Что заставляет нас потреблять так много медиаконтента? Как утверждали первые исследователи медиапространства в 1973 г., мы обращаемся к медиаресурсам по многим причинам: «Чтобы покрасоваться своей эрудированностью перед другими, чтобы получать информацию и рекомендации в повседневной жизни, чтобы планировать свой день, чтобы подготовиться в культурном плане к движению вверх по социальной лестнице и, наконец, чтобы убедиться в необходимости и полезности своей роли»{16}. Иными словами, медиаресурсы удовлетворяют множество субъективных (личных) и социальных потребностей.
В современном мире число этих потребностей лишь растет. Сегодня мы обращаемся к медиаресурсам не только за информацией, развлечениями и подтверждением чего-либо, но и для самовыражения, дружеского общения и эмоциональной подзарядки. Удовольствия, получаемые нами в медиапространстве, ныне более разнообразны и эмоционально насыщены, чем когда-либо. Способность мобильных медиаресурсов, средств коммуникации и информационных технологий удовлетворять так много потребностей и предлагать так много удобств чуть ли не повсеместно приводит к появлению новых привычек, которые быстро трансформируют то, как мы живем, любим и работаем. Несмотря на несомненный положительный эффект, эти новые привычки изменяют наш мозг и поведение, причем осязаемым образом и с непредвиденными издержками и последствиями.
Медиаресурсы как регулятор настроения
Осенью 2011 г. моя компания Innerscope Research взялась за реализацию захватывающего нового проекта. Мы первыми попытались использовать подходы нейробиологии в поисках ответа на вопросы, связанные с потреблением медиаконтента и маркетингом в меняющемся мире. Нам предложили провести глубокое исследование для компании Time Inc., издателя журналов Time и People. Бетси Франк, одна из руководителей компании Time и лидер в сфере медиаисследований, хотела понять процессы, происходящие в быстро эволюционирующем медиаландшафте, и получить представление о том, как потребители разных поколений пользуются новыми цифровыми устройствами. Чтобы действительно увидеть происходящие изменения, ей требовались новые технологии исследования.
Innerscope спланировала исследование, предполагавшее пассивный мониторинг потребления медиаконтента в двух группах населения, одной из которых были цифровые аборигены, а другой – цифровые иммигранты. К цифровым аборигенам отнесли молодых людей, родившихся после 1990 г., выросших в цифровую эру и не представлявших себе мир без интернета. Считалось, что они в большей мере интересуются цифровыми медиаплатформами с доступом к интернету, а «традиционные медиа» (то есть медиаресурсы без подключения к интернету) их не так привлекают. Цифровые иммигранты – это люди, родившиеся, как и я, задолго до 1990 г. Они помнят времена, когда доминировали традиционные медиа, а об интернете даже не слышали. Цифровым иммигрантам пришлось приспосабливаться к цифровой эре.
Участниками исследования были жители Бостона и его пригородов. Все они имели смартфон и iPad и получали плату за то, что должны были вести обычный образ жизни, но при этом носить специальные очки с камерой, которая непрерывно записывала происходящее в течение полутора дней, пока шел эксперимент. Кроме того, на испытуемых надевали биометрический пояс, который фиксировал их физиологическую реакцию на происходящие события. В общем, исследование было амбициозным и носило технический характер. После завершения полевой работы нас ожидала грандиозная задача расшифровки и анализа данных, собранных более чем за 300 часов. Мы называли ее «Биометрическим портретом одного дня из жизни»{17}.
Полученные результаты изменили мое представление о появившихся медиапривычках и их влиянии на наше поведение и мозг. Что касается времени, которое посвящалось медиаресурсам, то здесь наши данные по обеим группам вполне согласовывались с общенациональной статистикой. В среднем участники исследования отводили две трети своего нерабочего времени на потребление того или иного медиаконтента. При этом, несмотря на примерное равенство количества времени по группам, цифровые аборигены, оправдывая свое название, проводили его львиную долю с цифровыми устройствами, а цифровые иммигранты больше внимания уделяли газетам, журналам, радио и телевидению.
Но это было вполне ожидаемо. Что удивляло, так это характер взаимодействия участников исследования с медиаресурсами. В процессе анализа в глаза бросилось нечто любопытное: участники обеих групп без конца перескакивали с одной медиаплатформы на другую. Хотя быстрое переключение между мультимедийными устройствами было характерным для всех, у меня возник вопрос: можно ли считать, что цифровые аборигены делают это более активно? Другими словами, есть ли у двух групп разница в продолжительности периода медиавнимания (этот термин придумали мы)?
Было понятно, что мы смотрим на эволюцию многозадачности в медиапространстве с уникальной точки зрения, и наши находки достойны цитирования в заголовках новостей{18}. Цифровые иммигранты, более возрастные люди, переключались с одного мультимедийного устройства на другое в среднем 17 раз в час, что дает среднюю продолжительность периода медиавнимания порядка трех с половиной минут. В отличие от них более молодые цифровые аборигены переключались в среднем 27 раз в час, то есть практически через каждые две с четвертью минуты. Это потрясающее 60-процентное повышение частоты переключения привело к колоссальному сокращению продолжительности периода медиавнимания всего за одно поколение.
Биометрическая часть исследования была не менее интригующей. Наша биометрическая аппаратура регистрировала в реальном времени последовательное изменение частоты сердечных сокращений и электрической активности кожи участников – два физиологических индикатора эмоционального состояния. Кроме того, мы синхронизировали биометрические данные и видеозапись с камер в очках. Это позволило нам анализировать колебания эмоционального состояния пользователей в процессе потребления различных видов медиаконтента на протяжении дня.
Как и ожидалось, цифровые аборигены в среднем более эмоционально взаимодействовали с цифровыми медиаплатформами, а цифровые иммигранты – с традиционными медиаплатформами. Это было неудивительно с учетом того, что цифровые аборигены проводят больше времени с цифровыми платформами: наши эмоции определяют поведение.
Неожиданностью стало то, что и цифровые аборигены, и цифровые иммигранты демонстрировали более сильную эмоциональную реакцию, когда продолжительно пользовались одной платформой, отказавшись от многозадачности в медиапространстве. Это дает основание полагать, что при фокусировании внимания на одной платформе наша эмоциональная реакция оказывается более динамичной: взлеты становятся выше, а падения – ниже. Многозадачность в медиапространстве ограничивает как взлеты, так и падения, однако усредненная эмоциональная реакция при этом более интенсивна. В результате мы имеем не такое быстрое, но более стабильное нарастание эмоционального ответа.
Это заставило нас задуматься. Что толкает потребителей к такому частому перескакиванию с одной медиаплатформы на другую, если это притупляет эмоциональные всплески? Какое вознаграждение мозг получает от многозадачности? Ответ, просматривавшийся в полученных данных, обрел более ясные очертания после дополнительных исследований, проведенных в условиях нашей лаборатории. Оказалось, что люди переключаются с одного медиаресурса на другой, когда интенсивность их эмоциональной реакции начинает падать, а уровень возбуждения снижаться. Иными словами, потребители медиаконтента переключаются, когда им становится скучно.
Наши мобильные устройства, как выяснилось, принесли с собой так много возможностей для получения вознаграждения, так много причин воспользоваться ими, что превратились в неиссякаемый источник эмоционального возбуждения. Чем чаще мы переключаемся со смартфона на планшет, тем меньше вероятность падения интенсивности эмоциональной реакции и тем быстрее восстанавливается состояние эмоционального возбуждения. Это помогает объяснить, почему в одном исследовании за другим мы наблюдаем, как использование смартфонов и проявление многозадачности в медиапространстве во время просмотра традиционной телепередачи резко возрастают в рекламные паузы. Мы ищем в телевизоре программы, которые интересны и увлекательны для нас, а реклама, хотя она иногда тоже цепляет внимание, чаще всего просто скучна.
