Давайте посмотрим на это с точки зрения свободы. Демократия даёт своим гражданам больше политических и экономических свобод, чем диктатура. Однако, как показывает рост психических заболеваний и депрессии, предоставление нам внешних свобод не обязательно означает, что мы свободны. Что действительно ограничивает нас, так это внутренние условия нашей психики. Мой отец был политически свободным человеком, но он не был свободен психологически. Я не был психологически свободен в первые десятилетия своей жизни, но теперь я достиг гораздо более высокой степени психологической свободы. Я рассматриваю это как следующий шаг для современных обществ, когда мы переходим от сосредоточения на внешней свободе к помощи людям в достижении внутренней свободы, ментальной свободы, психологической свободы. Свобода сознательно выбирать своё состояние ума вместо того, чтобы оно определялось нашими реакциями на внешние условия.
Все верят в то, что мы можем меняться
Наше общество не может многого объяснить, потому что не разрешило конфликта между христианством и материализмом. Мы не сделали этого отчасти потому, что не были готовы к открытой дискуссии, которая могла бы показать нам внутренние противоречия в обеих системах мышления. И это относится к тому, как мы себя видим.
Официальные христианские доктрины утверждают, что мы рождаемся грешниками, и следствием такого видения является то, что мы не в силах изменить себя. Вы тот, кем вас создал Бог. Вы созданы с психологией, которая определяет вас. Но христианство не оставляет людей без надежды. Оно говорит, что мы можем избежать нашего состояния греха, но только не в этом мире, а в следующем. Нам нужен внешний Спаситель, который возьмёт нас на Небеса, но это может произойти только в том случае, если мы повинуемся внешней Церкви, которая, якобы, представляет этого Спасителя на Земле. Итак, с одной стороны, христианство даёт нам надежду, но оно также говорит, что спасение не в этом мире, а в грядущем.
В то же время христианство стремится активно влиять на внешнее поведение людей, заставляя их следовать набору правил. Если мы действительно не способны меняться, то зачем пугать нас этими правилами? И что может заставить нас следовать этим правилам, если мы не способны сознательно менять себя? И если мы совершенствуемся, то значит мы больше не грешники? Другими словами, христианство действует так, как будто оно действительно верит, что мы существа, способные к изменению. Мы можем быть вынуждены изменить наше поведение извне, но мы не можем решить изменить его изнутри.
Проблема в том, что христианство не изменилось со временем. Оно не осознало, что в современном мире люди знают и понимают о жизни гораздо больше, чем тогда, когда определялись христианские доктрины. Христианство не сумело приспособиться к тому, что в демократическом обществе страх попасть в ад больше не является основным мотивирующим фактором. Как я уже говорил, христианство оформилось, когда император Константин сделал его официальной религией Римской Империи. В этот момент христианство стало политическим аппаратом контроля над людьми и оставалось таковым более тысячи лет (в какой-то степени так оно и остаётся). В результате общество оставалось тем же и держало население в рабстве у небольшой элиты королей, духовенства и знати. Такое общество поддерживалось за счёт страха. Люди не могли свергнуть феодальные общества, потому что боялись их вождей. Они боялись вечно гореть в аду, если пойдут против Закона Божьего. Идти против короля и знати – значит идти против Церкви, а это значит идти против Бога.
Однако с появлением современных демократических государств мы создали принципиально иное общество. Демократические граждане не боятся своих лидеров. Мы не боимся власти. Таким образом, христианская система мышления, которая была определена в то время, когда люди боялись власти, больше не имеет силы в наше время. Христианство не смогло приспособиться и изменить свои доктрины. Оно не смогло перейти от удержания людей в страхе к тому, чтобы дать им реальное понимание. Вот почему христианство не может предложить людям никакой помощи в решении их психологических проблем в современном, сложном мире. Вот почему, будучи ребёнком и юношей, я не нашёл ничего действительно ценного в христианской религии, и то же самое верно для миллионов духовных людей. Я думаю, что это справедливо даже для многих миллионов людей, которые не осознают, что они духовно открыты.
Теперь давайте посмотрим на материализм. Одним из видных сторонников материализма является английский профессор Ричард Докинз. С одной стороны, он утверждает, что мы являемся продуктом наших генов, и что мы не в силах сознательно изменить нашу генетическую структуру. Он также утверждает, что всё, что происходит в нашем сознании, является продуктом чисто материалистических процессов в нашем мозге. В то же время он был вовлечён в десятилетний крестовый поход искоренения религии и превращения всех людей в материалистов. Но почему я должен верить в то, что он говорит, если он сам в это явно не верит?
Вот что на самом деле говорит Докинз: я – продукт моих генов и электрохимических процессов моего мозга, и у меня нет сознательного контроля ни над одним из этих факторов, потому что разум не может изменить материю. Поэтому то, что я вижу себя духовным существом, это просто влияние генов (оно никак не может быть продуктом моего воспитания, так как это воспитание было явно антидуховным). В то же время он говорит мне, что мой духовный взгляд на жизнь ошибочен, и что я должен принять сознательное решение отказаться от него и принять материалистический взгляд на жизнь. Но если я действительно невольный продукт своих генов, то какая способность даёт мне возможность изменить своё мнение и стать материалистом? Разве мне не пришлось бы сознательно перекодировать свои гены, чтобы принять материалистическую точку зрения Докинза? И согласно этой точке зрения, мой мозг первичен, а ум вторичен, поэтому мой ум не имеет власти над моим мозгом. Итак, если он действительно верит в это, почему бы ему просто не закрыть рот вместо того, чтобы говорить людям делать то, что по его религии они делать не могут? Почему бы ему просто не подождать, пока эволюция уничтожит гены, которые заставляют людей верить в религию, вместо того, чтобы думать, что он должен протянуть эволюции руку помощи?
Есть ещё один сторонник материализма по имени Сэм Харрис. Он написал книгу, в которой отрицает, что мы, люди, обладаем свободной волей. Итак, с одной стороны, он приводит аргументы в пользу того, почему у нас нет свободной воли, но, очевидно, он не верит в свою собственную аргументацию. Почему я так говорю? Потому что цель его книги – убедить меня в том, что я ошибаюсь, когда думаю, что у меня есть свободная воля, и поэтому я должен сознательно принять решение отказаться от своей позиции и принять его позицию. Но если у меня действительно нет свободной воли, то какая способность позволит мне совершить такое изменение?
Моя точка зрения проста. Даже самые откровенные сторонники материализма не верят, что мы являемся существами, которые не могут меняться. Сам факт того, что они пытаются убедить других людей изменить своё мнение, доказывает, что они должны верить, что люди способны изменить своё мнение. Это означает, что мы принципиально пластичные существа. У нас есть способность сознательно и целенаправленно менять себя. Это означает, что мы не являемся исключительно продуктом нашей генетической структуры. Это доказывает, что не всё, что происходит в нашем сознании, является продуктом материалистических процессов мозга. Для меня всё это доказывает, что мы не материальные существа.
Я не говорю, что на нас не влияют материальные условия, такие как наши гены, химия нашего мозга и наше воспитание. Я говорю, что мы не являемся исключительными продуктами этих материальных условий, потому что, если бы мы были ими, мы не могли бы менять себя. И если мы не можем менять себя, то прогресс, который мы наблюдаем в обществе, не имеет смысла и не должен был произойти. Более того, наша личная жизнь не имела бы никакого смысла. Большинство людей недовольны своим нынешним состоянием, и, если бы не было надежды на его улучшение, жизнь была бы невыносимой.
