— Не знаю. И откуда мне знать? У меня начался приступ. Когда я очнулась, Питера в каюте уже не было. Отец отослал его за помощью, и после этого Клакстона уже никто не видел.

— Но ведь вы, Дебби, знали, что Пит был сам не свой уже в течение довольно долгого промежутка времени. Знали и о том, что он должен был пройти на Луне глубокую психосоматическую проверку. В его поведении наблюдались подозрительные странности.

— Да, вы правы. Поэтому-то все думают, что он совершил самоубийство. Но почему ему захотелось лишить себя жизни, а мне нет? Ведь он страдал от того же, что и я. А в остальном был ничуть не хуже, чем другие. Пит должен был пройти проверку, потому что только-только перешел в нашу веру, а агенту «Саксвелла» на Мелвилле захотелось проверить, не является ли это следствием нарушения душевного равновесия. Считается невероятным, чтобы молодой человек в здравом уме, не выросший среди ремоитов, вдруг захотел присоединиться к совершенно чужим для него людям, чтобы обрести среди них новое счастье.

— Если взять в качестве примеров вас и вашего отца, — заметил Галерс, — то вряд ли можно заявлять, что ремоиты — счастливые люди. Правда, счастливчиков сейчас вообще нигде нет... Значит, Клакстон был среди тех, кто находился в воде во время празднества! Он был крещен вместе с другими?

Девушка кивнула.

В голове Марка все перемешалось. Постепенно перед ним начала вырисовываться картина произошедшего, но он не имел пока еще ни малейшего представления о том, что все это значит.

— Мы, кажется, через месяц совершим посадку на Мелвилле? И пробудем там неделю, верно?

— Да. Как раз в это время состоится Праздник Жертвоприношения. Присутствовать на нем стремятся все ремоиты, даже астронавты.

— Послушайте, Дебби. У вас может сложиться впечатление, будто я сую нос в ваши дела из праздного любопытства. Это не так. Во-первых, я врач, и стремлюсь вас вылечить. Во-вторых... я думаю, что вы догадываетесь...

Он повернул девушку к себе лицом и выжидающе посмотрел в глаза. Она опустила ресницы, плотно сжала губы.

— Черт побери, неужели же вы не догадываетесь, что я люблю вас!

— Разве это возможно? Ведь я — порченная.

— Что за вздор!

Он прижал ее к себе и поцеловал. На какое-то мгновенье губы ее открылись и стали податливыми, а тонкие руки обвили шею. И вдруг она с силой оттолкнула Марка и, отвернувшись, вытерла рот тыльной стороной ладони. Лицо снова стало замкнутым, печальным.

— Уходите! — закричала девушка. — Уходите! И больше никогда и близко не подходите ко мне. Я ненавижу вас! Ненавижу всех мужчин! Даже Пита Клакстона! Но вас — больше всех!

Он протянул к ней руки но, увидев отвращение на ее лице, резко развернулся и вышел из каюты. У него было ощущение, будто какая-то его часть осталась там, за закрытой дверью.

Прошел месяц. «Король Эльфов» посетил 20 планет, принимая различные грузы, пассажиров и почту. Работы у врача было по горло. В каждом пункте посадки его дожидались в представительствах компании «Саксвелл» пациенты, которых надо было лечить, или культуры заболеваний внеземного происхождения, которыми он должен был интересоваться, как молодой врач.

Когда же корабль находился в полете, Галерс продолжал вести наблюдения за капитаном и его дочерью. Постепенно он понял, что в своем рассказе Макгоуэн не погрешил против истины — капитан Эверлейк и Дебби никогда не бывали вместе. Общались они между собой только посредством интеркома. Марк заметил, что отец Дебби вовсе не является таким уж лишенным эмоций и привязанностей человеком, каким казался вначале. В его жизни была страсть. Единственная страсть. И страстью этой был «Король Эльфов».

Когда капитан отдавал различные распоряжения, касающиеся поддержания порядка на корабле, на лице его возникало некое подобие улыбки, глаза излучали тепло. Он непрерывно рыскал по кораблю, следя, чтобы все было не только в прекрасном рабочем состоянии, но чтобы на оборудовании не было ни одной пылинки. Брал на себя все бремя навигации и пилотирования, а когда «Король Эльфов» отстаивался на поверхности планет или их спутников, ему, казалось, не терпелось отправиться в глубины космоса. И по этой причине (так, во всяком случае, казалось Галерсу) он становился весьма раздраженным, ибо в доках корабль проводил гораздо больше времени, чем в полете. Использование подпространства сделало близкими расстояния между звездами.

На Мелвилл «Корабль Эльфов» прибыл строго по расписанию, совершив посадку среди невысоких холмов и множества озер, берега которых поросли похожими на сосны деревьями. В Каритополисе, столице земли Ремо, проживало 30 тысяч человек. Большинство жило в похожих на коробки деревянных домах с выкрашенными белой краской стенами и черепичными крышами. Город был расположен на берегу морской бухты. С другой его стороны простиралось обширное озеро, берега которого окаймляли леса. Именно в нем утонул доктор Джинас.

Галерс был освобожден и собирался посетить город, но прошел сначала в жилой отсек для экипажа, где нашел нужного человека — корабельного повара. Вынув записную книжку, Марк напустил на себя сугубо профессиональный вид.

— Мне необходимо выяснить, к какой еде наблюдаются пристрастия у отдельных членов экипажа. У кого, кроме мисс Эверлейк, особый рацион из шоколада и другой сладкой пищи!

Коку не терпелось поскорее покинуть борт корабля.

— Ну, хотя бы у капитана. Еще... Послушайте, док, а вы не могли бы отложить это выяснение на другой раз?

Галерс рассмеялся.

— Разумеется. Желаю хорошо провести время.

Сунув записную книжку в карман, он покинул жилой отсек и уже через несколько минут шел по широкой мощеной улице Каритополиса. Казалось, на Праздник Жертвоприношения собрались все обитатели земли Ремо. Дома были переполнены приезжими, на холмах, окружающих столицу, как грибы, выросли палатки. Галерс в своей небесно-голубой рубахе, розовых брюках и золотистого цвета туфлях резко выделялся среди обтекающей его толпы, сплошь одетой в белое. Он был недоволен своей непредусмотрительностью. Надо было одеться соответственно. Но теперь уже поздно что-либо предпринимать.

Сначала Марк нанес визит доктору Флаккоу, с которым познакомился во время карантинного осмотра корабля, чтобы задать ему несколько вопросов, касающихся заболевания Дебби. Но врач сослался на то, что торопится и предложил обсудить эти вопросы в другой раз. Он боялся опоздать на начало церемонии.

— Даже если вы никогда не слыхали о ваших соотечественниках с низким содержанием сахара в крови, то что можете сказать о рыбном духе изо рта? — настаивал Галерс. — Вы замечали такое?

Доктор Флаккоу был таким же высоким, худощавым и прекрасно владеющим собой мужчиной, что и капитан Эверлейк. Он весь подобрался и отрезал:

— Ни разу!

Марк поблагодарил его и ушел, поняв, что доктор ничего не расскажет. Эти ремоиты слишком замкнуты. Они считают себя избранным народом, которому, в отличие от других, доступен свет истины. Расспросы и любопытство со стороны посторонних вызывает у них только возмущение.

Затем Галерс посетил Ясона Крама, представителя «Саксвелла», и задал ему те же вопросы. Крам сморщил загорелый лоб и заявил, что не слышал ни о чем подобном. Но это еще ничего не значило, ибо его контакты с ремоитами было сугубо деловыми. Он пообещал присмотреться к ним повнимательнее и поинтересовался, чем вызвано беспокойство врача. Галерс уныло признался, что именно это очень хотел бы узнать сам.

На обратном пути к кораблю он с трудом пробирался сквозь густые толпы ремоитов — Праздник Жертвоприношения был в самом разгаре.

Это было пышное зрелище, в котором принимало участие огромное количество верующих, изображавших гонения и мученичество Виктора Ремо. Некоторые настолько отдавались во власть эмоций, что падали в обморок или катались, корчась, по земле. Галерс впервые встречался с таким фанатичным проявлением глубоких религиозных чувств. Это казалось ему крайне неприятным. Эффект еще больше усиливался тем, что необузданность поведения резко контрастировала с теми качествами, которые считались обычными для ремоитов — их сдержанностью, серьезностью, осмотрительностью и подчеркнутой официальностью.