сторону, постепенно собираясь в кучу жестких, но дико искривленных стеблей. Рядом с нами оставалось ровное светлое волокно, разложенное в несколько полосок — каждая состояла из волокна двух или трех стеблей.