Это случилось вчера вечером.

Я почти умер, но меня спас один ритуал.

Про него мне когда-то рассказал мой старший брат Эрнест, ещё в детстве. Не знаю, откуда он вообще об этом узнал. Брат был тогда ещё четырнадцатилетним пацаном, всего на пару лет старше меня.

Так вот именно тогда он и рассказал мне, что знает, как вызывать «великую книгу». Он называл её Альманахом Богов.

— Это проводник живой экзо-энергии из другого измерения или что-то такое, — пояснил мне Эрнест, делая умное лицо. — Можно объединиться с экзо-богом из Альманаха и стать сильнее. Есть особые Круги силы, где бог может проявить себя через твоё тело.

Мне было двенадцать, но уже тогда я посчитал, что Эрнест врёт как дышит. Он вообще был мастер напридумывать сказок и даже не поленился записать весь ритуал вызова «великой книги» на оторванном листке из блокнота.

Тот листок я хранил уже несколько лет, потому что это то немногое, что осталось от вещей Эрнеста. Он погиб в пожаре, когда горела наша ферма.

Трагедия случилась через три года после того, как он рассказал мне про Альманах и записал ритуал. Ему было уже семнадцать, а мне пятнадцать. На нашей ферме начался пожар, и никто не спасся, кроме меня одного.

Всё остальное сгорело. И дом с фермой, и родители, и Эрнест, и все их вещи, и вся моя прошлая жизнь. Тогда, в пятнадцать, я остался один. Тогда же загремел в интернат. Кто б знал, что через два года после смерти брата, когда мне исполнится семнадцать, я сам вызову Альманах Богов.

Да, это случилось вчера вечером.

Я поехал на электричке в пригород, до нашей бывшей фермы, чтобы снова постоять на месте пепелища. Я делал так каждые полгода: молча стоял на месте старого дома несколько часов подряд, а утром садился на первую электричку и ехал обратно в город.

Но в этот раз всё вышло иначе.

Стоя у бывшего пепелища, я вдруг разглядел в сумерках всполохи огня вдалеке. Красно-оранжевые, источающие чёрный дым. Они озаряли небо и всё быстрее пожирали дом на соседней улице. Не знаю, кто там сейчас жил — мне было всё равно.

В первые несколько секунд меня загипнотизировал вид горящего дома. Я уставился на огонь, как примороженный, а потом в голове будто что-то прояснилось, и я рванул туда.

На бегу сунул руку в карман за телефоном, быстро набрал номер единой пожарной службы, который знал назубок, и чётко назвал адрес, куда надо ехать. Сам же бросился к дому.

Страха во мне не было, огня я не боялся — он вызывал во мне только злость.

Подбежав к полыхающей и раскалённой докрасна постройке, я плотно застегнул куртку, натянул капюшон и перчатки, обвязал шарфом низ лица и бросился к двери. Оттуда, навстречу мне, выскочила женщина в халате.

Она упала на четвереньки, надсадно закашлявшись и прижав лоб к каменной дорожке.

Я кинулся к женщине и заорал:

— Там кто-то остался⁈

Она задрала голову и сквозь слёзы и кашель прохрипела:

— Мой сынок… Павлус… наверху… я не нашла его…

Женщина вдруг вскочила и собралась кинуться обратно в дом, но я остановил её, грубо толкнув назад:

— Зовите соседей! Звоните пожарным!

Сам же бросился в дом, наклоняясь как можно ниже.

Каждую секунду дом всё больше охватывало огнём. Внутри трещало и гудело, как из адской трубы. Стены почернели от копоти, от едкого дыма першило в глотке. На поиски у меня имелось не больше минуты.

Я рванул через гостиную, отшвырнул горящий стул ударом ноги и бросился к лестнице.

— Павлус! Павлус! — заорал, срывая голос.

Наверху никого не нашёл. Только две пустых задымленных комнаты.

Кинулся обратно вниз, панически соображая, где искать ребёнка, но тут вспомнил, что видел дверь в чулан под лестницей. Не знаю почему я решил проверить там, но не раздумывал ни мгновения — спрыгнул прямо со ступеней, перемахнув через почерневшие перила.

Оказавшись внизу, я вышиб дверь ногой с двух ударов. Она оказалась заперта изнутри.

В дыму и копоти, среди коробок и банок, на полу лежал мальчик лет шести.

Я кинулся к нему, поднял на руки и рванул обратно через гостиную, но стена огня не дала мне выбежать на улицу. Окна и всё вокруг них уже полыхало — не подобраться, поэтому пришлось опять бежать наверх.

Вместе с мальчиком на руках я оказался в одной из комнат уже за считанные секунды, распахнул окно, без промедления вскарабкался на карниз, а оттуда — на скат крыши.

Где-то вдалеке уже мигали маячки пожарных машин, к дому бежали люди из соседних ферм и домов, хотя в густом дыму сложно было хоть что-то разглядеть: кто и что там делал. Доносились лишь обрывки звуков. Чёрный дым застилал глаза и будто разъедал не только лёгкие, но и мозги.

Неожиданно мальчишка закашлялся, дёрнулся и распахнул глаза.

— Эй, Павлус… — забормотал я, — слышишь… Павлус? Эй! Ты должен прыгать. Слышишь? Вон туда, где козырёк. Двоих он не выдержит. Давай, пока крыша ещё целая! Прыгай!

Пацан быстро понял, что к чему.

Его сотрясало в приступе кашля, но не сильного. Я опустил мальчика на ноги, придерживая за ворот рубашки, и ещё раз сказал, что надо делать. Он не стал спорить, устраивать истерику или плакать, но всё же перед прыжком обернулся и посмотрел мне в глаза так отчаянно и пронзительно, что меня пробрал мороз.

— Давай, — кивнул я уверенно, будто точно знал, что всё будет хорошо.

И он мне поверил.

Потом быстро развернулся и прыгнул точно на козырёк. Послышался удар и вскрик матери внизу, ну а после этого я услышал уже другой звук — хруст под собственными ногами и нарастающий гул.

Секунда — и крыша подо мной провалилась.

Я полетел прямо в пламя.

Помню, как было больно, как повалились вместе со мной обломки черепицы и обгоревшие деревянные перекрытия, как что-то пропороло мне плечо и правую руку, как я завалился на что-то острое и раскалённое, перекатился и почти потерял сознание.

Всё вокруг полыхало, и никто бы меня уже не спас: ни пожарные, ни кто-то ещё. Только я сам.

Понимая, что не выберусь и вот-вот задохнусь, я сделал то, что мысленно давно уже себе представлял во всех деталях.

Тот листок от блокнота, как всегда, был у меня с собой, в кармане куртки, и я так часто смотрел на него, что запомнил досконально, а брат постарался записать ритуал Альманаха Богов очень подробно.

Сначала надо было повернуться лицом на восток, начертить двумя пальцами в воздухе фигуру, похожую на колесо со спицами и глазом посередине, и произнести обрядовый приговор. А ещё — пожертвовать своей крови, а этого было уже предостаточно: та сочилась из раны на плече ручьём.

Лежа среди горящих обломков, я повернулся лицом на восток и прошептал приговор уже из последних сил.

Перед глазами плыло, рубашка под курткой всё обильнее пропитывалась кровью, боль сковывала тело, в сознании мутилось от дыма. Помню, как передо мной, прямо в раскаленном воздухе, появилась полупрозрачная книга, будто состоящая из тумана. Большая, с вензелями на обложке и символом, напоминающем то самое колесо со спицами и глазом посередине.

— Никто, кроме вызывающего, книгу не увидит, — говорил мне когда-то брат. — Это только твой ритуал.

Огонь уже добрался до ног, но я успел назвать своё имя Альманаху.

— Меня зовут Стин… Стин Кёрф… я умираю и хочу объединиться с экзо-богом… с любым, который захочет…

И тогда страницы мерцающей книги начали перелистываться одна за другой, всё быстрее и быстрее. Книга была толстенной, тысячи страниц, тысячи богов, но ни один из них не откликался.

Пламя бушевало вокруг меня, сознание гасло, страницы переворачивались, мерцали, озаряя моё лицо светом и окатывая запахом аммиака. Они всё не останавливались, шелестели, шелестели, шелестели… и эти секунды показались мне вечностью. Когда я уже не мог держать голову ровно и был готов положить её прямо на красные головёшки, шелест страниц вдруг прекратился.