— Вы молодец, — обратился он к Софии, — вовремя остановили кровотечение. Вот здесь подержите…

София начала помогать доктору, и вскоре он произнес:

— Вы не волнуйтесь! Этому молодому человеку крайне повезло! Его раны, на самом деле, совсем не опасные и заживут быстро. Главное — не допустить заражения.

София облегченно выдохнула и смогла немного расслабиться. Лео будет жить! Он вне опасности!

Как только она успокоилась, то позволила себе более пристально осмотреть его на наличие более мелких повреждений. Вдруг, присмотревшись, она заметила большой шрам на другом его боку, и перед глазами ее появился Хота. Да, ранение Хоты, которое она лечила тогда, несколько лет назад, было именно в этом месте. Что же это значит? Неужели… Ее дыхание замерло, глаза расширились. На сей раз она не могла ошибиться: перед нею был самый настоящий Хота!

София побледнела и пошатнулась. Она схватилась за спинку стула, чтобы не упасть. Значит, ее сердце не обманывало ее: Леонард и Хота — это было одно и то же лицо! Ее наполнили противоречивые чувства, но фигурировало только одно: боль! Почему ей так больно? Почему так мучительно?

Доктор, закончивший перевязку, с улыбкой повернулся к Софии.

— Мисс! Вы хорошо поработали сегодня! Поверьте, этому парню действительно ничего не угрожает! Он потерял сознание из-за потери крови, но хороший уход быстро поставит его на ноги, потому что он здоров и силен… Мисс? Что с вами?

Доктор напоследок заметил ее сильную бледность и забеспокоился, но тут вдруг открылась дверь, и в комнату вошли Анита и пастор Моуди.

Анита, ужаснувшись, подбежала к Хоте и аккуратно взяла его за руку.

— Лео! О Боже! Лео!..

Доктор поспешил утешить их и заверил, что с парнем все будет в порядке.

София, все еще находясь в шоковом состоянии, поспешила выйти. Она остановилась в коридоре, тяжело дыша, а потом резко сорвалась с места и побежала в свою комнату. Заперев дверь, она прислонилась к холодной стене, а потом сползла прямо на пол. В очередной раз мир рушился вокруг нее! Подтянув к груди колени, обхватила их руками и уткнулась в них лицом. У нее больше не было сил…

Это был крах всего! Леонард — это Хота! Тот самый Хота, перед которым она так сильно опозорилась когда-то. Тот самый Хота, которому она пылко призналась в любви и даже подарила ему дерзкий поцелуй. Все это время это был он. И он ни разу не дал понять, что знает ее! Он тщательно это скрывал, а значит… а значит… он…

Вывод напрашивался только один: Хоте было неловко с ней! Видимо, ее признания в прошлом отягчили его, и он хотел бы избежать подобного. Софии стало так мучительно стыдно, что у нее еще сильнее затряслись руки.

— Я бы не стала вешаться на шею! Я бы не стала чего-то требовать! — бормотала она, чувствуя себя униженной и отверженной, как никогда в жизни. А потом ей пришла следующая мысль: Хота влюблен в Аниту! Это еще один ужасный удар!

И это было не менее больно. София давно свыклась с мыслью, что Хота живет своей жизнью и женился на какой-нибудь милой индианке, которая ему, безусловно, подходит больше, чем София, но… принять мысль, что он выбрал для себя белую женщину намного старше его — это было для Софии невероятно мучительно! Она почувствовала себя такой жалкой и отвратительной, что у нее просто не осталось сил находиться здесь.

Собрав свои скромные пожитки, девушка быстро спустилась со второго этажа и выбежала из двора на оживленную улицу. Вернувшись к тете Рэйчел, София поняла, что не может оставаться даже у нее.

— Деточка моя! Куда же ты пойдешь? — причитала она, видя, что София собирается уходить.

— Тетя Рэйчел! Не волнуйся! Мне просто нужно уйти! Все будет хорошо… — приговаривала девушка, собирая вещи в небольшую сумку. Тетя Рэйчел не верила ей, но остановить не могла.

На следующее утро она на свои сбережения купила лошадь и мужскую одежду. Так будет безопаснее. Переодевшись, София тут же превратилась к симпатичного, но очень мрачного мальчугана, и быстро покинула пределы города.

Только выехав в прерию, София позволила себе прослезиться, но ветер мгновенно иссушил влагу на ее лице.

Великие Равнины были необычайно прекрасны! Море травы до самого горизонта, величественные холмы, усеянные множеством мелкого кустарника, прекрасное голубое небо, по которому величественно проплывали облака — все это было для нее самым любимым местом на свете. Но сейчас даже прерия не могла утешить ее разбитое сердце.

Куда она ехала? Куда глаза глядят! Ей ничего не хотелось, и жизнь потеряла всякий смысл. Ее мечты были жестоко разбиты крайне неприглядной реальностью, и теперь она не могла прийти в себя.

Через несколько часов она сильно устала и остановилась на привал. Несмотря на свое тяжелое моральное состояние, она все равно позаботилась о пище в дорогу, поэтому сейчас немного поела. Куда же ей деться? Искать другой город и другую работу? Но на душе было так мрачно и мерзко, что мысль об этом ее сильно отвращала. Эх, и почему она не мужчина! Она могла бы стать охотником и жить в любимой прерии всю оставшуюся жизнь!

К вечеру София наткнулась на одно очень ветхое строение, приютившееся среди маленького островка деревьев и стоящее у подошвы невысокой голой скалы. Девушке стало страшно, но вокруг этого деревянного домика не было даже тропинки: похоже, здесь очень давно никто не появлялся.

София взяла себя в руки. Любая другая девушка на ее месте не решилась бы даже подходить туда, но София всегда была необычной. Она любила природу и животных, поэтому даже змеи ее не особо пугали. Она сошла с коня, привязала его к остаткам забора и подошла к домику. Вместо окон зияли мрачные отверстия, но дверь казалась целой и плотно прилегала к дверному проему. Ногой София толкнула дверь, и та со скрипом открылась. Девушка взяла в руку палку и медленно вошла в дом, снимая свисающую отовсюду паутину.

Дом представлял собой одну крошечную комнату с двумя окнами и дверью. Деревянный пол был сравнительно целым. В углу стояла кушетка с наваленным сверху тряпьем, а рядом с нею стол, покрытый неким подобием скатерти. Стул лежал на полу. Его спинка была разбита, а вокруг него хаотично были разбросаны какие-то бумаги. Больше ничего не было. Очевидно, что в этот дом никто не заходил много лет.

И хотя Софии было немного жутковато, все же ночевка здесь казалась ей более комфортной, чем ночь, проведенная прямо на земле. Солнце еще не село, поэтому у нее было около часа на уборку. Тряпки с кушетки оказались мужской и женской одеждой, покрытой толстым слоем пыли. Там же лежало два одеяла. София удивилась, почему никто до сих пор не забрал эти вещи, потому что они были целыми и добротными, но ответа так и не нашла. Она тщательно вытрусила их на улице. Сложила аккуратной стопкой в углу одежду, а одеяла ровно расстелила на кушетке. Веткой собрала оставшуюся паутину, потом соорудила некое подобие веника из кустарника и вымела весь мусор, прежде собрав с пола все разбросанные бумаги. Поразмыслив, она зажгла лампу, которую прихватила с собою в дорогу, а дырки разбитых окон завесила женскими нарядами, чтобы на свет не летели насекомые.

Все! Жилище было готово! Она села на поднятый стул и немного поела. Ее мысли снова вернулись в крайне невеселое русло. Воспоминания о Хоте доставляли ей сумасшедшую боль. Он постыдился ее! Он сделал вид, что он незнакомы! Неужели она ему настолько отвратительна?!!

Тяжело выдохнув, она опустила голову на сложенные на столе руки и незаметно для себя уснула. Ей снились какие-то кошмары, мучительные и тяжелые. Это был водоворот событий, людей, страданий, и вдруг посреди этого сновидения возникла вполне четкая картина: она увидела этот ветхий дом, но он казался более ухоженным и новым. На столе лежала кружевная скатерть, а в окна были вставлены стекла. Молодой мужчина читал за столом какие-то письма, а потом, аккуратно сложив их в деревянную коробку, подошел к кушетке, отодвинул ее в сторону и нащупал на полу небольшое отверстие размером в палец. Вынув кусок доски из пола, он спрятал в образовавшееся отверстие коробку и вернул часть пола обратно.