Назавтра Василий Васильевич действительно пришёл, и у нас всё случилось. Я хочу сказать – в плане ремонта.

Мои наивные мечты о тихой, спокойной жизни были густо засыпаны побелкой, замазаны клеем, заляпаны шпаклёвкой и завалены мусором. Уже спустя несколько дней я была абсолютно готова самолично снарядить экспедицию и отправиться по местам обитания каннибалов.

Валька была на седьмом небе. Судя по всему, эта безумная вакханалия оказывала на её нервную систему самое благотворное действие. Сначала меня это даже развлекало, но по прошествии недели чувство юмора изменило мне самым предательским образом, и я начала потихоньку впадать в кому.

Когда завезли раствор, я решительно вытолкала счастливую, перемазанную водоэмульсионной краской Вальку из квартиры, усадила её вместе с Эльзой в «тойоту» и увезла ночевать в опустевшее гнездо четы Синицыных.

Синицыной Валюша стала в замужестве, а до этого была Горликова. Моя же девичья фамилия Голубева, поэтому в школе нас так и звали – Голубок и Горлица. Самое интересное, что мы действительно никогда не ссорились.

…Однако, что бы я там ни говорила, Василий Васильевич и впрямь оказался настоящим кудесником. Ровно по истечении двух недель, как и было обещано, прозвучали финальные аккорды нашей патетической ремонтной сонаты. До возвращения семейства Синицыных оставалось четыре дня.

Валька светилась как новогодняя ёлка.

– Пале-Рояль отдыхает! В.В. – просто гений! Теперь я вечная должница Нины Семёновны.

Нина Семёновна – Валюшкина соседка по лестничной площадке, и именно ей принадлежало открытие мастеровитого В.В. Именно с её лёгкой руки скромные обиталища знакомых и родственников счастливо обрели второе рождение. С сегодняшнего дня я пополнила их список.

Когда я вечером, как назло, задержавшись на работе дольше обычного, явилась домой, Валька, стоя на стремянке, вешала новые шторы. У неё сегодня был выходной.

Всё в комнате сияло чистотой. На письменном столе в стеклянном кувшине стояли мои любимые игольчатые астры.

– Валюшка, солнышко моё, слезай. Хватит. Пошли ужинать, умираю хочу есть. Я купила блинчики с грибами.

Она улыбнулась.

– Ты прямо как мой муж. У него вместо «здравствуйте» – «умираю с голоду». Хорошо, что блинчики купила, я как раз ничего не успела приготовить.

Я подумала, что в сценарий явно вкралась ошибка. Это должна быть реплика моей героини, но не Валькиной. Она могла не успеть что угодно – накраситься, почистить зубы, позавтракать, но приготовить еду – нет, это невозможно!

Валька спустилась со стремянки и принялась егозить по комнате. Что-то в её лице меня насторожило, и я забеспокоилась. В последнее время Валька стала горазда на сюрпризы.

– Ну выкладывай, – приступила я без обиняков. – Есть проблемы?

– Нет-нет, всё отлично, – затрясла она головой и принялась внимательно разглядывать люстру. Это мне ещё больше не понравилось.

– Не юли, Валя. Я же вижу – что-то не так. Что ты ещё надумала?

Она уселась в кресло и сложила руки на коленях.

– Можешь меня убить, но я продала их. Нечего этой дряни делать в доме.

– Кого? – похолодела я, решительно ничего не понимая.

– Да их. «Купальщиц» этих треклятых. Чтобы и духу его, подлеца, здесь больше никогда не было.

– То есть как это продала? – вытаращила глаза я.

Но Валька истолковала мою реакцию по-своему.

– Что, жалко стало? Неужели бы вечно хранила эту пакость?

– Да плевать я на них хотела, Валька, бог с тобой! Меня поразило слово «продала». Что это значит? Кому?

– Понятия не имею кому, – поджала она губы.

– Видать, нашёлся дурак. Представляешь, две недели провисели, а вчера купили!

Я потрясённо опустилась на стул.

– Да где провисели-то? Объясни ты толком!

Валька удовлетворённо скрестила на груди руки.

– В галерее, где же ещё? Короче, мы, когда с ремонтом затеялись, стали мебель сдвигать, я их за шкафом и нашла. Хотела на помойку вынести, но тут мне в голову стукнула хорошая мысль. Утром ты на работу ушла, а я порылась в твоём ящике и нашла визитку этого самого Державина, ну, директора галереи, помнишь? Позвонила, так и так, мол. Он говорит – приносите. Я тачку поймала – и к нему. «Сколько она за неё хочет?» – спрашивает. Я ж ему сказала, что это твоя просьба. «Марианна Сергеевна, – говорю, – стоимости этой картины не знает, вот просила с вами посоветоваться». «Публика здесь бывает довольно специфическая, – говорит, – мой вам совет – выставляйте подороже. Чем дороже картина, тем легче продать». Вот тебе и на! Тогда я возьми да брякни: – «Тысяча долларов». Он мне квитанцию и выписал. А вчера позвонил, сказал – продана!

Валька с шумом выдохнула воздух.

Чудны дела твои, Господи! Маковецкого бы точно сейчас хватил кондратий. Тонна баксов два года пылилась за шкафом, а порядочному человеку иной раз порожнюю тару сдавать приходилось, чтоб утром поправить здоровье. Воистину, в этом мире нет справедливости.

Валька смеялась и отмахивалась от моих объятий. Потом говорит:

– Пошли блинчики в микроволновке разогреем.

– Сегодня придётся на сковородке, Валюша, – напомнила я. – Микроволновкой пока не разжилась.

– Ну прямо-таки! – подмигнула Валька. – Обижаешь!

– Ты что, и микроволновку прикупить успела? – не поверила я.

– Сходи, проверь. – И она махнула рукой в сторону кухни.

Очевидно, Валька притихла в кресле в ожидании моего вопля. И она его получила. Я даже сама не представляла объёма собственной диафрагмы. Бедная Эльза спросонья шарахнулась, с грохотом опрокинув табуретку и стоящую на ней миску с водой. Вслед за этим вбежала Валька и, охнув, схватилась за тряпку.

– Рассказывай! – немедленно потребовала я.

– Ну вот, – как ни в чём не бывало начала Валька. – Из галереи я заехала в «Меркурий», а там он стоит. Такой миленький гарнитурчик. И крошечный, как родился для твоей кухни. Сама ты, думаю, не купишь, а уж больно мерзко твоя рухлядь в отремонтированной кухне смотрелась. Я тут же доставку оформила, а заодно и микроволновку взяла. Ребята после обеда привезли и за три часа собрали. Я их и попросила старый хлам на помойку вынести. Ты не переживай, – добавила она, – мне ещё даже на кофемолку хватило. Ты же свою старую сожгла?

И она победно распахнула дверцу ароматно пахнущего новым деревом подвесного шкафа.

А через три дня мы с Эльзой снова остались вдвоём. Я с грустью перешла на бутерброды. Но не это, конечно же, было главное. Оказывается, Валька, сама того не осознавая, на какое-то время вернула мне напрочь забытое ощущение дома. Забытое настолько прочно, что его долгое отсутствие перестало вызывать тревогу. В конце концов, ещё совсем недавно у меня и других забот хватало. Так что не до того было. Жила себе и вроде бы прекрасно без него обходилась. А вот, оказывается…

Но развивать эту тему я себе запретила, предпочтя днём занимать мысли работой, к которой, если честно, так и не привыкла, а вечером чтением книг и прогулками с Эльзой, от чего неожиданно для самой себя научилась получать удовольствие. Это меня удивляло, потому что гулять я никогда особенно не любила, а теперь с радостью подолгу бродила с собакой по улицам даже в плохую погоду.

В последнее время я привыкла жить довольно замкнуто, водить компании настроения не было, и, обретя свободу, привычки свои менять не торопилась и прежние знакомства восстанавливать пока не планировала.

Несколько раз звонил Лёвик, спрашивал, как дела на работе, как-то даже пытался напроситься в гости, но я не выказала энтузиазма, сославшись на головную боль, и он не стал настаивать, пообещав как-нибудь заехать ко мне в офис.

Милый Лёвик, он всегда знал меня слишком хорошо, чтобы я могла хоть в чём-нибудь обмануть его. Все мои настроения он улавливал просто с полувздоха.

– Тебе, я вижу, там совсем не по душе, Мара?